Купила коробку дорогих конфет. С очень красивой картинкой. Можно на полку – для украшения. Пусть дорогая племянница порадуется. И поехала в другой город. Вернее, в поселок – к сестре. Нехорошо, годы-то летят, а не встречаемся. По телефону разве общение? Так, баловство одно.
Надо как раньше! Самовар на столе, а еще яркий фарфоровый чайник. Чашки и блюдечки празднично улыбаются. И вся семья пирожки кушает – чаем запивает. Вот как надо!
Коробку в большой пакет положила, чтобы дочь сестры не увидела. А затем – в нужный подходящий момент – достать.
Дверь открыла племянница – рослая десятиклассница. Ни ответа, ни привета. Крикнула: «Мама, к нам приехали». И в свою комнату – юрк.
Расцеловались с сестрой. Но чего-то не хватало. Тепла, что ли? Может, искренности? Странно, вроде заранее договорились, что встретятся. Забыла сестра, наверное.
Прошли в большую комнату, немного мрачную от обилия мебели. Хозяйка взяла тряпку — пыль протирать. Это она работу продолжила, чтобы время зря не тратить. Ходит, прикасается к вещам сначала влажной тряпкой, а затем сухой – чистоту наводит. И рассказывает, что наглая соседка на глазах у всех вылила на ее капусту в огороде ведро помоев. Пробралась через дырочку в заборе – и вылила.
А тут друг мужнин приходил. Посидел минут тридцать. И ушел. Хвать – а в кошельке нет трех тысяч. Он и утащил. Не дочка же родная это сделала. И муж сам у себя воровать не станет: «Нет, ты представляешь, люди пошли! Я бы их всех передавила».
Пришел муж сестры. Головой недовольно кивнул. Ушел на кухню, затих там. Через минуту сестра тихонечко – заглянула: что он делает? Ринулась в наступление. Крик: «Вот гад. Тебе кто разрешил к настойке притрагиваться! Вот я дура была, что поставила».
И звон разбитого стекла, и снова крик: «Вот тебе настойка, вот тебе бражка. Ни капли тебе, ничего тебе»!
Мужик пулей вылетел.
Гостья сидела – подавленная. Ей было неприятно. Было тяжело. Хотелось выйти. И идти, идти, идти пешком до самого города.
Нашла душевные силы, пошла к двери. Сестра, еще красная от ссоры, сказала: «Не тот день сегодня. Видишь, из рук все валится»?
Вышла, идет на остановку. И чего это у нее из рук все валится? Почему тяжело так на сердце, как будто оказалась взаперти в темном мрачном и сыром подвале?
В руках пакет с конфетами. Омерзительными конфетами, хотя они, конечно, ни в чем не виноваты.
Подошла к старушке. Сказала: «Мне конфеты подарили, а я не ем. Потому что нельзя. Можно вам передарю»? И вынула сверкающую коробку на свободу. Луч тут выглянул – и прямо на картинку. Она заиграла, заискрилась, будто запела.
Бабушка обмерла. Очень удивилась: «Что ты, доченька, мне, старухе, такие подарки делаешь? Дорогущие, наверное». А сама коробочку-то взяла, и гладит ее сухонькой ручкой, гладит. Очень ей приятно.
— Правнучке пяток исполнился. Подарить-то нечего. Извелась. Ходила по магазину, ходила. Так и вышла, пустая.
И снова гладит ладошкой, гладит.
Пошла дальше. А старушка вдогонку: «Здоровья дай тебе Бог, доченька! Здоровья и только здоровья».
В автобусе вдруг почувствовала, что никакого мрака нет на душе. Словно и не было. Как будто лучик заглянул и все-все закоулки осветил. А еще спокойно стало. И тепло. Наверное, из-за доброго дела. Надо же, как старушка обрадовалась! Придет к ребенку, вытащит из пакета яркую коробку. А на ней птицы летят! Много-много птиц! И небо голубое! И все вокруг сверкает – добротой.
А ребеночек взглянет на птиц и обрадуется, как его старенькая бабушка. А потом они на стол поставят улыбающиеся чашки и будут пить чай с конфетками, которые им птички принесли.
Так и надо. А как иначе-то, в семье?
