Злоцветы. Дьявольский венок

Эту историю в нашей семье уже больше ста лет передают из уст в уста, потому что случилась она с одной нашей прапрапра-родственницей – родной сестрой моей прапрапра-бабушки. «Не тронь злоцветы, что на изломе осени из мерзлой земли появляются! Бес утащит!» — говорили матери дочерям своим. И сейчас говорят…

В семье той, где все это произошло, рождались только девочки. Глава семьи Федор Алексеевич очень любил свою жену Антонину Васильевну и все ей прощал. Антонина была женщиной необыкновенной красоты. И дети, что у них родились были очень красивыми. Все белокурые и голубоглазые – на ангелочков похожие. Девочки, что постарше выглядели как барские дочки – волосы всегда чистые блестящие, собранные в тугие золотистые косы. Рубахи чистые накрахмаленные, сарафаны красные да бордовые в пол. Антонина сама их вышивала, рук не жалела. Каждая должна была быть завидной невестой, что бы выйти замуж, как только время подойдет. Очень следила Антонина за своими дочерями: и за тем как выглядят, и как ведут себя. А иначе замуж не выдать! Семья у них хоть и зажиточная была, но не богатая. И все в ней бабы, кроме отца.

Бывало, соберет она девок своих в кружок, сольет рассол огуречный из бочки и заставляет всех руки окунать, даже самых маленьких.

— Матушка, зачем это? – спросит дочь какая.

— А затем, что бы руки гладкие да белые были, и ногти крепкие и чистые. Окунайте, кому сказала!

Те, что помельче то с радостью бултыхались в рассоле, а что по старше нос воротили, но матери не перечили.

Многим она их премудростям женским учила и все ради одного – что бы замуж удачно выйти!

 

Самая старшая — Анна — матери никогда не возражала, послушная дочь была. Говорила мало, всегда только улыбалась тихо в ответ. И улыбка у нее приятная такая, лучезарная была. Антонина с Федором уже и жениха ей присматривали, дочери 17 лет, замуж совсем скоро. Но и не спешили, Анна была очень красивая и они ждали, кто побогаче посватается. А сваты откуда только не приезжали!

Анна часто, с матерью, в лес ходила. Трав душистых для чая соберут, ягод в сезон. Тяжелой работой девицу никогда не нагружала, да и сама Антонина все больше по дому занималась. В поле работать не ходила. Помощница у нее была Мария Игнатьевна – тетка Федора – вековуха. Замуж ей выйти по молодости не удалось из-за того, что косая на один бок. Как только у Федора свои дети пошли он тетку из родительского дома и взял – жене помогать.

Когда Аннушка постарше стала, то начала бегать в лес без матери — с подруженьками да с младшими сестричками. Соберутся, бывало, корзинки возьмут, да бегают по опушке – балуются. Так с полупустыми домой и возвращаются. Мать их отругает и делами нагрузит – кого зерно перебирать, кого горницу мести. Только Анну никогда не наказывала, только пожурит ее и все. Но никто не обижался, все знали Анна на выданье, сваты чуть ли ни каждый день ездят.

Как то, выдалась сухая поздняя осень, как раз накануне Аннушкиного 18-летия. Антонина, будучи опять в положении, гостила у своих родителей в соседнем селе. А в родной деревне свадьбу гуляли. Соседкиного сына Григория на богатой вдове женили. Богатая свадьба была, помещик с семьей в гостях был. Федор Алексеевич сам пошел, да Анну с собой взял, как самую старшую. Остальные с Игнатьевной остались дома.

Барин, владевший землями, хороший человек был. Всегда участвовал в жизни односельчан. И жена у него Татьяна Николаевна женщина кроткая, никого не обижала. Она была не здешняя и наполовину иностранка, мать ее немка, а отец — младший сын графа поморского. Часто к ней родичи приезжали – немцы, погостить. Так и в этот раз, привели они на свадьбу к Гришке барина немецкого! Роста невысокого, не худой и не толстый, борода и усы рыжие, сквозь волосы, со лба спускающиеся, глаза серые смотрят – холодные такие. Все на него с любопытством смотрели. Одет был в бархатный черный камзол да и штаны такие же, цепь золотая с часами, рубашка белая и брошь сияет на узле шелкового галстука. Необычно был одет для наших земель, но видно, что богато.

Свадьба в самом разгаре, столы от яств ломятся, чаши у всех полные, а все то и дело на немца поглядывают. А сам немец-то глаз с Анны не сводит. Как уставился на нее, так и сидит пялится! Приглянулась она видимо ему. Но где он – барин, а где она – девка деревенская, хоть и красивая.

В начале ноября стало подмораживать и пришла пора собирать калину. После первых заморозков она горечь теряет и бывает очень вкусная. Антонина решила до зимнего поста у родителей остаться, благо за своими было кому приглядеть. Федор бочки да кадки свои дубовые на ярмарку повез, самое время было ими торговать: после летних заготовок наступала пора скотину забивать, как морозы начнутся. А хранили тогда сало, мясо в деревянной утвари. Он бондарем был, летом в поле работал, как и все, а весной и осенью по дереву мастерил, зарабатывал хорошо. Мог и бочки, и мебель сделать, легко дерево ему поддавалось. Дом сам просторный да добротный построил. Осталась с девками Мария Игнатьевна, ворчливая, но добрая вековуха. Федору она очень благодарна была за то, что приютил, не глядя на ее изъян физический, кров и пищу дал и она ему и его жене платила чем могла – за детьми смотрела, по хозяйству помогала.

— Ты куда это собралась? – Игнатьевна стояла посреди горницы подбоченясь. – Помоги тесто на пироги замесить, а я пока похлебку сварю.

— Не могу, бабушка, калину собирать надо. А то олеговы босяки все обдерут да на базар снесут! Останемся без калины. Матушка вернется, пост начнется, а ягоды нет осенней.

— Одна пойдешь?

— С Катериной и Ольгой договорились у барского дома встретится. Да мальчишки с нами побегут – Ольгины братья. А я Лизоньку хочу с собой нашу взять.

— Смотри! Калину собирай, а злоцветы — не тронь! – погрозила пальцем Игнатьевна,

— Да ты что, ба? Какие еще цветы? – засмеялась Анна. – Осень на дворе! Нынче мороз всю траву побил. Уж и грибов даже не осталось в лесу, а цветов и подавно.

 

— Не про обычные цветы я говорю, а про бесовы. После первых морозов лезут поганые прям из земли, оттуда, — Игнатьевна в пол рукой указала, — из черни самой дьявольской, когда ничто другое уж не растет. Тронешь их – и бес тебя утащит! А откажешься с ним идти — век тебе в девках сидеть. Станешь как я – порчена…

На глаза Марии Игнатьевны навернулись слезы. Анна подошла и приобняла женщину. Тяжко быть вековухой! Анна искренне жалела родственницу за выпавшую ей долю.

— Да мы ягод наберем и обратно. Еще за светло вернемся. Лиза, лукошко бери и пошли!

Продолжение следует…

источник

Понравилось? Поделись с друзьями:
WordPress: 8.86MB | MySQL:70 | 0,396sec