Видимо невидимо.

Клюквы в этом году было видимо невидимо. Заходишь в лес или на болото и хоть косой коси, говорили любители тихой oxoты.

Галина не была таким любителем, но клюквенный морс зимой любила.

«А может сходить в лес», — думала она, глядя из окна во двор. А там выгружалась из машины соседка Алевтина и как всегда что-то эмоционально говорила своему мужу Петру. Тот только кивал головой и ставил на землю вёдра с клюквой.

 

 

— Вот рукодельница она. И грибов и ягод заготовит. А я только и знаю, что на базаре покупать, — проворчала Галина, сетуя на свою не хозяйственность.

И решила через несколько часов наведаться в гости к соседке, чтобы спросить в какой лес ехать, чтобы хоть маленькое ведёрко набрать.

— Думала никогда не выйду из того леса, — говорила Алевтина, засыпая очередную порцию ягод в мясорубку. — Зашли мы с моим Петькой в лес и обомлели. Всё красным красно. И конца и края красноте не видать. Два ведра мы собрали, да пожалели, что третье не взяли. Я чутка в пакет ещё насобирала, да мой-то давай кричать на меня. Куда ты, мол, столько, больше подавишь. Эх, жалко было ту поляну-то бросать. Мы же и половину не собрали.

Алевтина в прокрученную клюкву насыпала сахара и тщательно перемешала.

— А те места богаты клюквой, да, — продолжала она говорить, перебирая ягоду. — Ещё моя бабка рассказывала, что тот лес славился клюквой. Только на болото опасно было ходить. Там клюквы ещё больше было, но и морок мог внезапно напасть.

Она, бабка моя, когда девкой была, как-то забрела на болото. Хоть и знала, что место опасное, да как увидела ковёр из ягод, так волю и потеряла. Набрала целую корзину, что поднять невозможно было.

Хотела уже поворачивать домой, а куда поворачивать-то и не знает. Прямо будто память у неё отшибло. Она и в одну сторону, и в другую, а места всё незнакомые какие-то. Да и темнеть уже стало. В лесу-то быстро темнеет, не успеешь глазом моргнуть, как в кромешной мгле окажешься.

Вот и бабка моя, видя, что ночь опускается, решила пойти хоть в какую-нибудь сторону, лишь бы подальше от болота. Идёт она, и сама себя ругает, да Богородице молится, чтобы та укрыла её своим покровом, да из лесу вывела.

 

Совсем уже лес потемнел, едва деревья видать на расстоянии вытянутой руки. Вдруг, прямо перед глазами, избушка стоит. Крепенькая такая избушка, хоть и крыша мхом заросла.

Обрадовалась моя бабка, думает, что хоть под крышей ночь проведу, а по утру, даст Бог, и дорогу домой найду.

Зашла она в эту избушку, темно, хоть глаз коли. Поставила свою корзинку на пол и вздохнула с облегчением. А когда глаза к темноте привыкли, то разглядела посреди избушки стол, а на нём свечку и спички. Зажгла она свечу, уже веселее. Смотрит по сторонам, а на стенах зеркала висят. Маленькие такие, как фотокарточки. Подивилась моя бабка, что это за блажь такая, зеркала по стенам вешать. Смотрит в углу кровать стоит. Она и прилегла на неё. Усталость быстро о себе дала знать, глаза отяжелели, и она задремала.

А потом что-то грохнуло, да так, что стены в избе задолжали. Подскочила бабка с кровати, по сторонам смотрит, ничего понять не может. Стены-то дрожат, а пламя свечи как горело ровненько, так и горит. Перестали стены дрожать, но какой-то гул снаружи раздавался, будто кто-то монотонно что-то бормотал или пел.

Смотрит бабка на стены, а там лица, лица, лица, много лиц. И у всех глаз нет, а только дыры. И вот эти дыры уставились на неё и смотрят. Сковал мою бабку неописуемый ужас. Сидит, с места сдвинуться не может, только имя Богородицы шепчет. А лица-то кривляться начали, то улыбаются, то злобой перекашиваются. А снаружи всё гудит что-то, всё бормочет.

Как она до утра дожила не знаю, но, как только в окно забрезжил рассвет, так гул и прекратился, и вместо лиц по стенам опять висели зеркала.

Выскочила моя бабка из той избушки, даже корзинку свою не взяла, да побежала куда глаза глядят. И на удивление очень быстро выбежала к той дорожке, которая в деревню вела. Прибежала домой, глядит в зеркало, а волосы-то у неё все белые. Поседела она со страху-то. Так и замуж выходила седая вся.

 

С тех пор она те болота стороной обходила. Да и про избушку никто слыхом не слыхивал и найти никто не мог. Да и я, сколько в тот лес не ходила, ничего такого не видела. Но и к болоту я не подходила. Уж больно бабка страшно рассказывала, да слезно просила обходить те места стороной.

А так-то да, нынче клюквы видимо невидимо. Сходи, сходи, не пожалеешь.

Галина ушла от Алевтины с твёрдой уверенностью, что клюкву она будет собирать исключительно на рынке. Ну его, этот лес с его болотами и невидимыми избушками.

источник

Понравилось? Поделись с друзьями:
WordPress: 8.84MB | MySQL:70 | 0,381sec