В эти новогодние каникулы, я снова отдыхал у бабушки с дедушкой в деревне. А этот отдых, я вам честно признаюсь, мне по душе. Перед сном тебе читают сказки, а потом ты спишь, сколько влезет, хоть до обеда. Ещё ты каждый день блинчики с вареньем ешь от пуза. И на санях с горы катаешься весь день «сломя голову», как говорит моя бабушка. А главное, бабушка – это единственный взрослый, у которого всегда найдётся минутка с тобой поболтать. У родителей одна забота: по телефону разговаривать да газеты читать. А бабушки, даже если заняты, всегда умеют тебя слушать.
Как-то бабушка присела на скамью возле печки и говорит: «Ох, и притомилась я сегодня! Годы уже не те, сил на всё про всё не хватает». Я тогда тоже играть перестал, присел рядом и говорю: «Понимаю, бабуль». Потом тяжело вздохнул: «Эээх! — покряхтел немного, как она, и продолжил. — Мне же тоже сейчас нелегко. Ты просто не представляешь, насколько трудно быть второклассником. Нужно рано утром вставать, носить за спиной огромный портфель, чисто писать в тетрадях, ещё домашнее задание делать каждый день…»
А бабушка говорит: «Так уж и трудно?» А я говорю: «Ага, очень». А потом соскакиваю со скамьи и говорю: «Но ты не думай, бабуль! Школу-то, я всё равно люблю, особенно каникулы! В школе все мои друзья, и Вовка – тоже, мы с ним за одной партой сидим, а ещё там уроки и буфет. А в том буфете – вкусный чай и пирожки с яблоками. Я таких пирогов с яблоками могу сразу же два съесть и не лопнуть. Уроки мне, конечно, тоже очень нравятся, я обычно на них сижу за партой и всё время что-то пишу или читаю, а иногда просто жду не дождусь перемены. Не знаю, почему, но перемены мне нравятся больше, чем уроки. Правда, они пролетают, как одна секунда: «вжих!» – и нет переменки».
Потом я затылок почесал и добавил: «Вот бы перемены поменять местами с уроками. Было бы здорово, было бы просто отлично! Я бы тогда школу полюбил ещё больше. И маме бы не пришлось стаскивать с меня по утрам одеяло и будить меня по пять раз. Я бы тогда сам вставал на час раньше или даже на два, чтобы уж наверняка успеть. Сам бы форму надевал и шёл бы учиться. А по дороге в школу не катался бы с ледяной горки на портфеле и не останавливался бы у всех киноафиш. А так бы и шёл прямо в класс и больше уже никогда не опаздывал бы на первый урок.
Ещё я очень люблю нашу учительницу Ларису Сергеевну. Она у нас очень умная, она всё-всё знает. И вот, когда Лариса Сергеевна начинает нам что-нибудь рассказывать, я всё время удивляюсь, откуда в ней столько знаний и как они там все помещаются. Сама-то она обычных размеров. Есть, конечно, у Ларисы Сергеевны один очень большой недостаток. Она мне вопросики такие задаёт, на которые я пока что не знаю ответа. И ведь она знает, что я не знаю, и всё равно задаёт. Из вредности, наверно.
Вот вчера, например, шёл урок по математике, и Лариса Сергеевна нам что-то рассказывала, но, видимо, не очень важное, потому что было скучно. А у нас с Вовкой в этот самый момент спор назрел, и откладывать на потом его нельзя было. Вот я и встал из-за парты, толкнул Вовку в плечо и как крикну: «Да как ты не понимаешь! Бабочка без костей жить не может! Просто она очень маленькое животное, вот и кости у неё очень маленькие!» А Вовка кричит: «Нет у неё никаких костей!» А я опять его в плечо толкаю и уже не кричу, а ору, чтобы громче его было: «Говорят тебе – есть!» А он: «Вовсе нет!» А я кричу: «Вовсе да!» И вот тут-то Лариса Сергеевна задает мне один из своих любимых вопросиков: «Миша, раз ты всё знаешь, может, ты мне скажешь, насколько число девятнадцать больше шести?» А я, конечно, знаю, ведь не зря же во второй класс хожу, но вот от неожиданности как-то растерялся, что ли. Забыл. У меня в голове, только про бабочку думается. И никакой приличной мысли. А Лариса Сергеевна ещё и поторапливает: «Мы ждём тебя, Воробьёв!» Я тогда глаза на пол опустил и говорю: «Всё знаю, и насколько число девятнадцать больше шести знаю, но пока что забыл», – и чувствую, что мои уши начинают краснеть. Тогда Лариса Сергеевна делает руки в бока и говорит: «А раз так, садись, слушай и не мешай мне вести урок». Ох, уж мне эти вопросики, никакой спокойной жизни от них в школе нет.
А ещё я люблю физкультуру – вот где настоящий урок! Во время физкультуры мы обычно на лыжах катаемся. Я бы такой урок весь день проводил, вот было бы здорово! Катаешься с горок, веселишься полдня, и ничего, что мороз, всё равно тепло, а иногда даже жарко, и шапку хочется снять. А снег на улице какой удивительный – в классе такого нет! Я сто раз замечал, стоит сделать шаг, как он в это время так интересно под ногами хрумкает, будто ты яблоко откусываешь. А ещё снежинки мерцают, подмигивают на солнышке и блестят тысячами огоньков. Но стоит только взять снег на варежку, как вдруг он обычным становится, белого цвета. Покачаешь его на ладони – и чувствуешь, какой он лёгкий, практически невесомый, как пух, или даже ещё легче. Я иногда вот думаю: «Ну, до чего всё-таки странно…Снег такой лёгкий, а на небо не улетает.
А после физкультуры сразу же обед – его я тоже очень люблю. А кто не любит? Особенно компот. Мы его обычно с Вовкой наперегонки пьём. А последний урок любим не только мы, а даже наша учитель Лариса Сергеевна. Она иногда сядет за стол, обхватит голову руками и думает о чём-то, о своём. Ей, наверное, тоже не терпится перед тем, как домой идти, с горки на портфеле покататься».
Тут бабушка рассмеялась и сказала: «Ох! Сколько всего! И правда, непросто». А я говорю: «Ага! Только это пустяки были. Самое-то трудное для второклассника начинается, когда домой приходишь. Ты портфель бросаешь и думаешь: «Ну всё! Отдых!» А потом оказывается, что никакой не отдых. Оказывается надо домашнее задание делать, а оно, как назло, очень сложное и большое-пребольшое. Сначала я делаю уроки по чтению, потом письмо, а уж напоследок оставляю математику. Ох, и трудная она, уж я зубрю-зубрю и в уме складываю, а ей всё нипочём. Иногда думаю, лучше бы я пиратский корабль нарисовал, чем целый час задачки решать. Вот хорошо, что у меня папа есть. Он по этим задачкам мастер, он прямо гроссмейстер, только не в шахматах, а среди задач. Он-то мне всегда подскажет, как начать думать, чтобы додуматься до того, как всё-таки её решить. Вот если бы не папа, я бы тогда точно пропал»…
И тут я подумал, что тоже могу помочь бабушке. Тем более ей не задачки решать нужно, а воды принести. Ну, я оделся и давай таскать. И натаскал. И воды натаскал, и дров, и снега на валенках. Правда, снег пришлось обратно выметать. А потом я во дворе, в трактор играл. Расчищал дорожку до калитки лопатой. Мне было не трудно и очень весело. И тут я подумал: «Так вот зачем у бабушек внуки есть». Бабушка бы одна точно не управилась. А тут я – получите, распишитесь. Вжих! Вжих! – всё размёл. Чух! Чух! – всё разгрёб. «Левой, правой! Два ведра! Правой, левой! В печь дрова!»
Вечером, когда дедушка пришёл с работы, мы дружно сели за стол и стали пить чай с ватрушками. Дедушка с бабушкой много шутили, и мы громко смеялись. Облизывая ложку с вареньем, я подумал: «Наверное, так, как я, должен стараться каждый, чтобы у всех детей были бабушка с дедушкой. Ведь это так здорово – просто сидеть с ними, смеяться и пить чай с ватрушками!»
Денис Макурин
