Матвей проснулся от яркого солнечного луча, который проник сквозь небольшую щель между шторами и разместился аккурат на его подушке. Зажмурившись, он отвернулся к стенке, пряча глаза от слепящего света, планируя поспать ещё часик, но сон уже не шёл. Лежать на боку, рассматривая замысловатый рисунок на светло-серых обоях, было скучно, и Матвей со вздохом начал подниматься. Сев на постели, парень нащупал ногами шлёпанцы и с трудом встал.
Нехотя плетясь в ванную, Матвей раздумывал, стоит ли вообще идти умываться, или сойдёт и так. Он решил всё же умыться и, открыв кран с горячей водой, долго ждал, пока она стечёт и станет комфортной для умывания. Вода сегодня очень долго не хотела нагреваться. Парень смотрел на прозрачную струйку, которая убегала в слив раковины, и долго боролся с желанием поднять глаза, чтобы посмотреть в зеркало. Так и не решившись это сделать, Матвей набрал воды в ладони, сложенные лодочкой. Вода стала неожиданно очень горячей и, умываясь, он ощутил, как по коже будто прошлись наждачной бумагой. Парень поморщился, аккуратно промокнул лицо полотенцем и вышел на кухню.
Заботливая мама, уходя на работу, оставила на столе завтрак, прикрыв тарелку салфеткой. Два варёных яйца, бутерброды с ветчиной и с сыром. Матвей щёлкнул кнопку электрического чайника, всыпал в большую кружку растворимый кофе и пять ложек сахара, а затем щедро залил бутерброды кетчупом и майонезом. Эти манипуляции с завтраком не сильно помогли – есть всё это было пресно и невкусно. Без удовольствия доев последний кусок бутерброда и допив кофе, Матвей достал из шкафчика большой шоколадный батончик с орехами и отправился обратно в кровать.
Парень улегся, надорвал упаковку шоколадки и взял телефон. На дисплее появилось сегодняшнее число – 27 февраля. Надо же, уже полгода… Полгода прошло с тех пор, как жизнь двадцатилетнего парня, как бы банально это ни звучало, разделилась на «до» и «после». «До» была весёлая, бесшабашная жизнь, учёба в университете, студенческие посиделки, мотоциклы и большая любовь. «После» — одиночество, надоевшая серая стена, бесконечный мрачный день сурка и мамина жалость…
Этот жаркий августовский день навсегда впечатался в память Матвея. Как бы он ни старался не думать об этом чудовищном дне, забыть о нём хотя бы ненадолго, память то и дело подбрасывала страшные воспоминания, и не было от них покоя ни днём, ни ночью. Даже сейчас, лёжа один в пустой квартире, парень отчётливо слышит этот звонок от своей девушки Марины.
-Матвей, привет! Ты где сейчас?
-Да с парнями катаемся. На плотину приехали, сейчас искупаемся и назад.
-Круто, что ты на мотике! Котя, забери меня с дачи, а? Тут же от плотины недалеко. Пожалуйста! Родаки достали со своим огородом. Я домой хочу, а батя меня везти отказывается.
-Ладно, сейчас приеду.
Матвей положил трубку и улыбнулся. Марина была всего на два года младше него, недавно они с размахом отметили совершеннолетие девушки. Но каким же она была ещё ребёнком! Упрямая, вредная, с характером, но такая любимая…
-Парни, я за Маринкой сгоняю! Тут недалеко, — крикнул Матвей, заводя мотоцикл.
-Матюха, шлем возьми! – крикнул кто-то из друзей, но его крик заглушил рёв мотора, и через секунду старый добрый «Юпитер» рванул с места.
Дорога была почти пустая. В этот Богом забытый дачный посёлок мало кто ездил. Матвей любил ехать и видеть перед собой только змейку дороги, которая упирается в горизонт и бескрайнее небо. А ещё он любил скорость. По пустой дороге можно было от души разогнаться, слыша, как свистит ветер, и видеть боковым зрением как будто пролетающие мимо деревья. Настроение было отличное – предстояла незапланированная встреча с Мариной, ведь она должна была находиться на даче ещё два дня. Матвей, предвкушая свидание, разогнался ещё быстрее, чувствуя, как нарастает адреналин, учащая пульс. Вдруг он ощутил, как руль начинает вибрировать под ладонями, а потом он просто стал ходить ходуном. Парень знал, что в таких случаях надо ослабить хватку руля и немного прибавить скорость, но только теоретически. Почувствовав, что теряет контроль, Матвей инстинктивно подался вперёд, крепко сжимая руль, и нажал на тормоз. Всё, что он помнит после этого – полотно асфальта прямо перед глазами и невыносимое чувство жжения на лице. Больше никаких воспоминаний об этом дне не осталось…
А дальше – белый больничный потолок, который плывёт перед глазами, стоит только попытаться их открыть. Дикое головокружение, бинты на голове и лице, в которых жарко и трудно дышать. И заплаканное лицо мамы. Первые три недели после аварии прошли будто в полусне. Мама практически постоянно была рядом, пару раз приходили навестить друзья. Не было только Марины. Когда Матвею стало лучше и он, наконец, смог воспользоваться телефоном, первый номер, который он набрал, был номер его любимой девушки. Трубку Марина не брала. Матвей отправил ей несколько смс, в которых спрашивал, почему она не отвечает и когда придёт навестить его. Примерно через сутки девушка ответила, что очень занята на учёбе и придёт, как только немного освободится. Но шли дни, а потом и недели, будни сменялись выходными, но Марина так и не находила времени ни для визита, ни даже для звонка…
Матвей открыл глаза. Состояние было непонятное – то ли он спал и всё это ему приснилось, как бывало уже не раз, то ли просто лежал с закрытыми глазами и прокручивал в голове воспоминания. Он снова глянул на дисплей телефона. Видимо, всё же уснул – уже три часа дня. Значит, ночью снова не удастся уснуть по-человечески, и придётся ворочаться почти до рассвета, притворяясь спящим, когда мама подходит к двери его комнаты и, слегка приоткрыв её, вздыхает, пытаясь понять, спит её сын или нет.
Матвей лежал и думал о том, что его мучило последние несколько дней. Раньше он гнал от себя эти мысли, но сейчас они стали слишком навязчивыми. Парень очень хотел посмотреть на себя в зеркало, первый раз за полгода. После аварии мама сняла почти все зеркала в доме. Осталось небольшое зеркало в ванной и в прихожей, внутри шкафа, чтобы посмотреться в него, нужно было открыть дверцу. Всё это время Матвей умывался и чистил зубы с закрытыми глазами, а в прихожую вышел всего несколько раз за полгода – когда нужно было поехать в университет, чтобы оформить академический отпуск, и на приём к врачу. Вне дома он закрывал лицо повязкой и длинной чёлкой, свисающей до бровей так, что были видны только светло-серые глаза.
С трудом поднявшись со своей постели, Матвей вышел в прихожую и замер перед шкафом. Рука его держалась за ручку шкафа, но моральных сил открыть дверцу не было. Он стоял и вспоминал тот день в больнице, когда ему сняли бинты. Мама, как всегда, была рядом и парень, глядя ей в глаза, пытался по реакции понять, так ли всё страшно, но не мог. Мама смотрела на него и улыбалась, но по щекам текли слёзы. Матвей осторожно провёл ладонью по лицу и вздрогнул. Вся правая сторона наощупь напоминала руины…
Было всё — и стыдливые слёзы, которые он безуспешно пытался скрыть от матери, и срывы, когда он кричал, стуча кулаком в стену «Я не хочу жить!», и отчаяние от предательства любимой девушки. За полгода страсти поутихли, истерик и слёз больше не было, травмы всё реже давали о себе знать, осталось лишь тупое равнодушие к жизни и страх увидеть своё отражение. Но почему-то именно сегодня Матвею захотелось всё же его увидеть.
Рука слегка дрогнула, открывая скрипучую дверцу шкафа. Парень стоял, зажмурившись, примерно с минуту. Потом, сделав глубокий вдох и выдох, он открыл глаза и пристально посмотрел на своё отражение, стараясь не отводить взгляд.
-…! – Матвей нецензурно выругался, продолжая смотреть в зеркало. Естественно, он не ожидал, что ему понравится его лицо. Но сейчас не состояние лица больше всего поражало.
Да, парень не мог не понимать, что довольно сильно прибавил в весе, проводя большую часть времени в постели и поедая пиццы, гамбургеры, щедро сдобренные соусами, бутерброды и сладкие булки. Конечно, он видел, что свободные спортивные брюки стало со временем всё труднее натягивать на себя и они уже стали в обтяжку, а надевать носки становится тяжело из-за растущего живота. Но когда наблюдаешь эти постепенные изменения, смотря на себя сверху вниз, они не кажутся такими уж значительными. Сейчас же Матвей оглядывал себя с головы до ног в зеркале, и масштаб трагедии впечатлял.
Из зеркала на него смотрел обрюзгший, сутулый толстяк со шрамами на пол-лица. Между футболкой и штанами виднелась полоска выпирающего живота. На груди было большое жирное пятно, видимо, от майонеза, которым он привык поливать всю свою еду. Матвей рассматривал своё отражение очень долго. Шрамы на лице приводили в ужас, но ещё больше ужасало то, что он видел ниже. Парень вспомнил, как ещё полгода назад он мог лихо запрыгнуть на мотоцикл, как они с друзьями ездили на плотину, чтобы нырять с крутого берега в воду. Представив, как бы он смог проделать всё это сейчас, Матвей криво усмехнулся. Когда не можешь унять головокружение, только встав с постели, а несколько метров пути из комнаты в кухню сопровождаются такой одышкой, как будто взлетел на десятый этаж без лифта – какие уж тут прыжки…
Щёлкнул замок входной двери. Мама на несколько секунд застыла на пороге, а потом, войдя в прихожую, решительно захлопнула дверь шкафа.
-Матюш, ну зачем?
-Что «зачем», мам? – Матвей пристально смотрел матери в глаза.
-Не терзай ты себя, сынок! Пойдём поужинаем лучше. Я курочку гриль принесла, сейчас ещё пирожков напеку.
-Каких пирожков, мама? Вот они, твои пирожки! – воскликнул он, показывая на торчащий из-под футболки живот и, развернувшись, ушёл в комнату, хлопнув дверью.
Матвей сидел на разобранной, не заправленной с самого утра постели и тяжело дышал. Он так привык к маминой жалости, что сейчас ему больше всего хотелось самому себя пожалеть, а маму обвинить в том, что закормила его булками и сладостями. Но он смотрел на свою простыню в хлебных крошках, на которой валялись конфетные фантики и обёртка от шоколадки и понимал – никто ему насильно эти булки в рот не запихивал. Никто не заставлял валяться целыми днями в кровати, боясь даже к зеркалу подойти, не то, что выйти на улицу. И только он сам в ответе за то, что увидел полчаса назад в зеркале.
«Не, жирдяй, так не пойдёт. В двадцать один год обвинять маму и её пирожки в том, что ты с постели встать нормально не можешь – это просто дно» — подумал Матвей. Он молча поднялся с кровати и направился на кухню.
Мама, выложив из сумки покупки на стол, мыла посуду. Матвей подошёл к ней и спросил:
-Ма, ты мне покажешь, как омлет делать?
Мама тут же бросила посуду и вытерла руки:
-Матюш, да я сейчас сама приготовлю!
-Мам, не надо. Просто объясни. Это ведь не сложно, вроде?
-Ну хорошо… А пирожки-то с чем испечь?
-Мам, не надо пирожки, — улыбнулся Матвей, — они у тебя классно получаются, но давай не так часто, ладно? И не надо больше меня жалеть. Просто помоги.
Мама молча смотрела на сына, не понимая, радоваться ей сейчас или нет. А сын, достав с полки глубокую миску, с улыбкой спросил:
-Так что там для омлета нужно, кроме яиц?
…Это были очень тяжелые две недели. Мышцы, отвыкшие от хоть какой-то минимальной работы, начали адски болеть после первой же попытки дать им нагрузку. Хотя это была всего лишь лёгкая зарядка, несколько упражнений, однако наутро Матвею казалось, что он просто не сможет встать. Кое-как поднявшись, он даже продолжил заниматься, превозмогая боль и ругая себя за то, что так распустился. Но прогресс наметился практически сразу – через две недели парень уже мог стоя достать ладонями пол, хотя сначала не дотягивался даже кончиками пальцев.
Сложнее было с едой. Каждый раз приходилось одёргивать себя, чтобы не влить в борщ пол-литра майонеза и не заесть всё это дело огромным куском хлеба. Было трудно отказаться от очередного куска пиццы, который предлагала жалостливая мама. А самое сложное – это сладости. Уснуть, не закинув в себя шоколадку перед сном, было невероятно тяжело. В такие моменты Матвей подходил к шкафу в прихожей и, открыв дверцу, смотрел на себя в зеркало. Это немного помогало.
Как-то вечером, закончив очередную тренировку, Матвей подошел к кровати, чтобы взять брошенное там полотенце и пойти в душ. Увидев, что на телефоне, который лежал рядом, мигает непрочитанное сообщение, он взял аппарат и почувствовал, как у него перехватило дыхание. Имя отправителя – Марина. Текст – «Я соскучилась».
Матвей тут же перезвонил. А потом набрал номер ещё три раза. Ответа не было. Открыв принятое сообщение, он напечатал дрожащими пальцами «Я тоже» и нажал Отправить. Остаток вечера Матвей провёл, не выпуская из рук телефон, боясь пропустить звонок или сообщение, забыв о том, что проснулся сегодня в шесть утра и завтра тоже собирался встать пораньше, чтобы потренироваться. Когда часы показывали второй час ночи, телефон коротко завибрировал. Парень взглянул на экран и прочитал короткое смс – «Извини, я просто напилась».
Матвей с силой бросил телефон на кровать. Минуту он ходил по комнате из угла в угол, а потом тихо открыл дверь и на цыпочках, стараясь не разбудить маму, прошёл на кухню. Дверца шкафчика открылась с еле слышным скрипом. Матвей взял с полочки большой пакет с шоколадно- ореховыми батончиками и бесшумно отправился обратно в свою комнату.
Солнечное мартовское утро вновь разбудило Матвея ярким светом. Он поднялся, протёр глаза и, посмотрев на дисплей телефона, без сил упал обратно на подушку. Одиннадцатый час утра! Вокруг валяются обёртки от батончиков. На полу, рядом с тапочками, стоит полупустой пакет. Дико хочется пить от съеденного ночью шоколада. И, конечно, больше никто не писал и не звонил…
Матвей вышел на кухню. Выпив воды, он отрыл дверцу холодильника. Рука потянулась к тарелке с порезанной пиццей. Вдруг, передумав, парень резко отдёрнул руку, захлопнул дверцу и пошёл в ванную. Уже выходя из душа, Матвей почувствовал, как стало легче дышать и прояснилось в голове. Он взял в руки телефон, нашёл в контактах имя Марина и, всего на секунду замешкавшись, нажал «заблокировать». Потом вынул из шкафа спортивный костюм, переоделся, надел на лицо повязку и отправился в тренажёрный зал.
…Было очень жарко. В начале июня редко бывает такая изнуряющая жара, но сейчас даже в шесть часов утра уже сильно припекало. Матвей специально вышел на утреннюю пробежку пораньше, но от солнца было невозможно спрятаться. Вот уже два с половиной месяца он тренировался три раза в неделю в зале, а с конца апреля каждое утро выходил бегать в ближайший парк. Решив, что ещё пары километров по пустому парку будет достаточно, он побежал дальше, но, сделав несколько шагов, остановился. Бежать в повязке становилось всё труднее, воздуха не хватало. Решительно сорвав её с лица, Матвей вдруг услышал сзади приближающиеся шаги и резко обернулся. К нему подбежала девушка в спортивном костюме. Он в последнее время часто видел её по вечерам в тренажёрке. Девушка была очень мила, но парень даже не думал о том, чтобы познакомиться с ней. Решив заняться своим здоровьем, на личной жизни он мысленно поставил крест.
Немного отдышавшись, девушка протянула Матвею руку и, улыбаясь, произнесла:
-У вас, по-моему, телефон из кармана выпал.
Матвей, не спеша забирать свой телефон, внимательно смотрел на девушку. Он первый раз вне дома снял свою повязку, без которой сам ещё совсем недавно не решался смотреться в зеркало. Сейчас он пытался по глазам милой незнакомки понять её реакцию на своё обезображенное лицо.
-Или… Это не ваш?
-Мой. Спасибо вам большое.
-Пожалуйста. А я вообще с собой телефон на пробежку не беру. Один раз вот так же потеряла, а когда спохватилась, ему уже кто-то ноги приделал!
Девушка засмеялась. Она, казалось, вообще не замечала шрамов на лице Матвея.
-А вы первый раз бегаете? Я вас раньше здесь не видела. Я каждое утро бегаю, как только снег весной сошёл.
-Я тоже каждое утро. Только оно у меня обычно чуть позже начинается. Поспать очень люблю, — с улыбкой ответил Матвей, — просто сегодня слишком жарко.
-Да, это точно. Ну ничего, зато в зале прохладно. Вечером на тренировке будешь? – с лёгкостью перейдя на «ты», сказала девушка.
-Да, буду.
-Тогда до вечера. Меня, кстати, Лера зовут! – крикнула она, уже убегая вглубь парка.
…Матвей и Лера сидели на лавочке в парке. Был конец августа, но погода стояла почти октябрьская. Дул пронзительный ветер, огромные тёмные тучи ходили где-то вдалеке, начинал накрапывать противный мелкий дождь. Не то, что год назад…
-Ты сегодня какой-то задумчивый. У тебя что-то случилось? — спросила Лера, взяв парня за руку.
-Случилось. Только не сегодня, а ровно год назад. Уже целый год прошёл со дня аварии. А ощущение такое, как будто полжизни пролетело.
Лера ещё крепче сжала руку Матвея.
-Ты часто об этом вспоминаешь?
-Хотелось бы реже, но зеркало каждый день напоминает, — усмехнулся он.
Лера задумалась. Помолчав минуту, она тихо сказала:
-Ты знаешь, мне кажется, эти шрамы тебе показали, кто ты есть на самом деле. И на что ты способен по-настоящему. Я же помню, в каком состоянии ты пришёл в зал. Ты был подавлен. Я наблюдала за тобой, и мне казалось, что ты приходишь на тренировки, чтобы просто очень устать и забыться. А сейчас ты совершенно другой человек.
-В этом не только моя заслуга, Лер. Я мог в любой момент сломаться, я несколько раз был почти на грани и хотел всё бросить. А ты увидела во мне что-то большее, чем просто урода с искорёженным лицом.
-Глупый ты такой! – Лера осторожно погладила Матвея по щеке, покрытой шрамами, — может, сегодня тренировку пропустим? Ты что-то совсем не в форме.
-Нет, ты что? Зачем? Я из-за таких глупостей я больше не буду пропускать тренировки. Хотя раньше мог. Знаешь, если бы тебя не было рядом, я бы, наверное, никуда не пошёл сегодня. И весь вечер, скорее всего, себя бы жалел и ел шоколад. Я только с тобой понял, что реально хочу жить.
Лера улыбнулась и прижалась к Матвею. Потом вдруг вскочила со скамейки и воскликнула:
-Тогда чего сидим? Пойдём давай, мышцы сами себя не накачают!
Матвей легко подхватил хохочущую девушку на руки и понёс её в сторону выхода из парка.
Автор: Галина Квакина
