Погода уже почти месяц была не просто плохая, а прямо-таки отвратительная: холод, ледяной дождь, пронизывающий ветер, как будто не начало сентября, а конец ноября — только снега не хватало.
Ася стояла на остановке и безнадежно вглядывалась вдаль — троллейбуса все не было. Она бы, может, и пешком до метро дошла, но «закон подлости» в ее случае почему-то срабатывал безотказно. Стоило ей отойти от остановки, как троллейбус тут же величаво подплывал к ней. Да и шлепать по лужам, пытаясь отвоевать зонт у ветра — то еще развлечение…
«Вас подвезти?» — около остановки притормозила машина. Даже не пытаясь разглядеть, кто там сидит, Ася замотала головой и сделала шаг назад. В отличие от подружек-однокурсниц, она очень опасалась садиться в машины к незнакомым людям. Да, по большому счету, страх ее был чисто теоретическим — такое предложение ей поступило впервые.
«Садитесь, девушка! Вам до метро ведь?» — упорствовал водитель, но Ася отвернулась, давая понять, что разговор ей не интересен. Тем временем к остановке подъехал троллейбус, и ухажеру волей-неволей пришлось убирать машину.
Наверное, Ася забыла бы этот случай, если бы на следующее утро история не повторилась бы словно под копирку. Но на этот раз ей удалось разглядеть, что за рулем был очень симпатичный, хоть и не молодой, на ее взгляд, мужчина. «Настырный какой!» — подумала она, но в машину так и не села.
Каково же было ее удивление, когда через несколько дней к ней на остановке подошел человек, в котором она узнала водителя машины. «Не пугайтесь! — сказал он. — Вы на самом деле мне очень понравились. И мне было жалко смотреть, как вы мокнете и замерзаете. Но раз вы категорически не хотите, чтобы я вас подвез, можно я с вами поеду до метро на троллейбусе? Меня Алексей зовут.»
Тогда Ася пожала плечами — не жалко, троллейбус общий, но первый раз взглянула на мужчину с интересом. А когда через неделю он снова появился на остановке, сменила гнев на милость и улыбнулась ему…
Алексею было тридцать четыре года, Асе — двадцать один, но они очень легко нашли общий язык. Это было удивительно, потому что Асе всегда было тяжело общаться с ровесниками мужского пола — популярностью она не пользовалась, поклонников не имела. Она очень сильно переживала, что у нее еще никогда не было поклонника и слова бабушки «да какие твои годы!» воспринимала как насмешку. И вот — Алексей.
«Но я же некрасивая, — удивлялась Ася. — На меня ни в школе, ни в институте никто не обращал внимания!» — «Вот и отлично! — смеялся Алексей. — Мне повезло, что вокруг тебя были слепые люди. А я ВИЖУ, что ты самая красивая!»
Не только Ася удивлялась, что в ней красивого — ее однокурсницы тоже чуть ли не в глаза говорили, что Алексей, такой видный мужчина, мог найти кого-нибудь получше, а не эту мышь… «Хотя… он же старик… Хоть и богатенький, — шептали одни. — Сейчас-то он за ней бегает, а скоро она за ним горшки выносить будет.» — «Да щас! Бросит она его! Только деньги ей и нужны! Не просто же так она с ним!» — сомневались другие.
Но о том, что подружки ее подозревают в меркантильности, Ася даже не догадывалась. Наверное потому, что это было очень далеко от нее — она действительно влюбилась в Алексея. А деньги… Деньги он зарабатывал честным трудом: вдвоем с мамой они еще в девяностые начали делать пирожные и торты на заказ и теперь владели двумя кофейнями, где продавали авторские сладости.
Ася с огромным удовольствием соглашалась попить кофе с пирожным — она была ужасной сладкоежкой, всегда радовалась, когда Алексей подвозил ее до института на машине или забирал после занятий — это было лучше, чем мерзнуть на остановке, но категорически отказывалась от любых подарков, кроме цветов.
Алексей был очень удивлен, когда она с возмущением отказалась от скромной золотой цепочки и попросила впредь не обижать ее подобными презентами. Даже в праздник.
«И что он тебе подарил?» — спрашивали подружки Асю после дня рождения. — «Я попросила альбом с репродукциями Кандинского,» — честно ответила она, и подружки согнулись от смеха: «Супер! Какая же ты умная! Так профессионально мужика на крючок цеплять!» — «Вы о чем?» — «Ну как же? Теперь он поймет, что ты не дешевка, что тебя сережками и колечками не возьмешь. И вообще, ты нитакая,» — Ася пожимала плечами и отходила в сторону.
Ей почему-то никто не верил. Ладно, бестолковые однокурсницы, которые спали и видели, как бы поймать в свои сети олигарха, но ведь и родственники! Родственники тоже искренне считали, что Ася «подцепила» богатенького мужичка. А то, что старше — так это даже хорошо: раньше вдовой останется.
Никто не слышал ее уверений в том, что никакого расчета с ее стороны нет, ей подмигивали, смеялись и говорили: «Конечно-конечно! Ни-ка-ко-го!..»
«Ну как? Как мне им доказать?» — спрашивала она в отчаянии Алексея, но он неожиданно ответил: «А зачем? Зачем доказывать ИМ? Они все равно будут видеть то, что хотят видеть. Главное, что Я в тебе уверен.» — и Ася постепенно успокоилась.
…Прошло несколько лет. Ася с Алексеем жили очень хорошо, у них уже была красавица-дочка, и они подумывали о том, чтобы «сходить за братиком», когда после очередного кризиса Алексей оказался на грани банкротства — его кофейни могли закрыть из-за долгов в любой момент. Срочно были нужны деньги — или брать кредит, или искать по знакомым.
Тогда Ася, не раздумывая, продала квартиру, оставшуюся ей от деда и отдала деньги мужу. И снова родственники обрушились на нее: «Ты нормальный человек? Вот восстановит он бизнес, поднимется на ноги — и бросит тебя с ребенком! Мало ли таких случаев? О чем ты вообще думала? Квартира — это единственное, что у тебя было своего! Куда теперь пойдешь — на улицу?»
«И что ты им ответила? — спокойно поинтересовался Алексей, когда расстроенная Ася передала ему эти слова. — «Ну… я сказала, что они всегда будут видеть то, что хотят видеть. А я в муже уверена. И, по крайней мере, теперь меня никто в меркантильности не упрекает…» — «И это очень ценно!» — засмеялся Алексей и обнял жену.
…Как бы ни хотелось доброхотам, чтобы их слова сбылись, но дела у Алексея наладились, а жену он бросать даже не думает. Они живут по-прежнему дружно и никому ничего доказывать не собираются. Зачем? Друг в друге они уверены, а люди пусть думают, что хотят. Это их право.
