Потрепанный Уазик уверенно катился по разбитому проселку и легко преодолевал бездорожье. Почти не заваливался в рытвинах, весело подпрыгивал на камнях, радостно разбрызгивая воду и грязь, форсировал небольшие речушки и болотистые берега стариц. Вековые сосны и кедры периодически пытались преградить дорогу, но, словно узнав о цели их пути, расступались и напутственно махали вслед мохнатыми колючими лапами. Или это все Станиславу только казалось?
– Нам, ребята, в самом деле очень повезло отыскать настоящего практикующего шамана, – воодушевленно делился заведующий кафедрой этномузыкологии Семен Борисович, в сотый раз проверяя оборудование и зарядку аккумуляторов. – А то, что Лева уговорил его позволить записать настоящее камлание и вовсе огромная удача!
– Я особо не уговаривал, – засмущался Лева. – Да и разве шаманы сейчас такая редкость?
Хотя он учился на духовом, в теме разбирался лучше многих этнографов, не говоря об окончившем композиторское Станиславе.
– Да в том-то все и дело, что интернет пестрит объявлениями. Поди разбери, кто там мошенник, кто одержимый, – пояснил Семен Борисович. – А настоящих наследников и продолжателей традиции можно по пальцам счесть. Да и те в основном показывают сценический вариант.
– Так во времена советской власти почти всех белых шаманов вынудили бубны закопать, – напомнил Лева. – А черных трогать побоялись.
– Я не понимаю этого деления на белых и черных, – поморщился Семен Борисович. – Шаманизм как религия исповедует первобытный дуализм и договорные отношения с духами как Верхнего, так и Нижнего мира.
Лева загадочно улыбнулся, переглядываясь с сидящими напротив Машей и Василисой, подмигнул Станиславу, а потом продолжил спор с заведующим. Он начал приводить какие-то веские аргументы, ссылаясь на практику якутских и амазонских шаманов, дальше вообще завел речь о мокшанских волхвах, и Станислав потерял нить разговора.
Он попытался послушать, о чем параллельно говорят между собой Маша и Василиса, но они обсуждали особенности раннефольклорного интонирования, и Станиславу стало совсем тоскливо. Он вообще не понимал, как можно в этих нетемперированных завываниях не просто найти логику, но и как-то расшифровать. Впрочем, он не обладал абсолютным слухом, и диктанты за него писала Лиля.
Ох, Лиля, Лиля! Что ты нашла в этом ничтожестве Саватееве? И ладно бы он работал каким-нибудь крутым программистом, имел свой бизнес или занимался майнингом. Но променять теоретика на балалаечника! Этого Станислав понять не мог. Да кто их ансамблю народных инструментов все аранжировки делал? Конечно, Саватеев даже с балалайкой плясал, как конь, а Станислав едва освоил простейшие дроби. Да и не обязан композитор плясать. Но разве кто-нибудь любил Лилю больше него?
Станислав всхлипнул и срочно сделал вид, что сморкается. Маша участливо протянула ему дополнительную пачку одноразовых платков. Насморк у него и в самом деле с утра усилился, и он даже в какой-то момент испугался, что коллеги его в эту поездку не возьмут. Но Семен Борисович наоборот обрадовался:
– Насморк, говоришь? Это же очень хорошо! То есть, болеть, конечно, плохо, – срочно поправился он, чтобы его не сочли маньяком. – Но я даже переживал, кого ж мы будем лечить?
Услышав про насморк, старый шаман Ооржак нахмурился и пробормотал что-то вроде: «И по таким пустякам тревожить духов?». Лева принялся его уговаривать и умасливать, как умел только он. Наконец Ооржак смягчился и пригласил гостей в ярангу. Так-то обитал он с семьей в обычном бревенчатом доме на краю деревни, но духов призывал в традиционном жилище предков. Хотя уже и не кочевом.
Пока заведующий выставлял свет и устанавливал микрофоны, а Лева помогал старому, сморщенному, как печеное яблоко, шаману облачиться в кухлянку и сложный убор с перьями, Василиса и Маша распустили волосы, надели расшитые бисером повязки с привесками-амулетами и сделались похожи на заправских ведьм.
У Станислава опять защемило сердце, когда он представил, как бы красиво рядом с Машиными золотисто-русыми и Василисиными рыжими смотрелись черные, достигающие почти до колен, волосы Лили. Пропуская между пальцев шелковые волнистые пряди, Станислав называл ее Лилит. А теперь этой роскошной копной, как и всем остальным, наслаждается урод Саватеев.
Но вот началась запись, Ооржак ударил в бубен, Лева стал подтягивать ему на какой-то своей мокшанской дудке, а Василиса и Маша принялись нудеть на хомусах. Станислав устроился поудобнее на мягкой подстилке из оленьих шкур, стараясь не думать о том, что, возможно, в этот момент Лиля кувыркается в номере с Саватеевым. А еще от вонючего жира, который Ооржак налил в светильники, и пыльных шкур Станиславу очень хотелось чихнуть. Он сдерживался из последних сил, поскольку не знал, допустимо ли во время камлания подобное своеволие. С такими мыслями он внезапно уснул и проснулся, когда все закончилось, совершенно здоровым.
Сам не веря своим ощущениям, он поднялся, осторожно потягиваясь.
– Как самочувствие? – бодро спросил Семен Борисович.
– Прекрасно! – доложился Станислав. – Насморк как рукой сняло.
– Вот и замечательно! – обрадовался заведующий.
Пока они с Левой с блаженным видом золотоискателей, обнаруживших пудовый самородок, просматривали запись, а Маша с Василисой заплетали косы, Станислав подошел к Ооржаку поблагодарить за лечение.
– Но ведь ты не из-за насморка сюда приехал.
Станислав отшатнулся, чувствуя, как лицо становится пунцовым. Кто мог проболтаться? Лева или девчонки? Они, конечно, знали, об их размолвке с Лилей. Но зачем?
– Лева и девочки тут ни при чем, – строго глянул на Станислава шаман. – У нас и других тем для обсуждения хватает. Просто ты уверен, что тебе так нужно то, о чем ты пришел просить?
– Я люблю Лилю и жить без нее не могу! – едва не простонал Станислав. – А это ничтожество Саватеев украл мое счастье.
– И поэтому ты хочешь навести на него порчу и таким образом, не нарушая закон, избавиться от соперника? – насмешливо уточнил Ооржак.
Станислав, услышав свое заветное желание, озвученное другим человеком, и сам понял, насколько оно нелепо звучит.
Ооржак, между тем, как ни в чем не бывало продолжал:
– Порчу навести – дело нехитрое, но только духи никому не помогают бесплатно. Я выступаю лишь посредником, поэтому отвечать придется тебе. Подумай, Станислав, готов ли ты заплатить цену, которую с тебя потребуют? Это же не насморк лечить.
Внезапно в ярангу ворвался холодный, пронизывающий ветер, погасивший все светильники, а по увешанным пестрыми шкурами стенам заметались неясные уродливые тени. Они тянули к Станиславу костлявые руки, когтистые лапы и унизанные присосками щупальца, касались его лица склизкими холодными прикосновениями, глумливо хохотали. Откуда-то из подпола, вернее из вырытой для призыва духов Нижнего мира квадратной ямы, сквозило и несло нестерпимым смрадом.
Потом все стихло, тьма рассеялась, в яранге снова стало тепло.
– Вот как выглядят духи, к помощи которых ты просишь меня обратиться, – пояснил Ооржак, чье лицо невозмутимостью поспорило бы со статуями в буддистских храмах. – Ты точно готов принять их помощь? Если все же решишься, потом ничего уже не сможешь изменить. И еще. – Ооржак глянул на Станислава проникновенно. – Человеческим сердцем духи управлять не могут.
– Что с тобой? На тебе лица нет! – забеспокоились встретившие Станислава у выхода Маша и Василиса.
Лева сделал им предостерегающий знак, и они замолчали.
– Все вопросы решил? – уточнил он на всякий случай.
Все, – выдохнул Станислав, ощущая, как на душе и вправду становится легче.
На обратном пути он думал, что, вероятно, на какое-то время повредился от отчаяния рассудком, на полном серьезе желая Саватееву смерти. В конце концов, еще ничего не решено, и за Лилю можно побороться. А если нет, разве он не взрослый человек, чтобы принять ее выбор?
Приехали они уже затемно. В холле гостиницы его ждала Лиля. Длинные черные волосы струились по ее плечам, точно шелк.
– У тебя все в порядке? Ты можешь сейчас говорить? – поднялась она навстречу Станиславу.
Лева с Машей деликатно заторопились, Василиса на крыльце разговаривала по смартфону с женихом.
– Я подумал, если у вас с Саватеевым все серьезно, я не буду вам мешать, – проговорил Станислав.
– У нас ничего и не было, – тихо сказала Лиля. – И вообще мы утром поссорились, он начал распускать руки и повел себя, как последняя скотина и дурак. Знать его не хочу. А потом мне почему-то стало так страшно, какое-то жуткое предчувствие, я испугалась, а вдруг там в тайге попадете в аварию, вдруг ты там совсем простудишься, схватишь воспаление легких, и я тебя потеряю.
Она хотела что-то еще сказать. Но Станислав ее не слушал. Привлек с улыбкой к себе, и она не отстранилась. Он не знал, стоит ли благодарить духов или просто так все удачно сложилось, но решил пока наслаждаться вновь обретенным счастьем и запомнить преподанный ему старым шаманом урок.
