Марина обожала находить вещи. Ещё с детства она постоянно притаскивала с прогулки пуговицы, игрушки, варежки и носовые платки. Последние особенно возмущали маму: «Они грязные и заразные! Выбрось сейчас же!». Девочка хмурилась и качала головой. Упрямством она пошла в отца, капитана дальнего плавания, который никогда не пришвартовывал к одному и тому же берегу. «И как у него это получается?» – удивлялась Марина, но с мамой не спорила.
Найденные вещи девочка приводила в порядок, стирала, ремонтировала в силу своих возможностей и умений бабушки Раисы с мамой, а затем искала им пару. «Они потерялись, и я хочу помочь. Никто не должен оставаться один», – уверенно заявляла Марина.
Дети прозвали её чудачкой, дразнили и отказывались играть. Девочка плакала, но не менялась. В последнее воскресенье каждого месяца она выходила во двор и выкладывала на деревянной лавочке потерянные вещи. Сначала мало что из этого возвращалось к хозяевам, а потом слухи разлетелись по округе. Если кто-то потерял перчатку, то уже не спешил выбрасывать вторую, а шёл к девочке, которая умеет находить.
Не раз Марина сталкивалась с жадностью, желанием унизить, отобрать, оскорбить, но всё неприятности смывались, словно грязь под дождём, от радости тех, кому она помогала. Девочка счастливо улыбалась, когда старая пуговица вновь занимала место на драповом пальто, когда яркая варёжка вместе со своей парой лепила снеговика, а шерстяной шарф снова обнимал шею молодой хозяйки.
Взрослела девочка, росло и её дело. Теперь в маленьком городке на берегу большой реки все знали антикварную лавку «У чудачки», где измученные временем и совсем новые вещи ждали хозяев. Только купить или взять их мог не каждый. Марина словно умела слышать шёпот тех, кто не умеет говорить. Фарфоровая чашка хочет стоять в комоде у того пожилого мужчины в шляпе, кожаная перчатка узнала хозяйку, а деревянный паровозик желает играть только с милым голубоглазым мальчиком. Лавка Марины неизменно пользовалась спросом у местного населения, а позже и у заезжих туристов.
Мама перестала ворчать на дочь по поводу бесполезных дел и заставлять сдать документы в институт на нормальную специальность. Она начала гордиться Мариной и называть особенной. Соседки на лавочках, правда, досаждали её вопросами о внуках. «Кому они нужны без мужа то?» – фыркала женщина в ответ, хотя сердце тоскливо покалывало.
– Присмотрись к Николаю, сыну тёти Вали, юрист и не пьёт, – предлагала мама варианты. – Или вот Фёдор с первого этажа, вы с ним в песочнице играли, хороший парень, серьёзный, сварщиком на заводе работает. Они хорошие деньги зарабатывают.
– Не мои это люди, – тихо, но твёрдо отвечала Марина. – Скучно с ними будет и тягостно.
– Тьфу ты, дурочка! – каждый раз в сердцах восклицала мама и махала на дочь рукой.
Ровесники брали ипотеки, покупали квартиры, отводили детей в школу и вновь чувствовали превосходство над чудачкой, но к нему примешивалась лёгкая зависть. Многие из них тоже мечтали о другой жизни и лучшей второй половине.
Бабушка Раиса три года назад ушла в лучший мир, а мама отчаянно скучала. Марина пыталась ей помочь, но родительница только выговаривала: «Зачем ты деньги на ерунду тратишь? Не выставка, а бурда. Как прямо тот концерт в филармонии, куда ты меня на прошлой неделе водила». Хорошую идею подсказал покупатель – свежий воздух и грядки любую скуку развевают. Марина приобрела в пригороде двухэтажный коттедж и перевезла туда маму. Ей действительно стало легче, она с усердием начала осваивать огородные дела, да спорить, по поводу и без, с соседом, симпатию к которому она упрямо не признавала. Марина была за неё рада. Сама она почти всё время проводила в лавке, а в выходные моталась по блошиным рынкам.
То воскресенье начиналось как обычно, Марина приехала на «птичий рынок», где имелся букинистический павильон, купила несколько книг, парочку наборов открыток и чудесную фарфоровую балерину. В отличном настроении она вышла на улицу и… удар, дикая боль в правой ноге и мушки перед глазами. Всё закрутилось, испуганный водитель джипа, охающие прохожие, врач с усталыми глазами, ласковые руки медсестры, накладывающей гипс. Окончательно пришла в себя Марина только в коридоре травмпункта. Она достала из сумки разбитую статуэтку и заплакала.
– Не грустите, всё чинится, – раздался приятный баритон и рядом с ней сел мужчина с загипсованной левой ногой.
Марина смахнула слёзы и с интересом посмотрела на незнакомца. Её сердце взволнованно трепыхалось, а сотни голосов в голове шептали: «Это он».
– Вы умеете чинить?
– Не только умею, но и люблю, – улыбнулся мужчина. – Вот ехал с одного заказа, старую швейную машинку чинил и вот. – Всплеснул руками. – Неудачно упал. Кстати, меня Костя зовут.
Они сидели и разговаривали, пока на них не стал косо поглядывать снующий туда-сюда медперсонал. Тогда они поехали к Марине домой, смеясь над неудобными костылями, ноющей болью и превратностями судьбы. Вечером Костя сделал ей предложение.
– Разве так бывает? – прошептала Марина.
– Только так и бывает. Раз и навсегда.
– Но я не такая, как все. Не люблю готовить, ничего не смыслю в нарядах и косметике и…
– Милая, мне это и нравится. Мы созданы друг для друга, ты любишь находить вещи, а я их чиню, – серьезно ответил Костя, а в его глазах смеялось счастье.
– Да, – выдохнула Марина, до конца не веря в то, что и она наконец-то нашла половинку своего сердца.
Екатерина Четкина
