Баба Шура живет давно одна. Дети разъехались. Приезжают редко. Но на судьбу не жалуется. «А что на неё жалиться, — говорит она. — Чай, пожила -девятый десяток разменяла, не надо Бога гневить».
Когда просишь рассказать про её жизнь, она отвечает: «А что про неё рассказывать? Жила как все в деревне живут: рано вставала, поздно ложилась.
Но радостно жили, весело. Я гляжу на внуков своих, молодых девчонок и ребят, и жалко мне их.
Уткнутся в телефон и никого не замечают, по улице идут — спотыкаются , под ноги не смотрят, того гляди — упадут.
В деревне сейчас нигде песни вечером не слыхать. А мы идём, бывало, по деревне, частушки поем, ребят дразним. Ну и они нам в ответ.
Когда замуж вышла, трудно жилось, а мы не унывали. Работали, конечно, много. Особенно в страду. Мужики наши хлеб молотят, а мы на току его сортируем. И в ночь работали. Нельзя, чтобы хлеб неубранным остался. Лопатой так намахаешься — и руки и плечи болят.
Сядем на часок передохнуть перекусить, а потом песню затянем. И по капельке примем с устатку, так чтобы полегше было».
-Эх, — вздыхает баба Шура, -быстро шибко жизнь пролетела. Вроде вчера молодой была, а уж правнуков дождалась. Радуюсь, когда на них гляжу. А радоваться надо, Господь белый свет нам дал. Унывать — это тоже грех. Роптать на жизнь нельзя, когда тебе такое счастье дано — на белом свете жить.
Мудрое оно — старое поколение. А подумаешь: так оно и есть. Дано — живи.
Ирина Бубнова
