Звонок прозвенел, а класс гудел, как улей. Дверь открылась, кто-то крикнул: — Русичка! – Но вместо учителя русского языка, вошла завуч Людмила Геннадьевна. Шестой класс сразу притих, стоявшие у окна мальчишки, шмыгнули за парты.
В это время Жене прилетела тщательно свернутая в трубочку записка. Шестиклассница Женя Прохорова успела развернуть ее, пробежав глазами : «Никому ни слова, я тебя люблю», — было написано в записке печатными буквами. Она повернулась, заметив взъерошенного Вовку, который опустил глаза, как ни в чем не бывало. Последние два дня он останавливал взгляд на однокласснице, важно проходил мимо, а однажды выхватил ее портфель и побежал с ним, желая привлечь внимание.
Женя покраснела, опустила голову и боялась поднять глаза, казалось, все смотрят на нее, хотя это было не так, и все знают, что написано в записке. Услышав голос Людмилы Геннадьевны, успокоилась, все смотрели на завуча, и никакого дела не было до этой записки.
— Серафима Яковлевна заболела, урока сегодня не будет. — Объявила завуч.
Раздалось осторожное, сдержанное одобрительное гудение. — Завтра вместо русского языка будет замена: урок истории. А сейчас можете идти домой.
Гул усилился. Когда завуч вышла, раздалось оглушительное «Ура-ааа», учебники полетели в портфели, и эти же портфели подбрасывали вверх, пытаясь поймать. Со всех сторон слышалось: «Русичка заболела, урока не будет!». Во всей этой коллективной радости участвовали даже те, кто был готов к уроку на отлично. И Женя Прохорова тоже радовалась, поддавшись всеобщему ликованию. Она даже забыла про записку, которую, как она догадывалась, подбросил Вовка.
Домой Женя бежала вприпрыжку, размахивая портфелем. Влетела в квартиру, крикнув: — Папа, я пришла!
— Рано почему-то, — отец вышел из кухни, в которой пытался наладить дверцу шкафчика.
— Серафима Яковлевна заболела! – В Жене еще «сидела» та коллективная радость, хоть и беззлобная, которая охватила весь класс. – Нас отпустили. Никакой замены не было, представляешь?
— И вы обрадовались? – Спросил отец. — Из-за одного несостоявшегося урока столько радости.
— Ну нас же домой отпустили, — удивилась Женя, — мы же не сбежали.
— Да-ааа, бедная Серафима Яковлевна, — с грустью сказал отец, — она, наверное, не догадывается, как вы радуетесь ее болезни. Ты же пионерка, Женя.
Женя остановилась, удивленно глядя на отца. — Мы не радуемся, — она осеклась, вспомнив бешеное ликование мальчишек, а девчонки уже следом начали подпрыгивать, — я не радуюсь, папа.
Женя училась хорошо и была совестливой девочкой. А в этот раз поддалась всеобщему настроению, и в самом деле забыла, что в это время болеет одна из ее любимых учительниц.
— Ладно, Женя, садись обедать, — предложил отец.
— Пап, значит это нехорошо, что мы так обрадовались? Но это же все, весь класс. Ну и я со всеми, — уже задумчиво сказала Женя.
Отец отложил отвертку, пододвинул второй табурет к столу, сел напротив дочери. — Бывает так, что все вокруг ошибаются или вовсе неправы. Стоит ли идти на поводу у всех?
— Ну нас же отпустили! — Растерялась Женя.
— Конечно, вы тут ни при чем, отпустили и отпустили. Хочу, чтобы ты поняла: иногда надо иметь собственное мнение. Ну вот подумай: рада ли ты, что Серафима Яковлевна заболела?
— Нееет, — Жена смотрела на отца внимательно, наконец задумавшись о ситуации. — Я все равно буду готовиться к уроку, а еще прочитаю книжку, про которую говорила Серафима Яковлевна.
— А вот это молодец! Давай обедать, не сиди голодной.
— Папа, а я успею с тобой уроки сделать?
— Конечно успеешь, сейчас поставлю на место эту дверцу и сядем за уроки.
— Сначала математику проверь, а все остальное я сама, — попросила Женя.
Вечером пришла мама с младшим братом Димкой, забрав его из детского сада. — Саша, ты хоть отдохнул днем? — Спросила она мужа, поцеловав прежде дочку.
— Да я не устал, Вера.
— Тебе же на смену, — сказала Вера, глядя на мужа с заботой.
Женин отец работал на шахте. Женя знала, что он спускается под землю, добывает уголь, приходит домой уставший, но всегда с улыбкой. А однажды Женя слышала, как мама говорила ему: — Саша, может сменить работу? Но папа в ответ успокаивал ее, говорил, что все так работают, немного устают и что это его профессия.
_____________________
Прошло две недели. Серафима Яковлевна вышла. Худощавая женщина с легкой проседью на волосах, в скромной юбке и кофточке, она была из тех учителей, кто старался дать знания детям и убедиться, что они усвоили. Дети привычно открыли тетради, учебный процесс продолжился.
Замена уроков у шестиклассников иногда случалась. То по болезни преподавателя, то по иным причинам. А чтобы совсем с урока отпустить — это реже. И все же однажды снова пришлось отпустить детей с последнего урока. Внезапно заболел учитель географии, и завуч Людмила Геннадьевна также объявила, что последний урок, поэтому могут идти домой.
Снова полетели портфели вверх. И только Женя не радовалась, она спокойно собирала в портфель, учебники.
— Прохорова, ты чё такая? — одноклассник Витька толкнул ее плечом. — Чё не радуешься?
— Просто Эльвира Павловна болеет, а мы все радуемся. Что в этом хорошего?
— Э-ээ, слушайте, — Витька перекричал всех, — Прохорова географию хочет, смотрите, отличницей притворяется, зубрилка.
— Ничего я не зубрилка, я просто сказала, что плохо радоваться, когда человек болеет.
Все посмотрели на Женю. Даже подружка Света как-то подозрительно взглянула. А Вовка, который еще две недели назад бросил ей записку, посмотрел на Женю разочаровано.
— Да чего вы все? — Она окинула взглядом весь класс.
— Ну тогда оставайся, зубри свою географию, — не унимался Витька.
Веселье снова вернулось, класс поспешно пошел к выходу. Вовка прошел мимо и догнал одноклассницу Наташу, выхватил у нее портфель. Женя посмотрела вслед, стало обидно. Еще вчера чувствовала Вовкин взгляд, оборачивалась, смущенно поправляя косичку. А теперь даже не посмотрел на нее.
— Ну ты чего? — Спросила Света. — Смотри, весь класс радуется, и только ты молчишь, даже не улыбаешься.
— Ну и что. Просто у меня свое мнение: можно было просто тихо собраться и разойтись по домам. А мы на всю школу кричим, что географичка заболела.
Света недоуменно пожала плечами: — Подумаешь.
________________
Домой Женя пришла расстроенная. — Доча, что случилось? — Спросил папа.
Женя бросила портфель, шмыгая носом. — Они все против меня, а я ничего не сделала. Я просто сказала, что нехорошо радоваться, когда учитель болеет. А меня никто не понял.
Отец присел рядом, обнял ее. — Дочка плыть против течения всегда тяжело. А ты сегодня как раз против течения попробовала. Ты поняла, что радоваться чужой боли, даже если тебя отпустили с урока, нехорошо. Сегодня твое мнение против всех. Не расстраивайся, завтра они и не вспомнят об этом. Но со временем собственная точка зрения заставит уважать тебя.
— Папа, папа, — Женя снова захлюпала носом, — он… он тоже против меня.
— Кто он?
— Вовка. — Женя еще раз всхлипнула и рассказала отцу, что два раза нес ей портфель, провожая до поворота. А сегодня пошел провожать Наташку.
Улыбка появилась на лице отца. Сначала тихо, потом чуть громче начал смеяться. Смех этот усиливался, и был добродушным, разливаясь по комнате. Смех этот был таким счастливым, он был похож на множество разноцветных драже в пакетике. И этот пакетик разорвался, рассыпавшись по комнате. И Женя чувствовала, что это добрый смех отца, что он на ее стороне и что ничего страшного не произошло.
Отец перестал смеяться, обнял дочку, погладил по голове: — Женька, ты Женька, разве это беда? Одно огорчает: быстро растешь, вот уже и мальчики провожать пытаются. Не обращай внимания на Вовку, раз он переметнулся к другой девочке. — Жене стало спокойно, она улыбнулась, вытерла слезы и успокоилась.
Теперь она не торопилась соглашаться со всеми или с кем-нибудь из одноклассников, если они не правы. И вскоре все привыкли, что мнение Жени Прохоровой может отличаться от других, и принимали уже спокойно ее точку зрения. Вовка снова стал посматривать на Женю, только она теперь его не замечала.
_________________________
Прошло много лет со школьной поры. Евгения Александровна вспоминала те далекие, счастливые годы. И сколько раз за это время приходилось ей «плыть против течения»! И она справлялась, вспоминая отца. И как сейчас не хватает ей его доброго, понимающего взгляда, его теплой поддержки. Простой работяга, он был далек от педагогического образования, но так необыкновенно чувствовал проблемы детей, подсказывая и поддерживая, закладывая при этом фундамент для будущей взрослой жизни.
Татьяна Викторова
