Галина ушла быстро, в один миг.
-Ну хоть недолго мучилась, сердешная, -качают головами старухи, пришедшие без приглашения. По такому поводу приглашения не нужны.
Старухи всё сами сделают, и омоют и переоденут, и поплачут.
Любашка сидела в оцепенении, она пока не осознала что с ней случилось, что самый родной в мире человек ушёл.
Валентин ходил растерянный из угла в угол, он будто не понимал, не хотел верить.
Валентин знал о болезни жены, но слишком поздно они обратились к врачам, метастазы захватили все внутренности Галины, от того и говорят старушки, что хоть не долго маялась женщина, быстро ушла, сгорела, как говорят.
-А что Валик, девчонку -то куда?- спросила любопытная соседка, Зойка, за любопытство своё прозванная телеграфом, Зойка — телеграф по другому никак прикипело имя к ней.
-В смысле куда? Жить с дочкой будем, — Валентин посмотрел непонимающе на Зойку.
-Оно так, оно так — помотала та головой, а сама тут же побежала, понесла по селу новость, что Валентин сказал девчонку никому не отдаст, сам воспитает, в люди выведет, а кто ежели посмеет, то убьёт, — шептала Зойка.
Прошло время, утихли разговоры, люди, переживали и сочувствовали Валентину, но тот справлялся с маленькой Любашкой лучше иной матери.
И стирать в корыте научился, и гладить, и хлеба печь, да и Любашка от папки не отставала, всему училась, в школе отличницей была.
Многие бабочки молодые и не очень на Валентина поглядывали, да девки молодые тоже не прочь были мачехой Любашке стать, да Валентин не видел никого возле себя.
Пошла Любашка в четвёртый класс, по разным кабинетам ходить начала, учительница одна хвать её за плечо.
-Ты не Семидубова ли?
-Семидубова, -девчонка отвечает.
-Что -то ты на отца не похожа, — хмыкает, — а вот на мать вылитая, такая же…уродина.
Девчонка испугалась, стоит глазёнками лупает. А кто дитю поверит что учительница такое сказала? никто не поверит.
А учительница та, преподавала у Любашки в классе один предмет, так невзлюбила девчонку та ещё слово не скажет, а она ей кричит что двойка, тетради рвала, ненавидела прям.
Любашка по всем предметам отличница, а тут двойки одни, да жалобы.
А в пятом классе на уроке, зашла завуч озабоченная чем- то, оглядела весь класс,задержалал взгляд на Любашке, кивнула, чтобы та вышла.
Люба вышла, встала у стеночки боязливо, смотрит снизу вверх на завуча.
-Иди, портфель возьми, Семидубова и пойдём с тобой в больницу.
-На прививку? — тихонько прошептала Любочка, уж очень она прививок боялась.
-На прививку, на прививку, — рассеяно сказала завуч.-Любочка, а ты где спишь?
-Я? Дома в кровати.
-У тебя своя кровать?
-А как же, у меня и комната своя, папа мне зеркало в комнату купил.
-А в бане кто тебя моет?
-Я сама, я же большая уже, мне скоро одиннадцать будет.
-Ну да, ну да…
Завуч смущаясь и краснея вела Любочку в кабинет.
-Вот, Наталья Даниловна, вот девочка…я вам говорила.
Пожилая врач ласково посмотрела на девочку и начала разговаривать с ней, осмотрела ручки, ножки, всё тело, спрашивала о чём-то, болтала с Любашкой, трусики смотрела, Любе нестрашно было.
Животик мяла, щекотно. Потом велела одеваться, назвала самой лучшей девочкой в мире и дала конфетку, велела за дверью подождать.
Любашка, росшая без материнской ласки, даже сомлела от радости, папочка очень Любашку любит и она его, но мама…мама -это мама.
-Посиди в коридоре детка, позови учительницу свою.
Завуч не смотрела в глаза Любашки, сердится что ли, проскользнула в кабинет.
Слышит Любашка как тётенька доктор что-то сердитое выговаривает учительнице, ругается, в милицию обещает позвонить и всю школу зачем-то по кирпичику разнести.
Выбежала завуч, на Любочку посмотрела и бежать в школу.
Что же там произошло? Взяла Любочка портфель и пошла в школу.Пришла, а ребята смотрят на неё и шепчутся, учительница эта злая, красная, увидела Любочку, аж шипеть начала.
Никто к Любочке не подходит из ребят, сторонятся её.
-Ты, Семидубова, гадкая, грязная и мерзкая, ты плохие дела делаешь, — сказала Света Ашатова, — фу такой быть, нам учительница про тебя всё рассказала ты падшая, ты…ты…- и Светка, не справившись с переполнявшим её чувством гадливости, расплакалась.
Любочка ничего не понимала, стояла и хлопала глазами, в это момент в кабинет ворвался очень сердитый папа, очень, очень.
Он велел Любочке идти домой, обвёл тяжёлым взглядом детей и пошагал в сторону учительской, все притихли, Любочка взяв портфель, тихонько пошла домой.
Папа пришёл сердитый, но от Любочки тщательно скрывал это, принёс ей шоколадку и долго сидел, смотрел в окно.
Утром Любочка проснулась с температурой, ветрянка, констатировала пришедшая медсестра, Оля Бояринова, эх, какая же она хорошая, эта Оля, Любочка даже согласилась бы, если папа женился бы на Оле.
Когда Любочка переболела ветрянкой, оказывается пол класса болели, и пришла в школу, все ребята дружно приветствовали Любочку. а та самая Света Ашатова подошла и попросила прощения.
Ребята рассказали что злую учительницу уволили, она плохая, очень плохие вещи детям говорила, очень плохие…
-Ой, как Валентин прибежал, глазищами зыркает, ему же кто-то сообщил что девчонку -то к женскому повели, — рассказывает всем встречным — поперечным, Зойка — телеграф, — ой, бабочки, как его трусило, убью кричит, а сам вот с такенным ножом, — в следующем рассказе Валентин был с топором, потом с бензопилой…
Это надо же, люди добрые, такое придумать про дитя тьфу, так говорят ещё и детям рассказала всё в красках показала.
Мне сноха Петровой Нинки рассказала, как девчонка домой пришла и давай рассказывать что взрослые делают за закрытыми дверями, от так -то бабоньки.
Стыд-то какой.
Она, девка -то эта, смолоду за Валькой таскалась, а он Галину любил, с самого детства, ой-ёй.
Галя -то, когда за городского вышла, едва руки на себя не наложил. от так-то. А потом, считай как его не стало, отца -то девчонкиного, она приехала ,Галина- то, Валик -то и воспрял, и заходил и заходил, ну, сошлись да не дали им пожить -то долго, болезня проклятая, унесла Галину.
Она, говорят, так любила того, своего первого, погибшего -то, Валентина уважала, а того любила шибко…
Рассказывала всем известные вещи Зоя, да люди, будто первый раз слышали, переживали, да головой кивали.
-Уехала из села, ой, как проклятиями сыпала, ну это надо же такое придумать как ещё не посадили её, за поклёп такой, оёёёй, на дитё, такое выдумать, это она Валентина не знала как завлечь, так отомстила ему,от подлая.
-Страшное дело, бабоньки, вот ведь какая любовь бывает, — судачат женщины, — ведь столько лет только его и любит, на страшное пошла, дитё так оклеветала, право слово говорят, что от той любви и помешаться можно, и на преступление пойти.
-Однолюбка, что уж там, как и Валентин, одну Галю любил…
Пока болела Любашка, все страсти -то и улеглись.
Да только кто-то из детей узнал, что не родной папка у Любашки, конечно Любе сказали, ой как девчонка рыдала, горькими слезами.
-Не плачь, дочка, ты для меня что ни есть самая родная, самая лучшая и единственная.
-Папка, — плачет Любашка, — папочка, никого у меня нет кроме тебя.
Ездили Валентин с Любою и в то место, где отец её родной лежит.
-Папочка, так мы с мамой ездили сюда, я думала что брат может какой мамин, дядька мой, она так ревела, аж захлёбывалась, меня к себе прижимала и плакала. Папка, неужто она тебя не любила?
-Что ты, что ты дочка, любила, конечно любила, милая.
-А отчего же брата или сестру мне не родили? А ну как ты помрёшь, я что, одна на всём белом свете останусь?
-Да что ты, что Любашка, я никуда не денусь. А братика или сестричку… так не успели мы, доченька…
Как Любашка в девятый класс пошла, так опять всколыхнулась деревня, Валентин на Ольге Бояриновой женился, что медсестричкой в больнице работала.
Побежали сплетни опять по селу.
-Ой, да не любит он её, ну что уж видно от тоски и женился.
-А девка -то эта Бояринова, так с малолетства заглядывалась на Валентина, только увидит и заливается, что маков цвет…
-Однолюбка, что…дождалась, добила, дожала своей любовью.
Многое что говорили, а Любашка с папкою и Олей, такие счастливые были.
Родила Оля Бориску брата, а следом сестру, Галочку, ой сколько у Любашки радости было, что не одна на белом свете теперь.
-И чего радуется, дурная, они ведь эти дети, никто ей, она Валентину -то не родная, — шепчутся сплетницы.
-Да что вы, бабоньки такое говорите, — сердится Зоя — телеграф,- ну как у вас только языки поворачиваются, да они роднее родных, он, Валентин за Любашку голову кому хочешь оторвёт, а Оля, какая хорошая. Всё у них будет хорошо.
Они роднее всех родных.
Выросла Любашка, выучилась на врача, в город уехала, замуж вышла, детей родила. Хорошо с мужем живут, дружно, к родителям на выходные ездят, брата с сестрой любит, а те её.
А тут вдруг папка позвонил.
-Привет, пап, что- то случилось?
-Да прям, приехать хочу, вас повидать, да внучат.
Долго разговаривали отец с дочерью, уже за полночь, а они всё болтают, все спят, а эти двое сидят шепчутся. Ну а как, неужто не о чем поговорить родным людям? Душой родным.
Утром уехал отец, долго махал, пока автобус уже не скрылся.
А на следующее утро позвонила плачущая мама Оля…Не стало папки у Любашки.
Сирота круглая…
Были, были у Любашки и бабушки с дедушками, и тётки с дядьками, да как-то так получилось, что не нужна никому девчонка оказалась, кроме папки своего.
Плачет Любашка, словно маленькая, спасибо папке говорит что сестра с братом есть, и мама Оля.
-Любанька, деточка, ты хоть не бросай меня не могу я…В нём вся моя жизнь была, в нём и в вас, детях.
-Ты чего, мама Оля, да как ты…да я…
Плачут обнявшись.
-Ты надо же — судачат бабы,по прошествии времени — вот как есть однолюбы, она ить, Ольга-то, молодая ещё, а вот поди — ка ты, ни на кого смотреть не хочет.
Так и живут, однолюбы, что уж там.
Мавридика д.
