С тёщей у Леонида отношения были, мягко говоря, не фонтан. Не доверяла она зятю, недолюбливала его. Не то, чтобы он чрезмерной вредностью характера отличался, просто Жанна Васильевна свою единственную дочку Варюшу сама растила, вот и оберегала деточку от любых напастей, как могла. А какие у молодой и красивой девушки напасти? Мужики, конечно же. Ходят и ходят, негодяи. Подарки дарят, клинья подбивают, а намерения, небось, далеко не у всех благородные и матримониальные.
— Мам, ну хватит моих ухажёров распугивать, — уже чуть ли не плакала Варя. — Я так никогда замуж не выйду.
— Ну и нечего там делать, замужем-то, — стояла на своём Жанна Васильевна. — Я вот всю жизнь одна прожила, тебя, слава Богу, приличным человеком вырастила, и никакой муж мне для этого не понадобился.
Спорить было бесполезно, а по углам от мамы в двадцать пять лет прятаться — смешно. Вот и привела однажды Варенька домой Лёню, с порога сообщив, что они в ЗАГС заявление подали и жить с завтрашнего дня будут отдельно.
Жанна Васильевна на зятя будущего посмотрела и за сердце схватилась — ну страшный же! Волосы торчком, глаза рыбьи, лицо рябое… Одет, правда, не абы как, но всё равно страшно такому чудищу дочку единственную отдавать. Ну не пара они. Варька — видная, яркая, а этот… Ужас!
— Если ты к нему съедешь, мне на глаза можешь больше вообще никогда не показываться, — выставила женщина дочери ультиматум, сочтя данный способ добиться желаемого в сложившейся ситуации единственно верным.
— Хорошо, — пожала плечами Варя, хотя от неё ожидалась совершенно другая реакция.
Жанна Васильевна не первый раз уже этот приём использовала, не одного жениха так отвадила. Варенька-то дочка добрая, любящая. Ну куда она без мамы? Не обижать же родного человека из-за какого-то дядьки незнакомого. А расстанутся если, куда Варя пойдёт? К маме, конечно. В общем, Жанна Васильевна ждала, что и в этот раз Варька правильно приоритеты расставит, этого пучеглазого за порог выставит, а сама подуется чуток, порасстраивается, да и успокоится.
Как бы не так. Зятёк будущий помог Варе кое-какие вещи собрать и увёз кровинушку из родного дома невесть куда. Напоследок только Варенька остановилась на пороге, посмотрела на маму грустно и сказала:
— Мам, я люблю его. Не лезь к нам, пожалуйста.
— Уйди с глаз моих, неблагодарная, — окончательно осерчала Жанна Васильевна. Дверь за молодыми закрыла, села и задумалась — надо ведь как-то решать проблему. Обидит этот рыбий глаз Варьку, как пить дать. Варенька-то доверчивая, наивная… И что, что взрослая уже? Для матери ребёнок и в пятьдесят дитятко. Кто ещё позаботится о глупышке, если не мать?
А Варька, бессовестная, адрес, где они с пучеглазым живут, говорить отказывается. И в ЗАГСе информацию о дате регистрации брака всем подряд не раздают, как ни уговаривай. Позвонит дочка раз в неделю, справится о здоровье — вот и вся благодарность за годы, на неё потраченные.
— Худо мне, Варенька, — попыталась надавить на жалость Жанна Васильевна.
— Мы тебе врача платного на дом вызовем, не ходи никуда.
Отгородились, видеться не хотят, близко к себе не подпускают. Окрутил Лёнька этот Варюшу, голову заморочил, против единственного родного человека настроил. Беда…
Два месяца билась Жанна Васильевна, пытаясь разными способами Варю домой заманить и на путь истинный наставить. Все способы перепробовала, какие могла, да только бесполезно всё — не идёт Варька на контакт. А когда идеи кончились, гость нежданный на порог заявился — зять новоиспечённый.
— Здравствуйте, мама.
Ввалился в квартиру чужую, как к себе домой, разулся, куртку на вешалку бросил, прошёл в кухню, уселся за стол, руки в замок сцепил и нагло осведомился:
— Борщ есть?
У Жанны Васильевны от наглости такой и от возмущения дар речи пропал. Стоит в дверях, моргает, а сказать ничего не может. А Леонид сидит себе преспокойненько и ответа ждёт. Долго ждал — минут пять, пока ошарашенная женщина в себя пришла.
— Какой тебе борщ? Как только совести хватило прийти сюда? А ну вон пошёл!
— Хорошо, — невозмутимо согласился Леонид. — Только если я сейчас уйду, дочку свою вы больше не увидите, и любые ваши контакты с ней прекратятся.
— Ты меня ещё и шантажировать будешь? — закипела женщина.
— Буду. Видите ли, уважаемая мама, мы прибавления в семье ждём, и Варе это нелегко даётся, а вы её расстраиваете своими выходками. Ей нервничать нельзя, понимаете? А она нервничает. За вас переживает. Расстраивается, что обидела вас тем, что замуж без вашего согласия вышла.
— А, так вы и расписались уже?
— Да, мы расписались, — спокойно признался Леонид. — И жили бы счастливо, если бы не ваш эгоизм.
— Эгоизм? — захлебнулась возмущением Жанна Васильевна. — Это я эгоистка? Да я… Я…
— Вот то-то и оно, что вы местоимение «я» выше всего остального ставите. «Я её растила. Я её кормила. Я ночами возле неё сидела, памперсы меняла, всю жизнь на неё, неблагодарную, угробила, а вокруг одни враги сплошные, которые плодами моих усилий попользоваться хотят». Так, да? Я ничего не упустил? Я, я, я… Вы человека растили и воспитывали, или собаку, которая вам до старости преданно в глаза будет заглядывать и тапочки приносить?
— Да как ты…
— Смею, Жанна Васильевна. И, поверьте, сделаю всё, от меня зависящее, чтобы оградить жену от дальнейших ваших посягательств на её независимость. Я сейчас уйду, а вы сядьте и с приоритетами разберитесь немного. Подумайте, что для вас важнее — счастье и покой дочери или ваши собственные амбиции. И не смейте Варе звонить и жаловаться. Я тоже, знаете ли, эгоист редкостный, и своё буду защищать до последнего. За ответом завтра приду в это же время. Если дверь не откроете, значит, добровольно и осознанно приняли решение вычеркнуть себя из нашей с Варей жизни. Ну а если вам, мама, любви и взаимопонимания хочется, и с внуками в перспективе потютюшкаться, тогда вы мне борщ сварите. Я борщ страсть как люблю, особенно с фасолью, а Варька его готовить не умеет.
Обулся, оделся, ушёл, а Жанна Васильевна положила руку на сердце и съехала вниз по стене. Это же уму непостижимо — без приглашения заявился, нахамил, угрожал лишить возможности с дочкой общаться. Да кто он такой вообще, что подобное себе позволяет? Нахал! Но с другой стороны… Вон он как за Варьку-то заступается. Даже от матери родной защитить пытается, хотя уж с этой-то стороны угрозы никакой нет, сплошная любовь и забота.
Долго Жанна Васильевна слова зятя обдумывала. До вечера. И так прикидывала, и эдак… С характером мужик-то, с таким бодаться себе дороже. И уступить ему никак нельзя. Варьку, видать, он не обижает, раз она домой не рвётся и втихаря от матери замуж за него вышла. А если он её запугал? Страшный человек этот Леонид…
В супермаркет за ингредиентами для борща Жанна Васильевна пришла за полчаса до того, как магазин закрыться должен был. Борщ ему? Хорошо, пусть будет борщ, раз другого способа подобраться к дочке всё равно нет. Пусть пока думает, что победил, а там видно будет, кто из них для Вареньки важнее — дядька вредный или мама любящая.
* * *
А Варя решила, что выбирать между родным человеком и любимым — это кощунство. Нельзя так. Ей оба дороги — и мама, и муж. Они хоть и смотрят друг на друга косо, каждый по-своему от другого её защитить пытается, но открытые конфликты себе не позволяют, а это уже неплохо. Худой мир всегда лучше хороших баталий. Она почему-то была уверена, что с появлением в их семье ребёнка всё на свои места встанет. Если, конечно, мама и Лёня ещё и ребёнка делить не начнут. Эти могут, с них станется.
