Недавно назначенный начальник, заглянув в конструкторский отдел, строго сказал:
— Петров, минут через пять зайдите ко мне в кабинет.
Всё присутствующие в отделе тут же уставились на Петрова, а тот, тяжело вздохнув, обречённо кивнул.
— Ладно, Эдуард Сергеевич, сейчас зайду…
Через пять минут Петров уже стоял перед начальником, лихорадочно размышляя, зачем его вызвали.
— Присаживайтесь, — начальник кивнул на стул.
— Ага, спасибо. — Петров покорно сел и стал ждать, когда начальник заговорит.
Эдуард Сергеевич, в свою очередь, разговор начинать не торопился, только сверлил Петрова внимательным взглядом, будто хотел проникнуть в его черепную коробку.
— Что-то случилось, Эдуард Сергеевич? — не выдержал молчания Петров.
— Пока нет, но может случиться. Скажите, Петров, только честно, как вы чувствуете себя в коллективе?
— В смысле? – не понял вопроса Петров.
— В прямом. Я вас ещё мало знаю, но мне кажется, что вы чувствуете себя неуютно в отделе. Это так?
— С чего это вы, взяли?! — У Петрова даже челюсть отпала от такого вопроса. — Я себя очень даже нормально чувствую. Я здесь уже столько лет работаю. Ко всему привык.
— Правда? — Начальник сделал недоверчивое лицо. — А я имею информацию, что вы в последнее время как-то игнорируете своих товарищей. Стараетесь меньше с ними общаться.
— Да? — Петров с недоумением смотрел на начальника. — Это почему это я игнорирую?
— Это я у вас хотел про это спросить. — Эдуард Сергеевич прищурил свой взгляд. — Почему вы увиливаете от разговоров с сотрудниками, особенно когда они обсуждают последние тревожные события, о которых говорят на всех каналах телевизора. Вы, что не поддерживаете то, что делают наши доблестные гeрoи?
— Поддерживаю, конечно.
— А почему вы не хотите обсуждать эти события, и даже кинули как-то такую фразу: «Делать мне больше нечего, как об этом болтать. У меня есть дела поважнее».
— Интересно… И кто вам такое успел донести? — спокойно усмехнулся Петров.
— Значит, вы подтверждаете, что это были ваши слова?
— Подтверждаю.
— Вон даже как? Вы это и мне говорите так же спокойно.
— А почему я должен это скрывать? — пожал плечами Петров.
— Значит, у вас есть дела поважнее? – саркастически спросил начальник. — Интересно, и что у вас за такие дела, которые важнее того, что происходит сейчас сами знаете где?
— Вам, правда, интересно, что у меня за дела? – нахмурился вдруг Петров.
— Очень. Я же должен значить, почему мой сотрудник смотрит на события в мире иначе. Не так как я.
— А у вас сколько детей, Эдуард Сергеевич? — вдруг спросил Петров.
— А какое это отношение имеет к делу? – растерялся начальник.
— Прямое. Так сколько? Один ребёнок?
— Ну, да, один. Точнее – одна. Дочка.
— А у меня их пятеро.
— Сколько? — У начальника глаза мгновенно расширились. — Почему я про это не знаю?
— Я не знаю, почему вы не знаете? Но у меня три мальчика и две девочки. И поэтому голова моя постоянно занята только тем, что происходит сейчас на территории моей двухкомнатной квартиры.
— Погодите, Петров, — ещё больше удивился начальник, — вы что, хотите сказать, что в двухкомнатной квартире вы держите пятерых детей?
— Держат собак и кошек, — поправил начальника Петров. — А мои дети там живут, и живут довольно счастливо.
— А почему вы не возьмете в ипотеку жилплощадь побольше?
— А с чего я её буду оплачивать? Я работаю один, а зарплаты у нас, сами знаете, какие.
— Какие? Обычные, как у всех.
— Правильно. Но у меня семья-то необычная. И детей у меня не как у всех. Но вы не подумайте, я вам не жалуюсь. Я и с этой зарплатой всех детей подниму. Ведь пока мои сослуживцы языки чешут, обсуждая обстановку, я в это время пишу статьи. Подрабатываю копирайтом. Кручусь во благо семьи.
— А почему вы так много родили? – всё-таки, спросил начальник.
— А потому что я детей люблю. Вот вы свою дочку любите?
— Конечно, люблю. Что за глупый вопрос?
— А теперь умножьте свою любовь на пять. Представляете, что у меня вот здесь? — И Петров постучал себя по груди.
— Да, Петров, представил. Удивил ты меня, честное слово. Ошарашил, даже. — Начальник, и правда, выглядел очень удивлённым и даже перешёл на ты. – Наверное, ты даже сейчас, со мной разговариваешь, а сам думаешь о детях? Так?
— Точно. Ох, думаю. Лёшку пора в школу записывать, а мест в ближайших школах нет. А предпоследнюю Танюшку в садик пора определять, и там тоже проблемы. Домой приду, старшего на вокал повезу. Поёт он у меня. Талант у него. Так что мне за обстановкой в мире следить некогда. Но зато душа моя от тоски не страдает, потому что такие тяготы, они сердце только радуют.
— Да, Петров… — Начальник уже с уважением смотрел на сотрудника. — Выходит, ты детьми от тоски спасаешься?
— Точно, — кивнул Петров. — А вас, что, тоска посещает?
— Ещё какая, — признался начальник. — Дочка выросла, вот и приходится этот телевизор смотреть. И так тревожно теперь на душе, так тоскливо. А как спасаться от этой тревоги, не пойму.
— А вы ещё с женой себе кого-нибудь родите.
— Ты чего, с ума сошёл? Жене моей уже сорок пять.
— Нормально, — усмехнулся Петров. — Меня моя мама в сорок пять и родила. Вы, как только снова родите, так у вас всё поменяется. Всё уйдёт на второй план.
— Да, знаю я… — Начальник задумался, потом улыбнулся. — А может ты и прав, Петров. Действительно, дети — это и есть наши спасители. Ну, ладно, иди, работай. Надо будет тебе как-то зарплату поднять. Но так, чтобы другим было не обидно. А тот, кто про тебя глупости распространяет… Я тому мозги-то вправлю. Обещаю. Ты, Петров, оказывается правильный человек, не то, что некоторые. Ну, давай, иди. — И начальник вдруг сам протянул Петрову для пожатия свою начальственную руку.
Анисимов
