Пашка был третьим ребёнком в семье. Две старшие сестры выросли и уехали в город учиться. А Пашку родители любили, называли последышком, и так и не отпустили от себя. Правда, парень закончил ПТУ в городе и вернулся в родное гнездо.
Сестрёнки устроились работать в городе, там и замуж вышли, а Паша вскоре тоже привёз невесту из города. Машу он присмотрел в клубе на танцах. Стройная весёлая девушка сразу понравилась ему, и они подружились и стали встречаться. Потом, когда Паша уехал домой, между ними началась переписка и звонки друг другу. И, наконец, они решили пожениться.
Родители были рады, что сын будет жить рядом с ними. Сделали даже в их большом доме отдельный вход для молодой семьи, поделив помещение пополам. Мать Павла беспокоилась сначала: потянет ли городская девушка их большое хозяйство? Ведь жить в деревне много сложнее, чем в городе.
Надо и воды принести, и печь истопить, и на огороде управляться. Но Маша оказалась очень трудолюбивой. Всё у неё ладилось: и готовила отлично, и была чистоплотной, и с удовольствием бралась за любое дело. Даже корову стала держать и поросят выращивать.
Соседки поражались на Машу. Вот тебе и городская! Видно, от характера и воспитания зависит: неумехой или труженицей женщина будет.
Маша в первые годы активно занималась огородом, садом, ей всё нравилось. Павел помогал по хозяйству, а свекровь не могла нарадоваться на невестку. Дочери её приезжали из города по случаю, и по хозяйству не успевали помогать родителям. Только Маша, едва управившись со своими делами, успевала свекрови и на огороде гряды прополоть, и покупки из магазина принести нужные.
Вскоре Маша родила доченьку, сил на хозяйство оставалось меньше, девочка в раннем возрасте много болела. Маша стала замечать, что Павел как-то остыл к ней, его раздражает плач дочки по ночам. Он не высыпался и хмурый шёл на работу в котельную посёлка.
Приходя с работы, Павел ложился на диван отдыхать, почти не принимая участие в заботах по хозяйству. Маша очень похудела. Она металась между ребёнком и скотом, а пока малышка спала, Маша спешила окучить хоть ряд картошки или почистить у коровы.
Павел, ссылаясь на усталость после работы и вечный недосып, почти не помогал по дому. Маша так устала ждать от мужа помощи. Начались ссоры.
— Почему я тебя должна упрашивать что-то сделать? Ты же делаешь для семьи, а не мне личное одолжение. – Говорила Маша. – Нужно убраться на скотнике и сходить в магазин. Вставай, Паша. А зачем тогда посадили поле картошки, если его некому обрабатывать?
Паша долго ворчал, недовольный вставал с дивана, шёл на огород и, поработав час, возвращался обратно и ложился спать. Так проходило время. И Маша не понимала, как она сможет так дальше управляться со всем хозяйством одна.
Свекровь её успокаивала:
— Смирись, Маша. Пашка весь в отца. Поначалу тоже что-то делал, а потом я всю жизнь тянула лямку одна. А он пил да гулял, на шабашках работал. Но хоть деньги всегда отдавал, зря говорить не буду…
— Спасибо, — усмехаясь отвечала Маша. – деньги-то я и сама могу заработать. А такое большое хозяйство мне одной ни к чему, если ему ничего не нужно.
Когда малышка подросла, Маша продала корову, перестала держать и поросят. Она вышла на работу на почту. Свекрови это не понравилось.
— Как же мы без своего мяса и молока-то будем? – вздыхала она. – В магазине ведь совсем не такое.
— Если Паша захочет, то пусть держит, я не против, — ответила Маша. – Говорите с ним.
На самом деле, Машины труды шли не только в её семью. Когда забивали поросёнка, то из города сразу приезжали сёстры Павла, свекровь по-хозяйски угощала дочек свежим мясом, упаковывая сумки. И творога, и молока, и яиц, всего увозили дочки в город как гостинцы, не помогая ничем и никогда. Но так было заведено.
Маше было обидно: трудилась она практически одна, еле поднимая мужа с дивана, чтобы хоть чем-то помог. А мясо делилось на всех, не считая уже и овощей с огорода, и заготовок в банках… Получается, что Маша обслуживала всю семью мужа. И родителям помогала, и сёстрам с её трудов немало доставалось.
Так прошло несколько лет. Посмотрела Маша на такой уклад в семье, да и не только перестала скотину держать, а даже и огород уменьшила на половину. В очередную весну они с Павлом не посадили поле картошки, а лишь пару борозд в огороде. Свекровь только ахнула. Она поразилась решению Маши. Стала Павла ругать, но тот только рукой на неё махнул.
— Поздно вы его ругаете, мама… Такой уж он тюлень. Иначе и не назвать. С дивана не поднять, от телека не оторвать. Хоть и деревенский. А я ругаться с ним устала. Будем, значит, на рынке покупать, как все городские…
Свекровь, конечно, с Павлом ругаться не стала, понимала, что это бесполезно. Но и к Маше стала реже заходить, охладела. Разве что с внучкой придёт погуляет и то не часто: забот в доме полно.
Старик выпивает каждый вечер. С утра его не поднять, голова болит. А у неё по-прежнему хозяйство, хоть уже и небольшое: садик, куры, уточки и в лес надо спешить, ягоды поспели… Надо дочкам и внучатам в город варенья земляничного наварить. Ведь они так его любят… А Пашка, сынок… Ну, что с него взять? Тюлень. Он и есть тюлень. Весь в отца.
