Лес был сухой, коричнево-черный. Только ягоды калины, кое-где все еще покрытые инеем, ярко краснели на угрюмом фоне засыпающего леса.
— Анютка, смотри, барин за нами увязался.
Собирая калину, девушки с интересом наблюдали, как неподалеку между деревьев с резной тростью ходит немец.
— А что это у него за клюка в руках? Хворый что ли?
Заливистый женский смех разлетался по сторонам.
— Грибы поди ищет!
— Да какие сейчас грибы? Если только жёлуди, что кабаны не доели!
Девушки продолжали смеяться.
— За Нюткой он нашей увязался, — прервала смех одна из подруженек Анны.
Стал молодой немец за Анной с тех пор ходить, куда она — туда и он. Настырный такой! Совсем совести нет!
А там пост начался, Антонина вернулась и разрешилась прям в конце декабря еще одной дочерью.
Роды были тяжелые и к рождеству у Антонины началась горячка. Пока Игнатьевна за младшими смотрела, Анна за матерью ухаживала, да малютку качала.
Зима мягкая в том году была, но снежная. Пойдет Анна мха из под снега наберет, в щёлоке вымочит, высушит да матери подкладывает. И малютке в люльку по надобности.
Пошла однажды в лес одна, а барин за ней следом пошел. Стал он ее в лесу уговаривать с ним бежать, любить обещал, заботиться. А про жениться — ни слова! Да и как жениться то? Он дворянин, хоть и мелкий, а она дочь простого крестьянина.
Когда Анна отказала ему, стал серебро предлагать, брошь свою фамильную отдать хотел, старинную — с жемчугом и изумрудом. Но Анна была непреклонна. Не так ее родители воспитали, что бы честь свою на добро выменивать. Наотрез сказала: «Нет!»
Решил барин, раз по хорошему уговорить не получается, по плохому поступить. Стал ее прям в лесу принуждать. Вырвалась Анна и кинулась в лес бежать, в самую чащу глухую.
Бежит девица, сердце бьется, грудь огнем горит, силы кончаются, а немец ее догоняет. Уже и счет времени потеряла и кругом ничего не узнает. Выбежала на просторную поляну, глядит, а кругом прям из земли мерзлой, из под снега цветы растут. Стебельки как прутики, листочков нет, а сами цветы черные-пречерные , крохотные такие…
На этой поляне ее барин и нагнал.
— Попалась, негодница! А вот я тебе покажу, как от меня бегать!
— Пусти, окаянный! Пусти!..
Кричала Анна, на помощь звала, да кто ее услышит в глубине глухого леса? Там ведь ни одной живой души нет.
Когда совсем дело худо оборачиваться стало и Анна поняла, что все, пропала она, не совладать ей с барином, появился на поляне то ли человек, то ли просто тень. Весь в черном, голова в капюшоне понурая, лица и вовсе не видно. Достал плеть и как барина того хлестанет! Сначала по спине, а когда тот вскочил, то и по лицу огрел.
Не ожидал такого немец, взвыл и давай бежать туда откуда прибежал. Несется что есть мочи, спотыкается, за лицо держится, а по снегу за ним капли крови остаются.
Перевела дух Анна, а тень ей руку протягивает. Черная рука, кожа гладкая сухая, пальцы тонкие… Не стала Анна к незнакомцу прикасаться, сама встала, отряхнула снег и говорит:
— Я пойду. Мне домой надо. Спасибо вам, дяденька, что в обиду не дали.
И смотрит во все глаза на своего спасителя.
— Постой, — вдруг раздался глухой сильный голос из под капюшона. — Путь тебе укажу.
Так и шли сквозь лес рядом Анна и то ли тень, то ли человек. Ничего он ей больше не сказал, а когда довел до знакомых мест, протянул девушке веточку злоцветов. И Анна их взяла…
Ой и наделал барин немецкий шума в деревне когда вернулся! Бессовестный, прибежал и всем рассказал, что встретил в лесу Анну с дружкой ее.
— С любовником по лесу ходила, а меня увидел тот и давай хлестать плетью за то, что им помешал! Чуть не убил, еле ноги унес! — на каждом шагу передавали люди друг другу слова родственника барыни.
Морда заетая его долго не заживала. Вызвали лекаря из города. Он осмотрел молодого барина и сказал, что эта рана на удар плетью не похожа. Больше смахивает на коготь зверя какого-то, оттого и не заживает долго. К весне кое-как его подлатали, да отправили туда откуда родом.
Барский родич уехал, а позор остался на Анне тяжким грузом лежать. Мать ее поправилась, но ходила с тех пор печальная. Сватья сразу ездить перестали, замуж Анну больше никто не звал…
Но время идет, люди подзабывать о той истории стали. Только Анна обо всем помнила. Да и как забыть то? Идет по лесу, а тень поодаль движется, ни близко не подходит, но и не пропадает совсем. А Анне и не страшно более, даже наоборот интересно, то и дело в сторону на незнакомца поглядывает. Стало ей даже одной нравится в лес ходить.
Приходит Анна как то на поляну осенью, расцвела в полную силу — похорошела пуще прежнего. Села меж злоцветов и говорит вслух, словно сама себе:
— Матушка с батюшкой мужа мне подыскали, засиделась я в девках. Замуж меня выдать хотят, сразу после поста до святок свадьбу сыграть решили.
Ничего ей тень не ответила, только тяжкий стон разнесся по сторонам.
— Жених из города, мещанин. Увезет меня, стану городская дама, — продолжала Анна. — Местные на мне боле жениться не хотят.
Тень стала приближаться к Анне и приняла человеческие очертания.
— Будь моей невестой, а когда придет темный час и женой назову. Жить будешь долго и красота твоя не угаснет никогда.
— Да как жить то с тобой? Ты то ли человек, а то ли нет.
— С тобой человеком буду, пока марены цветут. А когда весна и лето придут — буду тенью подле тебя. Охранять да оберегать от зла всякого стану.
— Тетка отца моего говорит, что ты зло и есть.
— Не слушай никого. Дай руку!
Анна робко протянула к нему белую ладошку. Он аккуратно взял ее и посмотрел девушке в глаза. Тут Анна и увидала его лик: черный овал, плотные тонкие губы и острый взгляд смоляных глаз.
Отпрянула Анна и руку одернула.
— Не бойся меня.
— Как не бояться? Ты дьявол во плоти!
Раскаты то ли дальнего грома, то ли чьего-то мощного смеха раздались в воздухе.
— Я не дьявол, Анна… Чую, что не безразличен тебе.
Он был прав, Анну уже давно тянуло к чёрному, спасшему ее прям на этой поляне менее года назад. Вод ведь как! Сердцу не прикажешь.
— Не буду тебя торопить, сама решай. Возьми венок, — знакомая чёрная рука протянула Анне несколько веточек злоцветов, сплетенных в легкий воздушный венок. — Наденешь венок из марен на чело — приду за тобой, где бы не была!
Сказал это, нагнулся и положил венок из черных цветов у ее ног, а потом ушел в лес. Анна постояла-постояла, да побоялась взять венок. Что родные скажут? Перешагнула через него и пошла. Возвращалась одна, тени поблизости не было.
— Собирайся, Нюта! — мать в одной руке держала маленькую Настёну, а в другой перебирала ленты. — Сваты едут.
— Какие сваты, матушка? Пост же!
— Какие-какие? Такие! Они горожане им что пост, а что мясоед — все едино! Свадьбу под первое число сыграть хотят. Одевайся! И вот эту ленту в косу вплети.
Антонина бросила на топчан алую ленту, которую отец купил ей на осенней ярмарке.
Ох и хороша была Анна в этот день! Сарафан в пол красный, по подолу золотом вышит, алая лента вокруг чела и в золотистые косы вплетена. Бледная только очень. Но оно и понятно! Сваты приехали, переволновалась девица.
Жених в возрасте, чин имеет, на жаловании. Вдовец бездетный. В городе у него дом небольшой, живет с матушкой своей. Той уход нужен, а ему жена.
Увидела Анна его, да его манеры и стало ей тошно. А деваться некуда.
Договорились о свадьбе: решили сыграть по-тихому, в узком семейном кругу, пост все же на дворе. Приданное за Анной Федор хорошее подготовил: перину, подушки пуховые, несколько мотков ткани сатина и шерсти суконной, серебра немного.
Осталось Анне в девках ходить две недели.
Пошла она в лес и давай беса кликать, а тот не идет да не идет. Пришла тогда она на поляну и давай злоцветы рвать и венок плести, а ветки ломаются, лепестки осыпаются. Расплакалась Анна, да горько так… Пожалела, что бесов венок в прошлый раз не надела и вслух об этом сказала.
Вышел бес к Анне, она подбежала и в объятия к нему кинулась.
— Не хочу ни за кого замуж! Твоей невестой стать хочу!
Достал бес злоцветы из под плаща своего, склонила девица голову перед ним покорно и надел он на нее дьявольский венок. Сгустилась тьма вокруг, Анна сильнее к нему давай прижиматься. А тьма вокруг колышется, шипит, завывает…
— Не бойся, теперь это родичи твои.
Оглянулась Анна, а вокруг — это не тьма, а нежить потусторонняя, вышли ее поприветствовать. Лица у кого черные, у кого белые как снег, глаза красным горят, зеленым… И есть среди них чёрные совсем — древние духи первородные, такие же, как суженный ее… Бесы это — из пустот подземных, что живут на земле испокон веков, рядом с людьми.
Бес как и обещал принимал облик человеческий пока черноцветущие марены лезут на свет божий из пустот подземных. В этом облике находится рядом с возлюбленной с ноября по март. Остальное время, когда в полосе нашей природа оживает, бес только духом бесплотным носится над просторами.
Судьба Анны не завидна. Живет она с тех пор ни жива ни мертва — нежить одним словом. То в пустотах земных прячется, то на свет божий выходит. Говорят, если кто из рода нашего кликнет ее в чаще лесной, она выходит. Помочь может, кому со здоровьем, кому с женихом. Сама не разговаривает, только выслушает, кивнет, да в темень лесную возвращается. Красота ее не померкла, а наоборот ярче стала. А вот счастлива она или нет — да кто ж ее теперь знает?
