— Мария Васильевна! Откройте дверь! — я стоял в подъезде возле дверей своей бывшей тещи и принюхивался. Из квартиры нещадно пахло гарью, но никто не отвечал. «Только этого мне не хватало!», — пробормотал я, набирая телефон службы спасения.
Нужно сказать отношения с Марией Васильевной у нас всегда были напряженными. Даже в те времена, когда я считался женихом ее дочери, мне казалось, что женщина меня ненавидит. Что уж говорить о том, как она относилась ко мне после нашего с Катей развода. Убийца милосерднее смотрит на свою жертву, чем Мария Васильевна при взгляде на меня.
Если бы не крайняя необходимость, я бы ни за что не стоял сегодня возле ее дверей. Да так уж вышло, что ее дочь, живущая сейчас за границей и по старой привычке вьющая из меня веревки, умоляла заехать к ее матери и настроить ей видеосвязь.
— Коля, мама пожилой человек, к тому же крайне одинокий! Пойми, это единственный способ подбодрить ее! — увещевала меня Катя, или Катрин, как зовет ее новый муж.
— Забери ее к себе и будет вам обеим радость, — пытался отвертеться я.
— Ты же знаешь, какая она упрямая! Говорит, ни за что не покинет родину и могилу моего отца! Не знаю, что для нее дороже.
— Я тоже не знаю. Но войти в ее квартиру, равносильно самоубийству, ты желаешь моей смерти?
Хотя чего я спрашиваю? Мое самочувствие, равно как и пребывание в мире живых, Катю и раньше не особо заботило.
— Коленька, миленький, ты просто зайди к маме совсем ненадолго, настрой ее ноутбук и все, поезжай потом к своим бабам спокойно.
— Да к каким бабам? Сколько можно уже?!
Моя бывшая жена всегда считала, что я этакий, как бы мягче выразится, невоздержанный любитель женского тела. И хотя это возможно и было частью правды, пока мы с ней считались мужем и женой, я ни разу ей не изменил. В отличие от нее, как оказалось. Подцепила же Катрин своего француза еще тогда, когда мы были женаты! Вот после того как Катя отчалила во Францию, я да, пустился во все тяжкие. Имея на это, между прочим, полное право. Да и то, так было только первые пару лет после нашего развода, а потом мне как-то поднадоело шататься по чужим квартирам. Теперь я сплю только в собственной постели. И большей частью вовсе один.
Я услышал звук поднимающегося лифта и облегченно вздохнул, ожидая смелых спасателей. Но из лифта вышла невысокая веснушчатая девушка и сразу же накинулась на меня:
— Что вы тут делаете? Курите или что-то подожгли?
— Ничего я не поджог? С чего вы взяли? — я даже растерялся от ее напора.
— Тогда, чем так пахнет?!
— Хотел бы я знать! Возможно, Мария Васильевна устроила шабаш с жертвоприношением.
«С нее станется», — едва не добавил я.
Незнакомка подозрительно уставилась на меня.
— А вы кем приходитесь Марии Васильевне?
— Хороший вопрос. Зятем. Бывшим зятем.
— Так вы Николай?
Я заметил, что девушка тут же сложила оружие и смотрела на меня чуть ли не уважительно.
— Он самый. Неужели моя любезная теща настолько часто меня вспоминает, что обсуждает мою персону с посторонними людьми?
— Я соседка Марии Васильевны, — пояснила девушка, будто это все объясняло. — Вы звонили в дверь?
— Полчаса уже пытаюсь дозвониться. В квартире либо никого нет, хотя хозяйка знала о моем приходе, либо…
— Либо с ней, что-то случилось, — констатировала соседка. — Нужно звонить в службу спасения.
— Я уже позвонил. Только что-то они не торопятся нас спасать.
Прибывшие через пять минут спасатели взломали дверь и мы, вломившись в квартиру, обнаружили Марию Васильевну, лежащей на полу в кухне. Рядом на плите догорала овсяная каша, и я поморщился, вспомнив, как теща постоянно пичкала нас этим продуктом. «Овсянка, Николай, не просто самый полезный продукт на свете, но и признак интеллигентности!», — без конца повторяла мама жены, вламываясь в нашу квартиру и потрясая кастрюлькой, источающей этот же самый запах. Овсянка в исполнении Марии Васильевны отчего-то всегда выходила подгоревшей и не имеющей никакого вкуса. Вот только стоило мне поморщить нос, пробуя ее стряпню, как на мою бедную головушку выливалась целая волна негодования и упреков. Приходилось с довольным видом жевать этот шедевр кулинарного творчества. Конечно, тогда, когда я был еще ее зятем.
Марию Васильевну увезли в больницу с сердечным приступом. Я понимал, что мне предстоит сообщить о случившемся ее дочери. Влип, как обычно, нужно было найти силы и сразу отказаться от визита к любимой теще. Хотя, конечно, как оказалось, я вовремя появился. Врачи позже сказали именно так.
Я крутил в руках телефон, подбирая слова, как услышал грозный окрик веснушчатой соседки:
— Вы едете?
— Куда? — не понял я.
— В больницу! И не смейте пока сообщать дочери Марии Васильевны о том, что случилось. Не нужно ее тревожить раньше времени.
Девушка схватила меня за рукав и буквально запихнула в карету скорой помощи. Похоже, вечер был окончательно испорчен.
Мы прождали в больничном коридоре два часа, пока врач сообщил нам, что с Марией Васильевной все будет хорошо. Кто бы сомневался, эта женщина еще на моих похоронах станцует.
— Нужно все убрать в квартире, чтобы, когда Мария Васильевна вернется, ничего не напоминало ей обо всем этом, — скомандовала соседка, которую, кстати, звали Вера.
Я покорно кивнул. Все равно моя машина осталась возле дома тещи, и к тому же я подумал, раз уж вечер безнадежно испорчен, то, может, хотя бы удастся завершить то, ради чего я собственно и ввязался в эту авантюру, а именно, наладить видеосвязь. Пусть Катя, или Катрин уже отстанет от меня.
Предприимчивая соседка Вера, после того как скорая забрала тещу, закрыла двери на ключ. Поэтому мы теперь свободно вошли в квартиру и приступили каждый к своей работе. Вера чистить плиту и кастрюлю, а я настраивать ноутбук.
— Как вы считаете, сейчас я могу уже сообщить дочери Марии Васильевны о случившемся? — я вошел в кухню и задал вопрос Вере, которая мастерски устраняла последствия самосожжения овсянки. — Катя просила связаться с ней, когда я подключу оборудование. Если я ей не позвоню, она сама начнет трезвонить, а врать я не умею. По крайней мере, Кате, — я вздохнул. Бывшая жена своим напором могла выведать любые мои тайны, поэтому секретов от нее у меня никогда не было. А не из-за того, что я такой порядочный.
— Конечно, давно пора сообщить обо всем дочери Марии Васильевны! — воскликнула Вера, — отчего вы до сих пор этого не сделали?
Никогда не понимал женскую логику! Отчего я не сделал этого? Не сама ли веснушчатая Вера приказала мне ни в коем случае не звонить Катрин? Или я упустил некий временной отрезок, в течение которого все поменялось?
Вера продолжала тереть кастрюлю, а я еще пару секунд наблюдал за ее действиями, а потом пошел исполнять приказание, пока оно снова не устарело.
Я набрал номер Кати, и вскоре на экране появилось ее лицо.
— Коля, ну наконец-то! Я уже хотела тебе звонить! Столько времени возиться, это в твоем репертуаре! — вместо благодарности, как всегда, посыпались упреки. Хотя это было так привычно, что слова отскакивали от меня, так будто я в каске гуляю под дубом, и мне на голову падают желуди. Звук слышен, но вреда никакого.
— Твоя мать в больнице, у нее сердечный приступ, — начал было я, наблюдая как бледнеет лицо бывшей супруги.
— Ты, ты…, — Катя никак не могла договорить фразу, — ты что, довел маму до сердечного приступа?
— Почему это я довел?
— А кто? Кроме тебя тут никого не было!
Именно в этот момент в комнату вошла неугомонная соседка и тут же попала под обзор камеры. — Ты что, явился к моей маме в компании со своей подружкой? — завизжала Катрин.
— Какой подружкой? — я даже оглянулся, пытаясь понять, кого она имеет в виду.
Вера тем временем встала возле меня и уставилась на экран.
— Николай! Что вы такого сказали? Ничего вам нельзя доверить! — Вера отпихнула меня и обратилась к Кате, — Вы, пожалуйста, не волнуйтесь, с вашей мамой уже все хорошо. Николай приехал очень вовремя. Успел вызвать службу спасения. Он услышал запах гари. У Марии Васильевны случился сердечный приступ, а на плите как раз варилась каша.
Как?! Как она смогла донести до моей бывшей супруги информацию настолько быстро, что та уже улыбалась?
— А вы, наверное, Вера, мамина соседка?
Вера улыбнулась в ответ, видимо сообразив, что ее узнали из-за приметной внешности, и через секунду они уже болтали с моей бывшей словно лучшие подружки.
В следующий раз мы столкнулись с Верой, когда одновременно пришли навестить нашу больную. Я несколько дней оттягивал этот момент, но, в конце концов, меня замучила совесть. «Бедная одинокая старушка» лежит в палате и некому ей даже почистить апельсин!
— Какой вы, однако, занятой человек, — проворчала Вера, когда мы встретились в коридоре. А увидев мой вопросительный взгляд, добавила, — Мария Васильевна, между прочим, вас постоянно хвалит и оправдывает. Говорит, что вы очень заняты на работе, поэтому до сих пор не удосужились навестить ее.
— Что? Хвалит и оправдывает? Меня?! Мы точно говорим об одном и том же человеке?
— Перестаньте паясничать. Вот ее палата.
Вера уверенно распахнула дверь, а я плелся следом, частично прячась за ее спиной. Полностью укрыться за ее фигурой не позволяла моя комплекция.
— Николай, рада тебя видеть, — прошипела Мария Васильевна, сузив глаза и вперив в меня цепкий взгляд. Возможно, выискивала следы помады на лице, или признаки моей угасающей жизни.
— И я рад видеть вас в добром здравии, — наши взгляды схлестнулись как джедайские мечи, аж искры во все стороны полетели. — Я вам там дома настроил видеосвязь, как только поправитесь, сможете увидеть Катю.
— Благодарю тебя, Николай! Не стоило так беспокоиться, — вслух произнесла Мария Васильевна, но в глазах ее я прочитал упрек. Наверняка, женщина была недовольна тем, что я в ее отсутствие посещал ее квартиру и касался ее имущества. Болван, послушал эту Веру! Теперь, если Мария Васильевна что-либо потеряет из личных вещей, или у нее сломается, к примеру, кран в ванной комнате, виноват буду я.
Потолкавшись в палате еще пару минут и выложив на стол пакет с фруктами, я поспешил удалиться. Пока моя аура еще окончательно не потеряла свои очертания.
Посчитав, что моя миссия на этом окончена, я преспокойно окунулся в свою привычную жизнь и очень сильно удивился, когда буквально на следующий день мне на телефон поступил звонок от Марии Васильевны.
— Коля, извини за беспокойство, но я очень волнуюсь за Веру. Не мог бы ты поехать к ней и проверить все ли с ней в порядке? Вера живет в квартире 188, прямо напротив моей.
— С Верой что-то случилось? — осторожно спросил я.
На моей памяти, теща еще ни разу не звонила мне первой, она, вообще, считала общение со мной ниже своего достоинства.
— Видишь ли, ровно год назад в этот день погибли ее муж и сын. Разбились на машине. И мне вчера показалось, Вера задумала что-то нехорошее.
Уже по дороге к дому тещи я подумал, почему она позвонила именно мне? Кто я для этой Веры? И с чего она должна меня слушать, чего бы она там не задумала.
Минут пять я терзал дверной звонок квартиры номер сто восемьдесят восемь и уже стал прикидывать, поедут ли спасатели сюда, если я им сообщу о том, что старушке что-то там показалось.
Но тут дверь распахнулась, и Вера удивленно спросила:
— Марии Васильевне плохо?
— Да, — соврал я, — можно я войду?
— Проходите, пожалуйста, — она пропустила меня вперед. — Но, как же так? Я только вчера была в больнице, и врач сказал, что через пару дней ее выпишут.
— Ой, не спрашивайте, — наигранно вздохнул я, — человеческий организм так не предсказуем. Можно мне чая? В горле пересохло.
Я, не дожидаясь ответа, скинул ботинки и прошел в кухню. Вера неуверенно шла следом. Посреди кухонного стола стоял бокал красного вина, а возле раковины валялся пустой пузырек из-под какого-то лекарства. Не знаю, что там был за препарат, я в этом не силен, кроме обычных таблеток от зубной боли ни каких других лекарств не знаю.
— Собрались покинуть этот мир? — без обиняков спросил я.
— Это не ваше дело, — губы Веры задрожали, и она сразу все поняла, — Вас Мария Васильевна прислала? Она очень проницательна. Только это и ее тоже не касается.
— Это точно, — я скинул куртку и сев за стол, взял в руки смертоносный бокал. — Тогда я с вами. Надоело все! Жена от меня ушла, нашла себе какого-то француза. Теща вон меня ненавидит! Ничего в жизни у меня не выходит, зачем зря переводить кислород?!
— Да перестаньте вы нести чушь! Это даже не оригинально.
— Почему это чушь? Горе бывает разное. Я может быть так любил свою жену, что поделиться ею тем более с каким-то французом для меня хуже смерти! Спорим, я выпью, приготовленный вами яд, до дна, и тогда нам не о чем будет пререкаться! — я поднял бокал.
— Хватит! — Вера выхватила из моих рук посудину, расплескав жидкость по поверхности стола.
— Что же вы так не осторожны? — посетовал я. — Для того, чтобы свалить с ног человека моей комплекции, дозы может оказаться недостаточно. Вера! Вера! Что с вами?
Девушка начала медленно оседать, и я еле успел подхватить ее, чтобы она не ударилась головой об пол. Что делать в таких ситуациях, я не знал и уже полез в карман за телефоном. Только Вера тут же пришла в себя и прошептала:
— Нет. Не звони никуда. Иначе придется давать объяснения.
— А если с тобой что-то серьезное?
— Обмороки у меня случаются. Это все после той аварии. Ничего особо страшного в этом нет. Я постоянно прохожу обследования, не беспокойся.
Мы как-то само собой перешли на «ты». Когда сидишь на полу, перед этим чуть было не выпив на двоих стакан яду, тут уже не до церемоний.
Потом Вера плакала у меня на плече, и мы допили распечатанную ею бутылку вина. Говорили обо всем: о несправедливом устройстве этого мира и о том, куда отправляются ушедшие души. Ругали постоянный питерский дождь, который навевает иногда такую тоску, что хочется броситься вниз головой с одного из мостов. Размышляли над тем как далеко можно уехать, перед этим ограбив банк, что открыл свой новый филиал на углу возле дома Веры. О пустяках всяких болтали, даже обсудили, какие мужские стрижки в моде в этом году. Это мы продумывали маскировку на случай, если все-таки нам повезет с банком. За окном выл ветер. Хотелось на море. Невесело? Однако, тоска уходила отсюда, игриво вильнув хвостом возле порога. Под конец я заявил, что ни за что не оставлю сегодня Веру одну и буду спать на коврике возле ее кровати.
Проснулись мы рядом. Нет, нет! Совсем не так, как это было со мной после развода. Мы просто проснулись рядом.
Вера сварила кофе и сказала, глядя мне в глаза:
— Спасибо, что помог пережить мне этот день. Мне думается, это был самый тяжелый день в моей жизни. Даже хуже, чем тот, когда я узнала, что одна выжила в той аварии. Тогда я еще не понимала, насколько может быть больно!
Тогда я понял, Вера выздоровела, и я могу пойти по своим делам. Правда, уходить никуда не хотелось.
Буквально через пару дней мне снова позвонила Мария Васильевна.
— Коля у меня к тебе просьба, — тихо проговорила теща, — это было что-то новенькое, обычно ее просьбы звучали как приказы. — Понимаешь, меня сегодня выписывают, не мог бы ты подвезти меня до дома?
Вот это да! Теща никогда не пользовалась моими услугами как водителя, и я всегда думал, она считает, что мне нельзя доверять столь драгоценный груз.
— Конечно, Мария Васильевна, я подъеду, — растерянно пробормотал я, на ходу вспоминая, в каком состоянии находится салон моего автомобиля.
В палате вместе с Марией Васильевной находила Вера, и я сразу заподозрил неладное. Я думал теща звонит мне так как ей требуется помощь. Там сумки перенести, подставить руку, чтобы немощная старушка могла опереться и прочее. А тут вон оно как! Пару полупустых пакетиков — все имущество выздоровевшей больной, уже держала в руках ее соседка. Сама старушка прыгала возле кровати, точно молодой кузнечик по весеннему лугу. Правда, завидев меня, ноги ее подкосились, и Мария Васильевна пропела:
— Николай, благодарю, что не отказал в моей просьбе! Так хочется уже домой!
А дома бывшей теще приспичило тут же воспользоваться скайпом, а сама она никак не могла разобраться. А еще ей ужасно захотелось рассольник и она слезно просила Веру его приготовить. Потом, естественно, Мария Васильевна настояла на том, чтобы мы с Верой поужинали у нее и все в этом духе.
В течение долгого времени моя теща не могла жить без меня. И без Веры тоже. Чего она только не выдумывала, диву даешься такой фантазии. И только, когда однажды мы с Верой, не сумев сдержаться, впервые поцеловались на той же самой кухне, где можно сказать и познакомились, теща успокоилась.
Через год, когда Вера и я поженились, я все же решился спросить:
— Мария Васильевна, объясните мне, для чего вы нас с Верой постоянно сталкивали? Какой у вас был интерес в этом деле?
— А такой, Николай! Моя дочь по собственной глупости потеряла самого лучшего мужчину, и я никак не могла позволить того, чтобы он попал в не те руки. А Вера, она достойна счастья.
— Какого самого лучшего мужчину? — не понял я.
— Николай! — теща строго посмотрела на меня, — не заставляй меня жалеть о том, что я сказала.
Не тупи, стало быть! Нет! Мне никогда не понять эту странную женщину, когда-то называвшуюся моей тещей! Не может же она в самом деле иметь обо мне такое мнение! С чего бы вдруг? Я же до сих пор ненавижу ее овсянку!
Автор Светлана Юферева
