Начало февраля выдалось на удивление теплым. Ночью подмораживало, а днем воздух напоминал весенний. И только к вечеру вновь ощущалось, что зима еще верховодит.
— Валенки, валенки обувай, — наказывала бабушка, — а то будешь на морозе приплясывать, а запасного здоровья нет.
— Бабуля, не холодно же, — натягивая любимые сапоги, отвечала Нюра – светловолосая девятнадцатилетняя девушка.
— Эх, Нюрка, любовь у тебя по самые уши, вот и форсишь.
Но Нюра уже не слышала бабушкиных слов. Даже легкий ветерок дул в спину, словно помогая ей бежать на свидание.
Она выскочила за ворота и пошла в направлении клуба, на ходу пряча концы платка в пальтишко.
— Куда бежишь, черноглазая? – преградив девушке дорогу, спросил Сенька, которого знали в деревне как веселого, насмешливого парня.
— Не черноглазая, а кареглазая, карие у меня глаза, — почти скороговоркой выпалила Нюра, пытаясь обойти Сеньку.
Но тот преградил ей путь своими ручищами, при этом улыбаясь и глядя Нюре в глаза.
— Пусти, сказала!
— А если не пущу?! – Сенька рассмеялся.
Нюра попыталась оттолкнуть парня, но поскользнулась и чуть не упала, если бы не Сенька, подхвативший ее на руки.
— Пусти, не трогай меня! – заверещала Нюра, отбиваясь от навязчивого кавалера.
— Вот перенесу через скользкое место, тогда и отпущу, а будешь брыкаться, вместе упадем.
Девушка притихла, заметив, что и впрямь на этой тропинке сплошной лед, да и вырваться не было никакой возможности. Но едва он сделал всего пару шагов, как из-за проулка появился Пашка, к которому она так спешила на свидание. Это был тот самый Пашка, с которым она вечерами «приплясывала», как говорила бабушка, возле дома. Ногам было холодно, а уходить не хотелось, потому как Пашка это не то, что Сенька, Паша – этот тот, о котором она раз сто на дню вспоминала. Одним словом, Павла считала своим женихом.
Увидев Нюру на руках у Сеньки, вихры которого выглядывали из-под шапки, а полушубок был расстегнут, парень остановился, а Нюра напряглась, пытаясь вырваться из Сенькиных рук.
— Да все, все, — поставив Нюру на землю, сказал Сенька, — я же как лучше хотел, — добавил он, словно оправдываясь.
Нюра презрительно взглянула на Сеньку и побежала навстречу Павлу. Она почти столкнулась с ним, уткнувшись ему в плечо. Отстранив девушку, Павел строго спросил: — Это как понимать?
— Паша, да это же Сенька, ему лишь бы пошутить, схватил, говорит, скользко тут, дай перенесу.
— А ты и согласилась!
— А куда я из его ручищ вырвусь? Ты бы сам с ним поговорил, чтобы он к чужим девушкам не приставал.
— Если бы ты не захотела, то и не приставал бы он к тебе, — Пашка со злостью взглянул на Нюру, которой еще вчера клялся в любви, обещая, что никогда и никому ее не отдаст.
— Ну, Па-ааш, — она коснулась его щеки, — я же не нарочно, я к тебе бежала, а тут Сенька…
— А может ты к нему бежала? – в глазах Павла показался злобный огонек, который из-за ревности разгорался все больше. Казалось, что и самого его колотит от злости.
— Стоило только одну оставить, как уже на руках тебя носят, — сказал он так, как будто наотмашь ударил Нюру, и у нее в глазах появились слезы.
Пашка с ненавистью плюнул на подтаявший снег и, запахнув полушубок, пошел в обратную сторону.
— Паша! Паша-аа! – кричала Нюра, пытаясь догнать его.
____________
— И не надо за мной ходить, — сквозь зубы произнес Пашка через неделю. И сколько Нюра не бегала за ним, Павел продолжал лелеять свою обиду.
— Посмотри, что ты натворил, — крикнула девушка, повстречав Сеньку, — Зачем меня хватал, да еще на руки брал? Не зря говорят, что тебе лишь бы подурачиться, лишь бы за девку подержаться…
— Ню-ююр, ну не знал я, что Пашка из-за угла выскочит, — оправдывался парень, — чего-то мне в темечко тюкнуло, так захотелось тебя на руки схватить да покружить, ну не удержался…
— Ты меня с Пашей рассорил…
— Давай помирю, сегодня же с ним погорю, скажу, что ты самая верная девушка на свете, что повезло ему, дураку ревнивому.
— Нет уж, без тебя обойдёмся.
Прошла неделя, прошел месяц, а Пашка с Нюрой так и не помирился. При каждой их встрече он припоминал Сеньку, называя его бабником. – И как ты могла на глазах у меня заигрывать с ним?
— Я не заигрывала! – уже кричала в ответ Нюра, не в силах переубедить человека, из-за которого не спала уже несколько ночей.
А потом он исчез. Уехал быстро, не попрощавшись. И только от родителей узнала, что уехал работать на новый строящийся завод, а когда вернется, неизвестно.
Сенька уже больше не приставал к Нюре, а только сочувственно смотрел в ее сторону. Он даже ездил в город, и даже нашел на том заводе Пашку, пытаясь убедить, что это была всего лишь глупая шутка, и Нюра тут совсем не виновата. Павел переминался с ноги на ногу, и, казалось, почти поверил. Но тут из конторы выскочила невысокая девушка в светлом платке и рабочей курточке.
— Пашенька, ну ты скоро? На обед пора.
— Иду, Наташа, — откликнулся он. – Нюрка сама виновата, — сказал он на прощанье Сеньке, — не захотела бы, так не повисла бы у тебя на шее. Вон Наташку никто на руки не смеет взять, потому что знают, что она со мной.
Этот разговор Сенька не посмел передать Нюре, которая и без того ходила печальная.
— Нюр, полгода прошло, а ты все переживаешь, — сказал Сенька, повстречав Нюру у магазина, — виноват я, знаю, но и Пашка тоже хорош, мог бы и понять…
— Я ведь любила его, и сейчас люблю, — с обидой в голосе, сказала девушка, — знаю, что женился на другой, а я все равно его не забуду. Это ты все испортил.
Сенька виновато опустил глаза. – Нюр, ты всегда мне нравилась, схватил тебя тогда на руки и как дурак от счастья опьянел. Разве думал, что так выйдет, прости ты меня, не знал я, что ты его так любишь. Был бы Пашка сейчас холостой, то и разговора не было бы, а так… Нюр, выходи за меня…
— Еще чего! Тебе всё шуточки, несерьезный ты, — Нюра усмехнулась и пошла домой.
— И вовсе нет! Не такой я! И вообще сейчас один, только про тебя и думаю! – пытаясь догнать девушку, говорил он на ходу.
— Ни за что! – резко ответила Нюра и пошла еще быстрее.
___________
Осенью Нюра с Арсением сыграли свадьбу.
— Ох, девка, чего удумала! – ворчала бабушка, — за этого насмешника замуж выходишь. Ну, какой с него муж, ему ведь все хаханьки?!
— Да и ладно, бабуля, пусть Пашка знает, что и я не «завалялась», не пропала, как кукла брошенная… замужем теперь. А надолго или нет, там видно будет.
Сенька на свадьбе сиял, как новый рубль, раздавая «улыбки» всем гостям. И только Нюрина бабушка не одобряла решение внучки. – Ох, не любит она этого Сеньку. А вот кого любит, так того до сих пор не «вытравила» из сердца.
И даже рождение дочери не убедило бабушку, что будет у молодой семьи счастливая жизнь.
Зато Сенька радовался рождению дочки шумно, известив всю родню и друзей. – Дочка у меня, понимаешь, дочка! – говорил он с горящим взглядом на работе.
— Сеня, кабы сын, тогда бы я понял, а то ведь девка, — подковырнул его мастер Николай Федорович.
— Эх, Федорович, не понимаешь ты… Девчонка – это же, — Сенька с восхищением пытался подобрать слова, что же для него значит дочка, — это же как цветок в саду, который надо холить и лелеять, это же душа семьи…
Он и дома не спускал Маринку с рук, брался за стирку пелёнок и с гордостью держал бутылочку с молоком.
Через пять лет, когда Нюра «втянулась» в семью и почти забыла, как несправедливо поступил с ней Пашка, она чуть не столкнулась с ним на улице нос к носу.
— Здравствуй, Нюра, — услышала они тихий и до боли знакомый голос.
Павел стоял перед ней, почти не изменившийся, — серые глаза печально смотрели на Нюру. — Наконец-то увидел я тебя.
— Редко бываешь в деревне, Паша, — ответила Нюра, — вот и не виделись столько лет.
— А ведь мы могли бы все эти годы быть вместе, — с грустью сказал он.
— Снова хочешь сказать, что я виновата?
— Нет, Нюра, нет, — Пашка приблизился, — погорячился я тогда, сам тебя к Сеньке толкнул, и вот теперь поплатился за свою гордыню. А ведь все годы о тебе помнил.
— Ну что теперь вспоминать, ты женат…
— Уже нет, Нюра, уже нет. Первая любовь крепче оказалась, с Натальей жил, о тебе думал.
Нюра сразу вспомнила их бесконечные с Пашкой вечера, когда каждый шаг от него в сторону дома казался невозможным. И она, вновь околдованная его словами, его дыханием и нахлынувшими воспоминаниями, обмякла, готовая вот-вот растаять от этих слов и, главное, от самого Павла. Казалось, вот она справедливость – все можно вернуть, хоть и прошло время… а любовь, любовь-то не проходит.
— Нюра, приходи завтра на наше место у речки, о нас с тобой поговорим. Я ведь знаю, что с Сенькой ты назло мне сошлась.
— Нет, Паша, не приду, — испуганно сказала Нюра, — семья у меня, домой мне надо, — и она пошла по февральскому снегу в сторону своей улицы.
— Нюра, ну постой, я ведь только поговорить, ну что тебе стоит…
— Нет, Паша, не могу.
— Я все равно буду тебя ждать завтра, приходи!
Нюра прибавила шаг, а потом и вовсе побежала. Пашкины слова, все до одного, слышались ей, как эхо. «Ничего же не будет, если я поговорю с ним, еще разочек увижусь, — думала Нюра. Жгучее желание засело, как заноза, — снова увидеть Пашку…
Нюра бежала и думала о завтрашней встрече с ним, как вдруг второпях не заметила лед на тропинке и, смешно взмахнув руками, не удержалась и упала навзничь. Показалось даже, в глазах потемнело от удара.
Она даже не пыталась встать, а только лежала, не шевелясь и вглядываясь в вечернее февральское небо. Потом пошевелилась, проверяя, целы ли руки, ноги. Встав, и отряхнувшись, почувствовала, что болит локоть и ноет спина. Она увидела то место, на котором упала, и вспомнила, что шесть лет назад, когда она еще была невестой Павла, на этом же месте Сенька встретил ее и, подхватив на руки, осторожно пронес по льду.
Нюра вспомнила это так явно, как будто ее падение вернуло ей память и напомнило о пяти годах жизни с Арсением.
И вдруг как будто внутри её самой голос прозвучал: — Да зачем тебе это ревнивец?
Она остановилась, прислушиваясь к самой себе: — Да и, правда, чего это я? Пашка, и правда, ревнивец…
Она застала Сеньку в гараже, где тускло горела лампочка, а сам он копался в каких-то гайках, шурупах, делая это тщательно и сосредоточенно. И Нюра впервые видела его таким серьезным, даже не повернувшимся в ее сторону.
Она смотрела на мужа, словно впервые видела его, разглядывая каждую черточку его лица, его вихры, его вымазанные мазутом руки, — и все это казалось ей родным до такой степени, что встреча с Пашкой уже больше не волновала ее.
— Говорят, Пашка приехал, — тихо сказал Арсений, не глядя на жену.
Нюра пожала плечами: — Ну, приехал и приехал, что из того, — равнодушно ответила она.
Сенька наконец отложил в сторону свои гайки и посмотрел на жену. – Чего это у тебя на локте?
— Снег. Представляешь, домой торопилась и упала, как коровушка на льду, — засмеялась Нюра.
— А рука что? ничего не сломала?
— Да все цело, ноет только маленько.
Сенька подошел к ней: — Нюр, ну осторожней надо, торопыга ты моя, был бы рядом, не дал бы упасть.
— А ты и так не дал упасть, — обняв мужа, сказала она, — помнишь то место, где ты меня шесть лет назад на руки взял, — так вот я там же и упала, представляешь? И сразу вспомнила, как первый раз ты меня там на руки взял…
Она прильнула к его груди, боясь спугнуть эти минуты, когда ее сердце уверенно подсказывало, что любит она только Сеньку.
______________
Нюрина бабушка, недолюбливавшая Арсения, опираясь на крепкую палку, пришла в гости к Нюре.
— Вчерась с Петровной встрелась, так она сказала, что Пашка приехал, с женой развелся и приехал. Только развелся он давненько, а потом еще с какой-то жил, да говорят, сбежала она от него, ревностью замордовал девку, как и первую жену.
Нюра не удивилась ее словам, да и Пашка ей теперь казался чем-то далеким, и в ее настоящем и будущем не было ему место.
— А Сенька-то и не шутник вовсе оказался.
— Бабуль, а ты только сейчас поняла? — обиженно спросила Нюра.
— Да не обижайся, внучка, ведь озорник был… Только он теперь не озорничает, на вас с Маринкой молится – вот так-то!
Показавшийся в дверях Арсений уважительно поздоровался с бабой Глашей. – Вот и внучек пришел, — ласково сказала она, любуясь высоким, вихрастым Сенькой, любимым мужем любимой внучки.
Автор: Татьяна Викторова
