Нервная система – вещь хрупкая. Так мы привыкли думать. И часто говорим, как героиня Раневской: «Не нервируй меня». То есть подчеркиваем, что кто-то агрессивно наше здоровье разрушает. И этого нарушителя надо нейтрализовать.
Часто многие убеждены, что кто-то (муж, жена, начальник, соседка, дети-внуки) поедом едят наши нервы и пьют нашу кровь.
Такое, конечно, бывает. Только мы часто сами не умеем держать себя в руках. Говорим, что нас провоцируют, а на самом деле виноваты сами. Накрутим себя, и бросаемся на других людей, которые не виноваты ни в чем.
Женщина привыкла, что в их магазин привозят хлеб – продукцию ее любимого комбината – ровно в одиннадцать часов. Такой порядок установился за много лет. И вдруг график изменился. Вместо одиннадцати стали привозить в четырнадцать. А женщина привыкла!
Она раньше как поступала? Сходит в магазин, купит свежий хлеб – и домой – обедать.
А тут пришла – и нет ничего. Пошла в другой – и там купила булку «не того производства». Причем вчерашнюю. И у нее настроение испортилось.
Завтра то же самое. Выходит, что обедать придется без свежего хлебушка. Со вчерашним!
И это ее так огорчило, так огорчило, что она даже написала письмо производителю. Только ей не ответили.
Дальше – больше. В доме начался капитальный ремонт. Плановый. Наряду с прочим меняли электропроводку. Делали так: напишут объявление, что такого числа напряжения не будет с 8 до 17. А отключат не в 8, а полдесятого. У них в доме электроплиты. Дама проснется раньше обычного, чтобы позавтракать. И ей обидно, конечно.
И обедать приходилось, чем попало. Холодный творог, холодная каша и прочее.
Ремонтники каждый день электричество не вырубали. А делали это так, как им надо. Сегодня и завтра все нормально, а послезавтра – на тебе. Причем не угадаешь. И дама стала этого бояться. Возвращается с прогулки и издалека смотрит, нет ли белого четырехугольника объявления на дверях?
Ее можно понять: ни поесть, ни телевизор посмотреть. Ей приходилось ходить по комнате и смотреть в окно. Книжку весь день читать не станешь. Как и прибираться.
В какой-то момент не выдержала. Пошла в ЖКХ и накричала на начальство, что ей жить не дают. Раскричалась так, что ей полицией пригрозили.
Вернулась домой и натурально от расстройства слегла. Позвонила дочь узнать про дела. И мать на нее спустила всех собак. Звонок как бы стал раздражителем. Ей, дочери, хорошо живется. И она звонит, чтобы «насладиться» страданием матери. Помочь не может, а звонить – звонит. И разве она поймет, что дом сотрясается от ремонта два месяца: и подвал, и чердак. Грязь и пыль. И вечно без электричества. Не угадать, когда они отключат. Живешь, не принадлежа себе.
Короче говоря, она рассорилась и с дочерью. Грубо и некрасиво рассорилась.
Ей было очень жалко себя. И по поводу хлеба, и по поводу ремонта. Стало казаться, что черствый мир решил сжить ее со свету – бедную больную женщину.
Довела себя таким образом до бессонницы. Литрами пила пустырник, не могла ни с кем общаться.
Нужно заметить, что в этом доме много пенсионеров. И никто из них не довел себя до ручки. Все восприняли ремонт как временное испытание. Так воспринимают, например, ненастье. Или резкий холодный ветер.
Что это? Распущенность? Жалость к себе? Неумение держать себя в руках?
Г.Жаркой
