В ночном поезде Лену охватил необъяснимый приступ тревоги. Её обдало холодным потом и сердце защемило от сбившегося перестука. Что-то резко стало потеряно… важное, первостепенное, часть её самой… Оно упущено, оборвалось навсегда. Но что? Её крутило, не сиделось на месте и нервы напряглись, как натянутая струна. И хотя поезд шёл чётко по времени, Лене казалось, что они опаздывают, очень сильно не успевают. Её раздражали остановки на станциях и пугала луна, которая словно бежала за ними по ночному небу, словно хотела догнать и сообщить нечто важное, и попрощаться, навек попрощаться, и ей нужно как следует насмотреться на единственную сидящую у окна пассажирку, раз уж не получается обнять, сказать последние слова… Хозяйской походкой прошла по плацкартному вагону проводница. Лена выхватила её.
— Скажите, пожалуйста, мы приедем вовремя?
— Изменений в расписании нет, не переживайте. Вы на какой станции выходите?
— В Орле.
— В шесть тридцать. Я вас разбужу за полчаса. Спите.
Лене хотелось как можно скорее прибыть в родной город, увидеть мужа и старшую дочь. Она соскучилась по ним за те три дня, что была у родителей с младшим сыном. Лена склонилась над мальчиком, поправила спавшее одеяло и вжалась лбом в оконное стекло, и начала считать столбы на подходе к очередной станции, чтобы отвлечься. И она поглядывала на себя, отраженную в этом стекле, испуганную, обеспокоенную, растерянную… Поправила короткие волосы. Ей нравилась эта стильная стрижка.
— Моя задорная мальчонка, — в шутку говорил ей муж. Лена вспомнила это и не улыбнулась, а, напротив, судорожно выпрямилась — в отражении на окне был её муж. Она потрогала трепещущими пальцами стекло и он рассеялся, как дымка. Там снова была только она. Лена посмотрела на верхнюю полку над сыном — женщина оттуда тоже не спала, листала мобильный. Совсем растревоженная, Лена решила попытаться набрать мужа. Он не спал, работал в ночную смену. Открыв телефон, она поняла, что ничего не выйдет — нет сети. Лена зашла в мессенджер. Дима был в сети в 20:00, ровно в это время у него начиналась смена. Она написала:
«Любимый, я скучаю. Поскорей бы тебя увидеть». Знала, что сообщение сейчас не дойдёт, но всё же…
Нажала на аватарку с его фотографией. Улыбка тронула её лицо и оно преобразилось, как преображается цветок, когда на него садится лёгкая бабочка. Дима во всю ширь улыбался ей с фотографии, а на плечах у него сидел сын, ухватившись за рыжий отцовский чуб. Лена отложила телефон и решила, что ей всё же нужно попытаться заснуть.
Ей приснился длинный больничный коридор. Белые стены, пустые каталки… Из одной двери вышла медсестра и Лена обратилась к ней:
— Простите, вы не знаете чем я могу помочь?
Но медсестра спешащей походкой прошла мимо, словно и не заметила Лену. И тогда Лена обернулась на неё, хотела догнать… Медсестра свернула на лестницу, а там, в конце коридора, сидел на каталке у окна её Дима и грустно рассматривал свои ладони.
— Дима! Что ты здесь делаешь?
Дима поднял голову, но смотрел не на Лену, а в сторону.
— Я и сам не понимаю. Ищу, ищу выход, а его нет… Так устал!
— Там лестница! Пошли, нужно поскорее уходить!
Лену охватил безотчётный страх. Она поняла во сне, что их разыскивают, что они в опасности. Лена взяла мужа за широкую ладонь, чуть шершавую от физической работы и такую тёплую, и увлекла за собой.
Лестницы, куда свернула медсестра, не было. Лена открыла дверь -там чулан с вёдрами, бытовой химией и половыми тряпками. Она начала открывать все двери, что попадались на её пути. Кабинеты, палаты с пациентами, медицинское оборудование…
— Стой! — остановил её Дима перед следующей дверью. — Туда не ходи. Я там был… Лучше не надо.
— Нет, нет, мы должны всё проверить! Надо поскорее выбираться!
— И она толкнула дверь.
На операционном столе лежал человек. Он был укрыт до пояса. Над ним стояли две медсестры и снимали с него медицинские трубки, какие-то приборы. Лену потянуло туда, как магнитом, ноги сами пошли… Дима остался за дверью.
Это был он, её Дима. Его рыжая шевелюра горела в белой палате ярким пятном… Он лежал с разрезанной грудной клеткой, зашитой назад грубыми швами.
— Красивый мужчина… жаль… — сказала медсестра.
— Бывает, — ответила другая.
Лена попятилась, вышла за дверь… Оглянулась — а муж медленно уходил.
— Дима! — побежала она за ним. Она боялась даже дотронуться до него, боялась, что он распадётся, развеется, исчезнет.
— Дима, что происходит?!
Он опять не смотрел на неё. Ни разу за весь сон так и не посмотрел ей в глаза.
— Кажется, я понял… Но я не понимаю что делать дальше? Я не хочу уходить, хочу с вами остаться.
— Дима, мы уходим домой! Я не отдам тебя! — в панике кричала Лена, но слова с превеликим трудом выдавливались у неё из горла.
— Здесь нет выхода.
Лена посмотрела в конец коридора.
— Мы уйдём через окно. Здесь не высоко, всё получится. Бежим!
Коридор за ними смыкался. Не было времени открывать окно и необъяснимым образом они, как это часто бывает во сне, вылетели сквозь стекло. Грохот, визг, шум… Лена падала вниз, но никак не долетала, а Дима… Он разлетался в разные стороны, рассыпавшись на стаю рыжих голубок.
Поезд резко тряхнуло при отъезде от очередной станции. Лена проснулась и не сразу поняла где находится. В голове у неё был только муж. Она нащупала телефон, посмотрела на время — прошло всего минут двадцать. Боже мой! Нужно позвонить, срочно позвонить ему! Мобильная сеть давала слабый сигнал. Лена зашла в вызовы, её колотило, мутило в желудке и хотелось кричать.
«Димочка, любимый мой, ответь, пожалуйста, скорее ответь!»
Гудки шли. Дима не брал трубку. «Ответь же!» — в панике молила Лена. И он ответил… Вдруг у женщины, что лежала на верхней полке над сыном, громко начала играть песня. Нежный женский голос запел:
Когда я умру — я стану ветром
И буду жить над твоей крышей
Когда ты умрёшь, ты станешь солнцем
И всё равно меня будешь выше…
— Боже мой, ничего не понимаю, простите! — запаниковала соседка, тыча в мобильный, — наушники резко сломались! Не могу выключить! Да что же это такое! Я и песню эту не включала, она сама!
— Выключите его! — испуганно закричала Лена, — выключите совсем!
— Совсем с ума посходили, меломаны чокнутые… — буркнули с боковой полки и перевернулись на другой бок.
Лена сидела как в трансе. Ей продолжали петь:
Осенним ветром я буду где-то
Летать с тобой ветром по свету
Ты не поймёшь, а я незаметно
Шепну теплом: «Ах, солнце, где ты?»
На этом моменте хозяйка телефона справилась с управлением и он заглох.
— Простите ради Бога… У меня такое впервые, — пролепетала она.
«Это паника. Паническая атака. Я слышала о таком», — пыталась успокоить себя Лена. Нервы её были, как оголённые провода. Размеренный шум поезда казался ей оглушающим грохотом. Она дышала поглубже, но воздуха словно не хватало. Пыталась ещё несколько раз дозвониться до мужа, но он не брал трубку или пропадала сеть. Лена не хотела беспокоить ночью дочь и свекровь. Они наверняка спят. Всё хорошо. Всё хорошо…
Как она вырубилась Лена не помнила. В шесть утра их разбудила проводница. На подъездах к Орлу телефон Лены завибрировал и она увидела, что звонит свекровь. Тяжёлым молотом застучало у Лены в висках…
— Лена, Леночка! — прохрипела в трубку свекровь не своим, но чужим, рыдающим голосом. Она захлёбывалась, — мне позвонили с Диминой работы, его ночью забрали на скорой! Ой, Лена…
— Что с ним? — еле выдавила из себя Лена.
— Сердечный приступ! — провыла свекровь, — какой же приступ, он же не болел, что за чушь!
Лена вспомнила, что муж последние дни и впрямь жаловался, что иногда покалывает в сердце. Свекрови она об этом не сказала. Самый главный вопрос сейчас в другом.
— Он жив?
— Не знаю, я собираюсь в больницу, уже такси вызвала. Перезвоню!
Люди тащили свои сумки по проходу к выходу из вагона. Обычная толкотня плацкарта. Со сдавленным чувством в груди, Лена помогала сонному сыну обуться.
— Мама, а папа нас встретит?
— Нет, сынок, он… Он на работе.
Его не стало скоропостижно. Как в тумане Лена стала готовиться к похоронам. Слёзы не просыхали. Набегавшись за день и чувствуя, что скоро сойдёт с ума от завываний свекрови, которая находилась здесь же, у них дома, лежала на диване в окружении внуков и без конца причитала, целуя то детей, то фотографию сына в траурной рамке, Лена вышла на балкон и, не стесняясь, закурила. Свёкр уже третий час бездвижно сидел в кресле. Лена курила одну за одной. Она видела сквозь балконную дверь, как старшая дочь увлекла за собой в комнату брата, чтобы заиграть его, отвлечь.
Вдруг на карниз балкона сел голубь. Он посмотрел на Лену, повернув на бок головку, курлыкнул и стал подбираться к её руке. У Лены выпал из рук окурок. Она раскрыла ладонь. Рыжий и чубатый голубь забрался на её руку. Улетать не думал. Лена погладила его вихрастую головку, а голубь словно подавался вперёд, улавливая её ласки. Вместе с голубем Лена вернулась в гостиную.
— Вы только посмотрите кто к нам пришёл!.. — сказала она восторженно.
Голубь слетел на пол и принялся ходить, как у себя дома. Он подошёл к свекрови и воззрился на неё ярко-синим глазом. Свекровь медленно опустилась перед ним на колени, попутно утирая слёзы и воду из носа. Она была поражена. Её нижняя губа задрожала, рука потянулась к птице… Голубь сделал пару деликатных шагов назад, выпятив рыжую грудь, словно желал во всей красе показать своё великолепие.
— Это же мой сыночек! — мягко всплеснула руками свекровь и из её глаз хлынул потоком новый виток слёз. — Это мой Димочка ко мне пришёл! Сыночек мой, родименький, да на кого же ты нас покинул…
Она упала перед голубем плашмя, как в глубокой молитве. Положила голову на пол и влюбленно смотрела на голубя снизу вверх. Рядом присел на корточки удивлённый свёкр.
— Сыночек, сыночек…
Рыжий голубь постоял перед ними какое-то время и направился в детскую комнату, просочился в щель приоткрытой двери.
— Дети, только не шумите. Это папа пришёл попрощаться… — тихо сказала им Лена, приложив палец к губам.
Все с замиранием смотрели на голубя. Сын сидел на ковре с вытянутыми ногами. Рыжий голубь постоял около них, посмотрел попеременно на каждого… и забрался на ногу сына.
Он пробыл в детской всю ночь, а утром, когда дочь собиралась в школу, сел на окно и стал стучать по стеклу клювиком. Девочка подошла к нему, погладила в последний раз… Голубь нежно ухватился клювом за её пальчик.
— Прощай, папа… — сказала она и распахнула окно. Голубь улетел в небо.
***
После похорон Лена не жила. Она существовала. Жила ради детей. Дима никогда больше ей не снился, а она так хотела, так ждала каждую ночь, что он придёт… Смысл жизни был утерян. Пустота. Её душа стала дырой, в которую проваливались прожитые без мужа дни, проваливались и ничем не оседали внутри, пролетали насквозь так, как ветер, залетевший в одну форточку, вылетает через другую, оставляя после себя лишь холод.
Любимое время года Димы — это осень. Ту осень, которая с ним так и не случилась, Лена пережила одна. Её не радовали яркие краски и когда жёлтые листья пожухли, осев вдоль тротуаров жалким коричневым мусором, она даже почувствовала облегчение. Однажды, идя утром на работу, она подумала о муже и такая тоска её взяла… Что же? Ну что от него для неё осталось? Почему всё так несправедливо! Сильный порыв ветра поднял с дороги завявшие листья и закружил их над Леной и листья взлетали высоко-высоко, до крыш девятиэтажек. И в этот момент из машины на обочине зазвучала песня, как ответ на её вопрос: что же ей осталось от Димы? Он словно сам ответил ей:
Останусь пеплом на губах,
Останусь пламенем в глазах,
В твоих руках дыханьем ветра…
Останусь снегом на щеке,
Останусь светом вдалеке,
Я для тебя останусь — светом…
