Федька сидел высоко на заборе возле сельпо в ожидании развозки. Он знал, что сердобольная продавщица Зинаида обязательно вынесет ему булку и ещё чего-нибудь к ней.
Из кармана стареньких, больших ему брюк торчало несколько огурцов, которые он недавно стащил с соседского огорода и намеревался их умять вместе с булкой. Но развозки все не было и не было.. Вместо машины на пыльной дороге показалась маленькая точка, которая постепенно превращалась в одинокую женскую фигуру. Скорбную и сгорбленную.
***
Она шла по деревне страшная, чёрная как головешка в ободранной одежде. Грязный, засаленный цветастый платок, из-под которого выбивались космы седых волос был повязан набекрень, скрывая всю правую сторону лица. Её тощие, голые, в грязных подтеках ноги как карандаш в стакане болтались в старых, потрескавшихся резиновых сапогах.
А взгляд был таким невообразимо безумным, что онемевшие от страха и изумления деревенские мамаши и бабки тут же загнали детей по домам.
Странница шла, прижимая к груди, как ребёнка какой-то тюк и громко выла.
-Сумасшедшая, сумасшедшая! — глухой волной прокатился слух по деревне. Эта новость до смерти напугала местное население: кто знает, что ждать от такого неадекватного человека.
Незнакомка проследовала до самого конца деревни и обнаружив полуразрушенный заброшенный дом, который стоял у самой кромки леса, юркнула в него.
-Сумасшедшая обосновалась в Митрофановой хате — снова пронеслось по деревне.
-Надо властям звонить! Натворит ещё чего-нибудь! — забеспокоились молодые мамаши.
-Не трогайте её! Грех это! — успокаивали их старухи.- Не сделает она вам ничего!
Вреда сумасшедшая, которую в деревне почему-то прозвали «Халяндрой», действительно не приносила. Она только целыми днями сидела на крыльце своего нового жилища, качала тюк, как ребёнка и выла. Выла так, что всем от этого воя становилось жутко и тоскливо.
Постепенно деревенские привыкли к ней. Пугали непослушных ребятишек фразой: «если будешь так себя вести, отдам Халяндре», а особо сердобольные приносили хлеб, вареные яйца или картошку в мундире. Всячески подкармливали её. А старуха в ответ только благодарно кивала и плакала. Ничего не говорила, только мычала что-то нечленораздельное.
-Сумасшедшая! Немая! Что с неё взять! — думали деревенские.
***
Федька вот уже полчаса наблюдал за Халяндрой через щель в заборе. Здесь, среди развесистых, жирных лопухов был его «наблюдательный пункт», его секретное место, где он прятался от вечно пьяных матери и отца, по сравнению с которыми Халяндра казалась совершенно адекватной тетенькой.
Дом, где проживал Федька вместе с родителями-забулдыгами, как раз соседствовал с Митрофановой хатой.
Федька, дожевывая кусок хлеба с колбасой, который удалось умыкнуть со стола у родителей, наблюдал как нищенка сидела на крыльце, качала свой тюк и мычала какую-то мелодию под нос.
Что-то похожее напевала баба Дуся, когда жива была. А потом бабушка умерла и Федька остался только с отцом и мамкой, которые всё время пили.
Ещё пока баба Дуся была жива, она как-то заставляла родителей мальчика хотя бы огород садить. А как померла, так они и бросили всё. Родители прошлой осенью даже урожай собирать не стали. Так и замерзла в земле картошка. Федька мечтательно закрыл глаза, вспомнив какие баба Дуся пекла пирожки. А теперь что? Дома — шаром покати: только пустые бутылки, да паутина по стенам клочьями висит. Каждый день — гости! Для них есть и хлеб, и колбаса, сало, нарезанное толстыми ломтями.
-А эти гости! Напьются, песни начинают орать, а потом скандалят и дерутся! Ещё и мне наподдадут, если вовремя не спрятаться. — вздохнул мальчик.
Сообразительный Федька придумал выход: чтобы ему ночью ненароком по пьяной лавочке не досталось, спать он всегда ложился сразу под кровать.
Федька всегда сильно хотел есть. Даже уместнее сказать «жрать». Растущий организм требовал своего. Бутерброд, добытый с таким трудом, растворился в желудке в один момент, будто его и не было.
-Федька,изверг малолетний! А ну иди домой! — раздавался во дворе визгливый голос непротрезвевшей после вчерашнего матери.
-Ага! Щас! Небось за поллитрой сейчас пошлёт! Не пойду я! — подумал мальчик, затаившийся в лопухах.
***
Он видел, как сумасшедшая, вдруг, на короткое время пришла в себя. Посмотрела в его сторону каким-то тоскливым, просветленным взглядом и махнула рукой, будто приглашая Федьку к себе.
Халяндру мальчик совсем не боялся! Чего её бояться?! По сути дела, они с ней похожи. «Мамка с папкой — вот кого надо бояться!» — думал он, осторожно отодвигая на заборе висящую на одном гвозде доску.
Мальчишка в один миг оказался перед Халяндрой. Он стоял, сложив грязные ручонки за спину и молча смотрел на женщину.
Она изобразила какое-то подобие улыбки на открытой половине лица, больше похожей на гримасу, порылась где-то в глубине своих карманов, выудила оттуда кусок хлеба и варёное яйцо, из тех, что приносят ей добрые люди и протянула Федьке. Мальчик своей грязной ручонкой схватил угощение.
-Спасибо! — прошептал он.
Халяндра подвинулась со своего места на крыльце и указала мальчонке на пространство рядом с собой, постучав ладонью по старым прогнившим доскам.
Федька кивнул, пристроился рядом, и принялся чистить яйцо. А она сидела, смотрела на него, как-то по-матерински гладила по голове и плакала горючими слезами.
Мальчик не мог понять этих её странных эмоций, но в глубине души чувствовал, что с Халяндрой случилось что-то ужасное.
-И почему она всегда прячет половину лица? — думал мальчик.
Этот вопрос мучил его воображение и не давал покоя.
***
Постепенно Федьке начало казаться, что эта сумасшедшая ему гораздо ближе и роднее мамки с папкой. Пару раз, когда дома было совсем плохо, и пьяные драки превращались в сущий кошмар, Федька ужиком выползал из своего укрытия под кроватью и мчался к Халяндре.
А та, обливаясь горючими слезами, вставала со своей кровати, оставшейся от бывших владельцев дома, укладывала мальчика на неё, а сама садилась на пол рядом. И всю ночь плакала и мурлыкала под нос какую-то мелодию, похожую на бабушкину колыбельную.
И от этой её тихой песни без слов Федьке становилось легко и спокойно. И снились сны, где баба Дуся была жива, где над его головой, как подсолнух светило солнце.
А Халяндра была вовсе не страшной нищенкой, а красивой молодой женщиной и улыбалась ему.
В деревне всегда все про всех знают. И в этот раз не обошлось без глупых слухов.
-Она ведьма! Детские души крадёт! Вон Федьку Смирнова к себе привадила! Как вы думаете, зачем? Да чтобы его душой молодой питаться! — сплетничали однажды тётки, собравшиеся в ожидании развозки на крыльце у магазина.
-Тьфу, дуры! — сплюнула не выдержав продавщица Зина — Да как вам не стыдно такое говорить! Будто не знаете, что у мальчонки дома творится! Там же притон настоящий! Вот и нашёл Федя душу добрую!
-Ну, если ты такая добрая, взяла бы и забрала ребёнка к себе! Вы с Михаилом бездетные! — хохотнула Светка Хилина, самая глупая и языкатая из баб.
Зина покраснела до конца волос. Светка этой фразой всковырнула самую больную рану в душе у женщины.
***
Зина любила маленького Федю: хороший, добрый мальчик. Не повезло только мальчонке с родителями: растёт как трава в поле, а мамаша с папашей без зазрения совести пропивают детское пособие, что государство на ребёнка платит.
Зина тысячу раз порывалась забрать Федю себе, и даже с мужем на эту тему разговаривала.
Но ведь ребёнок — не кукла! Его нельзя взять и забрать… «Да разве этой сплетнице Хилиной объяснишь, что-нибудь»…
Зинаида только махнула рукой и скрылась в магазине.
***
Однажды вся деревня проснулась среди ночи от яркого зарева. Горел дом Смирновых. Вокруг охваченного огнём дома уже собралась толпа сельчан.
Люди носились с вёдрами, пытаясь сбить пламя водой. В стороне, на травке лежали пьяные гости Федькиных родителей. Они немного обгорели, но были живы и теперь смотрели на всех тупыми, ничего непонимающими глазами. Так обычно замороженная рыба смотрит с прилавков на покупателей в магазине. Но ни ребёнка, ни его родителей нигде не было.
-Это всё Халяндра! Сумасшедшая! Не иначе, она подожгла! Говорила я, надо её гнать из деревни! — раздался рядом с рыдающей Зиной голос Светки Хилиной.
-Заткнись ты! — рявкнула на неё Зина. -Ты же не знаешь ничего!
Зина прибежала на несколько минут раньше Светки. Она видела, как Халяндра появилась со стороны огорода. Она впервые была без платка. Вся правая сторона лица нищенки была сплошным застаревшим ожогом, а глаза не было вовсе. Она молча выхватила у кого-то ведро с водой из рук, вылила на себя сверху, и никого не слушая бросилась в охваченный огнем дом. Люди все хором ахнули и с удвоенной энергией продолжили бороться с огнем.
Времени к тому моменту, как появилась Светка прошло довольно много, но Халяндра из дома до сих пор не появилась. Зинка тихо шептала слова молитвы. Надежда на спасение оставшихся в горящем доме людей таяла с каждой минутой.
И тут вся деревня снова ахнула в один голос. Из огня показалась охваченная огнём женская фигура с мальчиком на руках.
Люди кинулись обливать женщину водой, чтобы сбить пламя, охватившее ее.
А она без сознания рухнула на землю вместе с ребёнком.
***
К месту происшествия, одна за другой подъезжали машины с пожарными, медиками и милицией.
Федьку и Халяндру вместе увезли на скорой. А деревенские ещё долго не могли успокоиться и толпились возле сгоревшего дома Смирновых. Родители Фёдора погибли в этом пожаре. Пожарные сказали, что огонь начал распространяться с кухни. И виной всему скорей всего стала непотушенная сигарета. Сначала загорелись шторы, а потом огонь довольно быстро распространился и на весь деревянный дом.
Сам мальчик обгорел совсем немного и быстро поправлялся в больнице. Единственное, что напрягало врачей, это то, что ребёнок по ночам просыпался в слезах и звал какую-то Халяндру.
Всё прояснилось, когда к Фёдору и к Халяндре с передачей приехала продавщица Зина с мужем. Вот они и объяснили медперсоналу, что Халяндра — это прозвище той женщины, которая спасла мальчика.
Федя долго ещё лежал в больнице. За это время Зина с Михаилом оформили все документы и забрали мальчика в семью. А вот с Халяндрой всё было гораздо сложнее. Она обгорела очень сильно и совсем не хотела бороться за жизнь.
-Как Федя? — спросила она однажды медсестру, которая от неожиданности выронила шприц из рук. Ведь до сих пор все считали её немой.
Она тут же бросилась к пациентке: — С мальчиком все хорошо. Его усыновили хорошие люди.
Халяндра закрыла глаза и по её обожженному лицу поползла слеза.
-Спасибо, тебе, Господи — тихо прошептала она.
***
Следователь, который вёл это дело, рассказал приемным родителям Феди очень тяжёлую историю Халяндры.
-Не знаю, почему у вас в деревне так её прозвали, никакого отношения к цыганским пляскам эта женщина не имеет. Зовут её Анна Васильевна Пахомова. И ей сейчас всего сорок лет.
-Наверное, страшное что-то случилось с ней. — тихо сказала Зинаида.
-Не дай Бог кому. — подтвердил следователь. — Жила Анна далеко отсюда. Всё у неё было: муж, трое детей. Один мальчик вот такой, как Феденька — пять лет ему было, старшенький на год постарше, а самой маленькой девочке и годика не было. И вот узнала Анна, что муж от неё гуляет. Вторую семью в соседнем селе завёл. И ребёночек у них такой же по возрасту, как доченька её. Вспыхнула в ней обида, ненависть, ревность, негодование. Может, если эта новость днём пришла, да ей надо было за детьми смотреть, она бы и не сделала этого. А так вечер как раз был. Соседка языкатая забежала за спичками, да и выдала Анне новость: — Все знают, а ты до сих пор дура-дурой ходишь! Пашка твой с Тамаркой из Авдеевки живёт! Дитя нажили! …
Анна, схватила спички, соседку оттолкнула и помчалась куда-то через поля. Потом уже выяснилось, что в Авдеевку она побежала.. Нашла дом Тамаркин. Дверь входную лопатой подперла. Сена вокруг дома разложила, чтобы быстрее разгорелось. Потом в окно заглянула, постучала, чтобы Томка с Пашкой увидели её, щлобно, издевательски захохотала, рукой им на прощание помахала и побежала обратно домой.
Пашка с Тамаркой тогда только испугом отделались, дом хоть и сгорел, но они смогли выбраться. Он-то это всё и рассказал потом.
А Анна в свою деревню прибежала, а там её дом полыхает. Соседи его водой поливают. Она кинулась в огонь детей спасать. Но ни один из них не выжил. Вот с тех пор она и исчезла. Вроде как умом тронулась, что немудрено, да пошла по свету странствовать.
-Бедная женщина! — пожалела Зина, — Горе-то какое!
-Да уж, за грех свой жизнями собственных детей расплатилась. — задумчиво сказал Михаил.
-А Паша-то этот что? Неужто живёт и в ус не дует?! — возмутилась Зина.
-Спился Паша! Такой же стал, как Федькины родители и их приятели.
***
На следующий день Федор с приемными родителями поехал в больницу к Халяндре.
-Сынок, только её не Халяндра зовут, а тётя Аня, понял? — спросила его Зина.
Федька молча, по-взрослому кивнул головой.
Пустили их к больной, хоть и нельзя было. Врачи в тайне надеялись, что увидев мальчика, Анна хоть как-то начнёт за жизнь бороться. А Федька, увидев её, всю забинтованную, кинулся, к женщине и заголосил: -Халяндрочка, милая, не умирай, не уходи от меня! И в этой «Халяндрочка» было столько любви, нежности и обожания, что окружающие тут же спрятали глаза, вытирая слезы.
-Мальчик мой! Феденька мой! — её голос звучал тихо и отчётливо — Ты молись за меня, Феденька! Грех на мне большой!
Тут Зина присела на край кровати, взяла руку женщины: -Анна Васильевна, вы только поправляйтесь! Мы заберём вас к себе, будете с нами жить, и Феденька рядом с вами будет. Он любит вас.
-Но женщина повторяла только одно: молитесь за меня! Грех на мне!
Анна не справилась, умерла через несколько дней. Вся деревня пришла попрощаться с ней. И отпевали ее, как положено, в церкви.
Фёдор, пока маленький был с родителями приходил к ней на могилку. Теперь он уже взрослый, крепкий парень. У самого семья. Но про Анну не забывает, каждый раз молится за неё и добрым словом вспоминает. И просит Господа об одном — простить её!
Автор: Анелия Ятс
