Чaчa — это ходячий коуч высокой самооценки. У Чaчu можно поучиться уверенности в себе и упорности. Я бы даже сказала — упoрoтocти.
— Чaчa, отстань! — отодвигаю таксу, которая лезет мне на голову в момент, когда я читаю Гузель Яхину «Дети мои» (очень интересная книга!).
Чaчa отступает на полсекунды, и снова лезет по моей спине мне на голову.
— Да что это такое! — снимаю я вредную таксу со своей головы, — Тебе зачем надо туда лезть?
— Там видно хорошо доел или нет Компот свои плюшки! С дивана не видно, а с твоей головы видно.
Компот, один из Светиных котов хрустит на подоконнике любимой маркой корма моей кошки, а Чача его пасёт. Если я насыпаю корма больше, чем коты могут съесть, то Чача забирается на подоконник и резво доедает кошачий корм. Поэтому моя голова — важный стратегический пункт для наблюдения за кошачьими харчами.
Компот отвалился от миски с кормом и, кажется, что-то там оставил. Чача напряглась. Теперь перед ней стоит миссия по зачистке кошачьей миски.
Но как быть, если рядом я, которая не разрешает есть собакам корм для котов? В этом корме находится вредный для собак элемент. Там содержится таурин, от которого у собак будут проблемы с почками и сердцем, пищеварением, с деторождением.
Чача оглядывается на меня. Я смотрю на неё. Чача топчется на месте.
— Чего смотришь? Читай свою книжку, там интересно. Смотри, какие буквачки! Ты ещё таких буквачек не видела. Сюда не смотри, туда смотри!
Я перевожу взгляд на «буквачки» и Чача моментально оказывается у миски. Но — ошибочка вышла — там ничего нет. Компот съел всё.
— Всё сожрал… а мог бы оставить половину…
Вот такая эта Чача. Клоун на четырех коротеньких лапках.
Кроме своей клоунской натуры, Чача ещё и лётчик-испытатель, или даже — космонавт. Сейчас объясню, почему.
Чачу совершенно нельзя спускать с поводка. Она тут же удерёт проверять местность на наличие бабаек и прочих мышей. Она же такса, ей нужно рыть нору и ловить МЫШЬ. Именно поэтому Света навострилась пользоваться поводком при помощи рук, ног, собственной шеи и даже собственных зубов, когда все остальные части тела заняты. И мне советовала — не отпускать Чачку ни под каким предлогом.
— Даже если будет проситься карточный долг соседу отдать, всё равно не отпускай. Даже если прикинется мёртвой, всё равно не отпускай. Она всё врёт. Как только отпустишь, сразу удерёт. Включит пятую передачу, уйдёт в вертикальный взлёт, отбросит все три ступени ракетоносителей — и исчезнет в синей дали.
Одним словом, Чача у нас вечный узник поводка.
И вот пришло время прогулки. Я беру на поводок Петрушу, пристёгиваю Чачу и собираюсь выходить со двора на улицу. Хорошо, что не успела вывести собак из дома… Потому что Чачин поводок оказался отстёгнутым!
Два шажочка только мелкая такса сделала в нормальном адекватном ритме. На третьем шажочке она поняла, что её ничего не сдерживает!
Тут я увидела, как Чача включает пятую передачу, как у неё отваливаются ракетоносители и как она делает вертикальный взлёт.
Зашвырнув остальных собак обратно в дом, я ринулась за маленькой точкой на горизонте — это Чача выходила на орбиту.
— Чача!!!! Ко мне!!!! А вот мячик! А вот сейчас убегу! Догони-ка меня!
Это всё кричала я, лихорадочно вспоминая, КАК надо возвращать собаку. Однако я не учла, что наука по возвращению удравших собак касается собак, а не такс. На таксу Чачу мои кинологические знания действовали, как на зайца стоп-сигнал.
Чача носилась, не касаясь земли вдоль улицы туда-сюда. Она летела, как истребитель, скрывающийся от радаров на полметра от земли. В проёме квартального проезда время от времени можно было услышать короткое «вжик» — и увидеть нечто, напоминающее большого шмеля. Это была Чача.
Я поняла, что поймать таксу в таком радостном состоянии не смогу. Мне нужна была поддержка. Мне нужна была замануха.
— Ляля, пошли Чачку ловить, — вытащила я из дома своб собаку, — Будем её брать на живца.
Ляля выскочила из дома и побежала за мной в то место, где летал большой шмель.
— Мне что с ней делать?
— Ничего не делать. Предложи ей игру, чтобы она остановилась, а там я её за ошейник поймаю. Главное, чтобы она остановилась.
Чача тем временем продолжала бегать, но уже по другой улице. Мало того, она не просто бегала, она втыкалась носом во все плошки и кастрюльки, которые люди выставляют бродячим собакам. А там могут быть и куриные кости, и плесневелый хлеб, одним словом — всё, что собакам есть нельзя.
— Ляля, давай!
Ляля сиганула с низкого старта.
— Давай вместе играть! Догоняй меня! — крикнула она Чаче и понеслась по проулку. Чача — за ней.
Тут Ляля делает крутое пике и летит ко мне. Чача — за ней! Ляля нарезает вокруг меня круги! Чача — за ней. Тут я её и поймала.
Несу я беглянку домой, одной рукой за ошейник, другой поддерживаю под живот, а она башочкой вертит и спрашивает:
— А что ли уже всё? А чего так мало? Весело же было! Давай ещё раз!
Ругаться на Чачу совершенно не хотелось. Ругаться можно было только на себя — как можно было не проверить застёжку поводка!
Вечером, после сытного ужина собаки засобирались спать. На моей, между прочим, кровати.
— А ну, марш отсюда, — сгребла я их с одеяла на пол, — Сначала я ложусь, потом вы, а не наоборот.
Так и сделали. Собак облепили меня со всех сторон, даже Деля теперь спит со мной. Одна только Чача где-то замешкалась.
Но вот и она бежит.
— А я? А мне?
Как бы поступил золотистый ретривер, увидев, что места заняты? Он бы помялся-помялся, подышал бы часто вам в лицо и — ушел бы спать на свой лежачок. Но не такса Чача.
— Расступись!
Чача начала ввинчиваться между одеялом и моими ногами так яростно, что собак, лежащих на её пути, силой воли маленькой таксы смахнуло на пол. Там они отряхнулись от пережитого стресса и полезли обратно.
А Чача тем временем уже добралась до моего подбородка.
— Спишь? Не спишь? А чего не спишь? Завтра побегаем ещё? А чего нет? Весело же было!
Я сгребла эту рыжую батарейку в охапку и пообещала себе и ей, что никогда больше не спущу её с поводка.
И мы уснули.
Вот таким был этот день.
