Лучшая сестра

Почти всё моё детство и юность были отравлены конкуренцией с сестрой.

— Марина год на одни пятёрки окончила, а ты – бестолочь. Ей подарок положен на праздник, а ты подумай над своим поведением.

— Мариночка выиграла художественный конкурс, а у тебя какие таланты? Чем ты интересуешься, Юлия?

— Марину берут в Испанию, учиться по обмену, а у тебя в педе пересдача. Как такое вообще возможно?

 

Сестра с детства разрывалась надвое, радуясь родительским похвалам, и одновременно пытаясь жить в мире со мной:

— Юлечка, ты самая лучшая! – говорила она мне наедине. – Самая лучшая моя сестрёнка. Я тебя люблю, не слушай их.

— Да иди ты. – говорила я тоном «а мне всё пофигу».

И ненавидела свою сестру. Чем дальше, тем больше ненавидела. Я ничего не могла поделать с этим чувством. Маринка была мне бельмом на глазу, кляксой на белоснежном платье. Едва достигнув восемнадцатилетия, я сблизилась с однокурсником и решила уйти жить к нему.

Я понимала, что это – не любовь. Но жить дома, и продолжать выслушивать всякую пафосную ерунду про Маринкины успехи, больше не хотела. И не могла. Кто бы знал, как тяжко быть разочарованием для собственных родителей!

— Юля, мы должны сделать всё, как полагается. – заявил мне Антон. – Хоть с родителями меня познакомь.

— Ладно. – согласилась я. – Но учти, что они меня не любят!

— Да брось! Как такое возможно? Ты умная, красивая девчонка. Родные родители, и не любят?

— Видимо, недостаточно умная и красивая. – пожала я плечами.

А про себя подумала: «Не такая умная и красивая, как Мариночка».

Но знакомить Антоху с родителями повела. Хотя, вполне могла просто собрать по-тихому вещички и переехать – они бы и не заметили. Но раз парень настаивает, что ж…

Я не успела перешагнуть порог, как мне на шею кинулась загоревшая сестра. Оказывается, Марина приехала на каникулы из Испании:

— Юлька, как я рада! Я тебе подарков привезла. Ой, а это кто? Парень твой? Мама, папа, Юля с молодым человеком. Ну, что же ты? Знакомь скорей!

От её жизнерадостного щебета я совсем сникла. Интересно, она предупреждала, что приедет? Я была не в курсе. Маринка писала мне письма, но я не хотела читать, как она там счастлива.

Вечер прошёл в теплой дружественной обстановке, родители – слава Богу – не сравнивали меня с умницей-сестрицей хотя бы при Антоне. Мой молодой человек всем понравился, и я объявила, что намерена переехать к нему.

— Ну… мы ещё не решили точно. – вдруг промямлил Антон.

Я посмотрела на него внимательно, но спорить при всех не стала. Однако, на мгновение мне показалось, что пол уходит из-под ног… когда мы вышли на улицу, я спросила:

— Ты что, запал на Маринку?

— Юля, что ты выдумываешь? – сконфуженно пробормотал Антон, отводя взгляд.

 

Я ушла прочь от него по улице. Он не догнал меня. Не окликнул даже. Я старалась не плакать, но слёзы лились из глаз. Куда я иду? Кто, или что меня ждёт? Домой не хочу. Там приехала драгоценная Мариночка, гордость семьи. К Антону не могу. Этот подонок влюбился в мою сестру. С первого, мать его, взгляда. Ненавижу! Ненавижу!! Как же я её ненавижу!!!

Ночевала я тогда в каком-то подъезде, куда попала следом за припозднившимся жильцом. Наутро дома никого не было, и я собрала свои манатки. По-быстрому продав кое-что из вещей и техники, я сняла комнату, и устроилась на работу по вечерам. Официанткой в ресторан – благо, внешность и сообразительность позволяли. По утрам я училась, а по вечерам работала. Приходила в свою съемную комнатку ночью, и с соседями почти не виделась.

В институте Антон меня старательно игнорировал. Мог сдержанно кивнуть, если мы встречались лицом к лицу. Мне было плевать на Антона… но то, что моей сестре достался «подарок на праздник», а мне, видимо, нужно было подумать над своим поведением, было противно.

Родители мне не звонили. Марина позвонила лишь однажды, спустя год после того, как я познакомила Антона с семьёй:

— Юлечка, ты злишься? – спросила она.

— Слушай, что тебе нужно? Я вас не интересовала целый год.

— Я боялась звонить. – вздохнула сестра. – Я замуж выхожу. Ты придёшь?

— За Антона? – фыркнула я.

— Ну, да. За него.

— Ты серьёзно, что ли?

— Ну он же тебе не нужен?

— Да не во мне дело! Просто… неужели ты никого лучше Антона не нашла?

— Да я и не искала, Юль… я его так люблю!

Я не пошла на свадьбу, и больше у меня никаких контактов с семьёй не было. Институт был окончен, я работала по специальности в частной школе. Моя однокурсница, Лариса, пользуясь положением и деньгами своего отца, открыла частную школу и пригласила меня на должность завуча с часами по предмету. Я удивилась – мы никогда особо не дружили.

 

— Почему ты зовёшь именно меня?

— Юлька, ты же умная. Мне как раз и нужен такой человек, чтобы всё не развалилось. Умная, организаторские способности у тебя опять же. Вдвоём выплывем. Пока я тебе не предлагаю золотых гор, но зарплата сразу будет хорошей. Такой ты нигде не найдёшь.

Я, за годы без родителей и Маринки, не раз слышала о том, какая я умная, от преподов в университете. Но не прислушивалась. И верить не хотела – мне всю жизнь дома вдалбливали обратное. Но Ларка сказала это как-то так, что я услышала. И поверила.

— Хорошо. Только остальных педагогов надо набрать со стажем и регалиями. А то если будут одни выпускницы, это сразу провал. И папочкино имя не поможет.

— Вот! – восхитилась Ларка. – Я же говорю, ты — голова! Согласна, Юль?

Я, конечно, согласилась. И дело пошло. Через четыре года у нас было вполне конкурентоспособное учебное заведение.

— Юлька, а чего ты замуж не идёшь? – спрашивала меня Лариска.

Она то и дело пыталась меня с кем-нибудь познакомить.

— Да, ну. Я уже раз пыталась. Не с моим везением…

— Смотри. Останешься старой девой.

Я поправляла дорогие очки на носу, которые носила для важности, и отвечала:

— Да я и не против, собственно.

Сейчас меня пугала перспектива стать женой, а то – не дай Бог – и матерью. Вдруг я буду недоброй, нелюбящей, как моя мать? И испорчу жизнь своему ребёнку? К слову, наши ученики были, как на подбор, такими фруктами, что я уже стала злой, как собака. А что же будет дальше? Нет, не надо мне этого. Не хочу.

 

Звонок раздался, когда я и забыла, как звучит мамин голос. Мы не виделись с родственниками уже лет десять в общей сложности.

— Юлька! – всхлипнула мать в трубку. – Спасай…

Я посмотрела на дисплей – нет, не показалось. Звонила мать.

— Что такое?

— Марина в беде. Мы не можем помочь. А тебя она послушает.

— В какой беде? – вздохнула я. – Премию престижную не дали?

— Приезжай, Юль. Отец в больнице, на операции. А я… я не справлюсь.

Ехать не хотелось. Но, насколько мне помнилось, моя мать никогда не говорила со мной… так. И я, после долгого и трудного рабочего дня, поехала в родительскую квартиру.

— Юлька… я такая дура. И была тебе отвратительной матерью. Я не прошу прощения – как такое можно простить? Я прошу только одного: вытащи Марину оттуда.

Мать, поминутно вытирая слёзы и сморкаясь, рассказала, что после института Антону не везло с работой. Он хотел чего-то особенного, в школу идти не пожелал – скучно. Начал пить. А потом поколачивать Маринку.

— Что?! – спросила совершенно офигевшая я.

— Да, вот так… как я умоляла её бросить его. Но у неё какая-то нездоровая зависимость. Всё она давно профукала – и талант свой, и перспективы. Всё пыталась Антошу спасти. А потом начала пить вместе с ним. И превратилась в такое…

Я потрясённо молчала.

— Её тут по скорой увозили. Язва у Маринки. А она и с язвой дальше пьёт. Умрёт она скоро, Юля.

— А с папой что?

— Папе сустав меняют коленный. Ничего страшного, всё по плану. Но он очень сдал… из-за всего. Скажи, Юль… — она помялась. – А ты замужем? Внуки есть у нас?

— Нет, мам. И нет. А у Марины с Антоном?

— Нет. Тоже нет.

— А вы силой её забирать оттуда пробовали?

— Юль… откуда у нас силы? Он здоровый мужик, хоть и запитый уже. А мы… старики.

 

Мать обречённо махнула рукой. Я молчала, переваривая информацию. Моя ненависть к Маринке давно прошла – она мне уже была не нужна много лет как. Но и любви я не ощущала. Что делать? Кстати, никакого злорадства я тоже не чувствовала, узнав о загубленной жизни сестры. Странно даже…

— Ладно. Мне нужно позвонить.

Я позвонила Лариске и в двух словах описала ситуацию. Мышей она ловила на лету.

— Значит так, я тебе сейчас пришлю своего водителя. Диму.

— Диму-у?! – восхитилась я.

Дима был большим и надёжным, как скала.

— Диму. А когда заберёте её, везите в один частный центр по реабилитации. – она назвала примерную цену пребывания там. – Потянешь? Или помочь?

Я почти выплатила ипотеку, так что подумала: потяну.

— Спасибо, Ларис. Я адрес скину, куда Диме подъехать.

— Юль… а ты сама вообще как? Расстроилась?

Да, всё-таки семь лет совместной работы и почти дружбы дают о себе знать.

— Я не чувствую ничего. Но, должна помочь родителям. И… ей, наверное.

— Всё правильно, Юль. Семья – это святое.

Антона не было дома, дверь в квартиру оказалась не заперта. Моя когда-то красивая и успешная сестра спала на не застеленном грязном диване. Сальные волосы прикрывали лицо. Запах в квартире стоял отвратный. И тут мне стало больно и как-то мутно, что ли. Я взялась на косяк и тяжело задышала, боясь потерять сознание.

— Юлия Михайловна, я её в машину отнесу, а вы приходите в себя, и спускайтесь. Или помощь нужна?

Я помотала головой, не в силах произнести ни слова. Меня сковал ужас. Маринка могла так и жить дальше в этом кошмаре, а потом тихо загнуться. «Мариночка выиграла художественный конкурс…» — всплыл у меня в голове голос матери.

 

На лестнице я столкнулась с Антоном. Он поднимался, позвякивая бутылками в пакете.

— Простите… — пробормотал Антон, и поднял глаза. – Юля? Юлька! Сколько лет, сколько зим. Ничего ты, красотка! Идём, посидим, выпьем за встречу.

Он полез обниматься. Но тут как джин из лампы появился Дима, сгрёб его за шиворот и сказал:

— Ещё раз сунешься в эту семью, станешь ступенькой в подъезде. Ну-ка, дай я размеры прикину…

Антон бестолково брыкался и пытался вырваться. Безуспешно.

— Дима, брось его. Оставь. Он того не стоит.

Дима разжал руки, Антон мешком свалился, раздался звон бьющегося стекла. Алкаш завопил от ужаса, но мы с Димой уже выходили из подъезда. Сели в машину и быстро поехали по адресу, который дала Лариса.

Маринку долго лечили. Я не навещала её. Мне было страшно. Просто оплачивала лечение и реабилитацию, а потом она сама позвонила мне.

— Юль… не отвлекаю?

Голос был тихий и уставший. Но в нём звучали нотки прежней Марины. Поневоле лучшей и без вины передо мной виноватой.

— Нет. Как ты?

— Меня пока не отпускают. Хотела попросить тебя заехать. Это же ты меня устроила на лечение, да?

— Да, я.

— Я так тебя ненавидела первые две недели. А сейчас так благодарна.

«Я ненавидела тебя почти тридцать лет» — подумала я, а вслух сказала:

— Не за что!

— Так ты заедешь?

— Да, Марин, заеду. Обязательно.

Я купила сестре вкусностей по шаблону и приехала в клинику. Маринка сияла чистой головой и своими синими глазами. Слава Богу, не поблекшими.

— Привет…

— Привет. – сказала Маринка, слезла с кровати и бухнулась на колени.

Лицо у неё при этом стало жутко уморительным. Я фыркнула.

— Что за цирк?

— Прости меня! Ты всегда была лучшей сестрой. И день сегодняшний это подтвердил.

 

И Маринка поклонилась мне в ноги.

— Встань, чудовище. Я тебя давно простила.

— И за Антона…

— Ой, а вот за это вообще спасибо! Надеюсь, ты не собираешься больше пытаться его спасать?

Маринка встала, отряхнула коленки и сказала:

— Не собираюсь. А насчет «спасибо» — это ты зря. С тобой бы он таким не стал. Я же говорю: ты из нас двоих – бриллиант. А я так… рубин, искусственно выращенный. Можно… можно тебя обнять, Юлька?

Я ощутила ком в горле и кивнула. Марина бросилась мне на шею и заплакала. Я обняла её и почувствовала, что мои глаза тоже на мокром месте. Ненависть ушла… я сумею полюбить её. Как хорошо, что мы успели. Как хорошо…

источник

Понравилось? Поделись с друзьями:
WordPress: 8.85MB | MySQL:70 | 0,420sec