И даже не то было самым обидным, что отец ушёл от матери. Уехал на заработки в Москву, и пропал. Я его понимал. Мне было двенадцать, и я уже всё понимал. Мать так пилила его, так была недовольна всем. Всегда. Будь моя воля, я бы тоже от неё сбежал. Но я был ещё ребёнком. А отец был взрослым мужиком, и ему надоело. И он смог. Вырвался. Но ведь он ушёл и от меня тоже! И самое обидное было, что отец просто пропал. Не звонил мне – в те годы сотовых ещё не было. Точнее, только начали появляться. В нашей семье их не было. Он ни разу не позвонил на городской телефон. Писем от отца тоже не приходило.
Мать не забеспокоилась ни на грамм, не подумала, что с отцом случилась беда – слухи-то ходили. Отец сумел найти работу, которая позволила ему снять угол в столице и жить в своё удовольствие. Долетало, что он сошёлся со своей квартирной хозяйкой, и всё у него хорошо. Я не до конца понимал в свои годы: правда ли мой отец такой разгильдяй, каким его считала моя мать. Или он нормальный мужик, которому до поры, до времени не слишком везло. С женой, например. Скорее, второе. Потому, что мной мать тоже вечно была недовольна, хотя я учился на отлично.
— Почему ты не убрался дома? – занудно бубнила она. – Я работаю с утра до ночи, чтобы тебя вырастить. Одна. А ты мне даже помочь не можешь? И что? Уроки мне твои? Уроки он делал! Твои уроки мне ковер не вычистят.
— У всех дети как дети – во дворе носятся. У меня ботаник какой-то растёт. В кого ты такой?
— Кого интересует, что ты котлеты не любишь? Тут тебе не ресторан, ешь, и всё. Мать старалась, готовила, он ещё недоволен, паразит! Весь в папашу своего.
Логика у матери явно хромала. То не пойми в кого я, а то весь в папашу. И вот это бу-бу-бу, бу-бу-бу бесконечно. Любой бы сбежал. Иногда, зная, что мать на работе, я после школы заезжал к сестре отца, Людмиле. Она всегда встречала меня радушно. Но про отца со мной не говорила.
— Брось! Отрезанный ломоть. Забудь, да и всё. – почему-то тётка не понимала, что забыть родного отца не так просто. – Чего там Светка? Всё пилит тебя?
— Ага. – грустно вздыхал я.
— Ну, терпи. Какие у тебя ещё варианты? У меня, сам знаешь, работа какая. Я за тобой присматривать не могу.
У Люды не было семьи, но был небольшой бизнес. Точка на рынке. Торговала продавец, а тётка изредка подменяла её — давала выходные. Раз в месяц она ездила закупать товар в Москву. Люда точно знала, где живёт отец. Но адрес у неё просить было бессмысленно – не дала бы. Но я всё же был, наверное, умным. Не зря же меня хвалили все учителя. Мои оценки тому подтверждение. Я составил целый план.
Упав в грязь перед тёткиным домом, я явился к ней в грязной куртке.
— Люд, постираешь? А то мать меня загундит до смерти!
— Как же ты так, батюшки?!
Люда поставила стирать мою куртку. Первая часть плана прошла на ура. Пока тётка была в ванной, включала свою чудо-машину – у нас дома о такой ещё и не мечтали – я высыпал сахар из большой железной банки в пакет и спрятал. Из сахарницы тоже высыпал, но оставил немного на дне. Знал, что тётка не держит дома запасов. А потом начал ныть, что очень соскучился по её тортику.
— Во дела! Сахар же был, вроде? – озадаченно спросила Люда, уже налив молока для торта в миску.
Я пожал плечами с самым невинным лицом на свете.
— А, ладно. Всё равно и какао закончилось. Антон, ты сходи, тогда…
— Люда! У меня куртка в стирке. Куда я схожу?
И сделал вид, что просто готов заплакать, так огорчён тем, что и сахара нет, и я помочь не могу.
— Точно! Ну, сама схожу. Сиди тут.
Магазин находился за углом, у меня было совсем немного времени. Но я успел. В коридоре, в тумбочке, где стоял телефон, я нашёл под кипой журналов записную книжку. На букву К ничего не было. И на С – Константин Смирнов. Я был готов от отчаяния вырвать себе волосы. Но тут мне стукнуло в голову посмотреть на букву Б. Брат. Там был написан адрес. Я быстро переписал его к себе в тетрадь, на последнюю страницу, и закрыл тёткин блокнот. Убрал на место, сложил всё, как было.
Успел даже смыть сахар в раковину – замел все следы. А то тётка потом нашла бы, было бы неловко. Когда Люда вернулась, я с невинным видом смотрел в окно.
— Всё купила? Будет торт?
— Да-да. Всё. Апельсинов тебе ещё купила.
— Ура! Спасибо!
Тётка испекла чудный торт, который я действительно очень любил. Высушила мою куртку над газом. Пока она сохла, пили чай с тортом, и совесть меня не мучила. Ни грамма ни мучила – это ведь был мой отец. Разве я не имел права знать его адрес?
Письма на добытый сложным стратегическим путём адрес уходили, и ответа на них не было. С пометкой «адресат выбыл» тоже не возвращались. Я понял, что тётка права. Отрезанный ломоть. Пора забыть.
Прошло два года, и однажды классная в школе сказала, что желающие съездить на каникулы в Москву могут сдать деньги. И я увидел в этом шанс. Даже некий знак. Была одна беда… мать денег не дала бы ни за что. Правда, я всё равно сунулся, дурак. И слушал потом её бубнёж неделю. Ладно, подумал я, план Б.
Тётка не была в восторге от моей просьбы.
— А заранее что, нельзя сказать было? Я потратилась тут на свои дела. Как я тебе из оборота деньги выну?
— Людочка, ну когда я ещё Москву увижу! – взмолился я.
— Ты, часом, не собираешься искать отца? – прищурилась тётка.
— Ты чего? В многомиллионном городе? Да никогда! Я же не идиот.
— Ладно. Найду я тебе деньги. Съезди, посмотри столицу. А то хочешь, до лета погоди? Возьму тебя с собой на затарку.
Я представил сомнительное удовольствие: таскаться с тёткой по рынкам Москвы, и вежливо отказался.
День X настал. Одиннадцать подростков и одна учительница всю ночь ехали в поезде и утром вышли в Москве. Екатерина Ивановна говорила нам что-то, собрав вокруг себя. Я слышал отдельные слова: «Экскурсия», «Галерея», «Гостиница», «Свободное время». Эти слова выпрыгивали из гула, стоящего у меня в голове. Я так разволновался, что не видел и не слышал ничего вокруг. У меня была цель: поехать по адресу, который я давно знал наизусть, и найти отца.
— Тоха, ты чего завис? Пошли! – дернула меня за рукав одноклассница Ленка.
— А? – включился я. — Да-да, идём, конечно.
продолжение следует…
