Достав из почтового ящика обычное, но уже крайне непривычное для глаз, письмо, я улыбнулся.
Отправителем послания из прошлого была моя детская подружка Лиза. Однако, взглянув на обратный адрес, улыбка исчезла с моего лица, письмо было отправлено из мест лишения свободы.
Я стал подсчитывать, сколько лет не видел Лизу, выходило, что-то около восемнадцати. В детстве мы жили в одном маленьком посёлке, и наши дома стояли по соседству. Естественно, с самого раннего возраста мы были с ней, не разлей вода.
Родители Лизы работали на местной фабрике. Отец выпивал и часто скандалил, мою подружку он вовсе держал в ежовых рукавицах и придирался к ней по любому поводу. Мне, выращенному в окружении любви и заботы, были крайне непонятны отношения внутри семьи Лизы. Её родители постоянно ссорились, громко кричали друг на друга, тогда как, мои папа и мама постоянно целовались и держались за руки. Помню, как я комментировал родительские нежности протяжным: “Фууу!”, но всё же непроизвольно улыбался, глядя в их смущённые лица.
Когда нам с Лизой было лет по шесть, у неё родилась сестра и с того времени жизнь моей подруги стала совершенно невыносимой. Особенно по моим меркам. В отличие от неё я был свободной птицей. Мои родители отличались крайней лояльностью к моим детским шалостям, и всё мое воспитание сводилось к разговорам, между нами. Тогда как Лизу чаще всего воспитывали солдатским ремнём.
— Лиза, пойдем на речку! — кричал я, просовывая голову в открытое окно.
В окне тут же появлялась моя подружка и, приложив палец к губам, шептала:
— Не кричи, Машку разбудишь! Не могу я на речку, мне нужно кашу варить, Машка проснется голодная.
— Чего она вечно такая голодная? — недовольно бурчу я. — Ест больше, чем я. А у меня, между прочим, растущий мужицкий организм. А эта что? Мелкая как козявка!
— Саша, не обзывайся. Попозже приходи, может меня отпустят погулять ненадолго.
Я расстроенный иду домой. Без Лизы на речке неинтересно. Еле-еле выждав два часа, я снова тащусь к её дому. Сначала нерешительно прогуливаюсь возле открытых окон, прислушиваюсь, пытаюсь понять, что там внутри происходит и какова перспектива выманить Лизу на улицу. Она видимо заметила меня, и я услышал, как Лиза спрашивает мать:
— Можно я немного погуляю?
— Иди ты уже, — недовольно отвечает женщина, — только бы гуляла, никакой помощи от тебя.
Ага, как же никакой помощи! По мне, так Лиза у них и вместо няньки, и вместо служанки заодно. Так и всё детство пройдёт, пока она всякие пеленки стирает.
Как только Лиза появляется на крылечке, я подпрыгиваю от радости, хватаю её за руку и бегу с нею со двора. Мне всё кажется, что сейчас вслед за нами выйдет её отец и загонит девчонку обратно домой.
— Сашка, да стой ты, — хохочет Лиза, — у меня уже бок закололо.
— Значит, далеко оторвались, — довольно вздыхаю я. Теперь я уверен, что некоторое время Лизу никто не отберёт, и мы можем, наконец, повеселиться.
Когда её сестра немного подросла, стало ещё хуже. Теперь Лизе вечно приходилось брать её с собой, что лишало наши прогулки былой беззаботности.
— А на речку с ней можно? — недовольно спрашиваю я, разглядывая щекастую Машку.
— На речку точно нельзя, мать строго-настрого наказала.
— А что с ней там случится?
— Мама говорит, если Машка утонет, она меня убьёт.
— Ага, утонет такая, как же! У неё щеки, как надувной круг.
— Неправда, Саша, она красавица!
Лиза целует свою сестру прямо в выпирающую щёку, а я морщусь от этого зрелища.
Помню, как-то, раз отец купил мне игровую приставку. Быстренько опробовав устройство у себя дома, я, кое-как упаковав игрушку в коробку, побежал с ней к Лизе. Её родителей дома не оказалось, только противная Машка.
— У! — погрозил я кулаком в сторону девчонки, которую мой жест, отчего-то рассмешил.
— Ты точно не испортишь наш телевизор? — беспокоилась Лиза, пока я подключал провода.
— Не бойся! Отец меня хорошо научил.
Правда поначалу у меня ничего не выходило, наверно я не очень внимательно следил за действиями своего отца, либо мама была права, утверждая, что моя спешка меня погубит. Наконец у меня получилось присоединить нужные провода, и я увидел дикий восторг на лице своей подруги.
Мы так увлеклись игрой, что потеряли из виду Машку, а когда спохватились, было уже поздно. Со двора доносились крики Лизиной матери и гневный голос отца: “Сейчас я ей задам!”. Мы одновременно выбежали на улицу и увидели, что Машка сидит прямо в грядке с только что взошедшей морковью и роет яму. Соседние грядки тоже были полностью разорены, повсюду валялись, выдернутые из земли луковицы, уже успевший подрасти чеснок и даже рассада.
Отец Лизы, бросив на нас негодующий взгляд, помчался в комнату. “За ремнём”, — успел сообразить я и побежал за ним следом.
— Дядя Витя! — закричал я, — не трогайте Лизу, это я виноват, порите меня!
Я загородил своим телом Лизу и посмотрел прямо в его глаза. Я старался не думать насколько это больно, когда толстый кожаный ремень коснется моего чрезвычайно шустрого места. Мужчина же опешил под моим взглядом. Пороть чужого ребёнка он, конечно, не осмелился, но и Лизе в тот день удалось избежать наказания.
Дома, распаковывая обратно свою игрушку, я неожиданно для самого себя разревелся. Наверно сказался пережитый стресс. Я размазывал по щекам слёзы, оставляя грязные следы, и одновременно жал на кнопки, управляя игровыми персонажами. Играть в приставку вместе с Лизой было куда интереснее и от этих мыслей, поток моих слёз только увеличивался.
— Саша, папа дома? — прокричала с улицы почтальон тетя Катя.
Я подошёл к окну.
— Нет отца дома, — ответил я, продолжая всхлипывать.
Увидев мои слёзы, сердобольная женщина спросила:
— Что случилось, Саша?
Я не хотел ей ничего рассказывать и жаловаться не хотел, но информация как-то сама собой вылилась наружу. Вполне возможно, почтальоны обладают навыками гипноза, это бы даже объясняло тот факт, что в почтовом отделении граждане, простаивая в очереди, ведут себя намного спокойнее, чем в кассе продуктового супермаркета.
Выслушав мой сбивчивый рассказ, почтальонка вздохнула:
— Бедная Лиза! Отец-то у неё не родной.
— Как это? — спросил я.
— Ну, так. Виктор в тюрьме был, когда Лиза родилась. Вот теперь и вымещает зло на девчонке.
Я не совсем понял её слова, но интуитивно почувствовал, что не стоит пересказывать услышанное Лизе.
Вскоре мы с родителями переехали из деревни в город, и мне пришлось проститься с Лизой. Первое время я страшно скучал по ней, а потом у меня появились новые друзья, а Лиза осталась лишь прекрасным детским воспоминанием.
И вот я держу в руках письмо, где моя давняя подруга умоляет о помощи. Лиза писала, что осуждена по обвинению в мошенничестве. На воле у неё остался маленький сын, а также сестра и она просила по возможности позаботиться о них. К письму она прилагала адрес, по которому они сейчас проживали. Это было тут же, в городе и наследующий день я помчался туда.
Двери мне открыла молодая девушка.
— Привет, щекастая! — заулыбался я, интуитивно догадавшись, что передо мной сестра Лизы, Машка.
— Ты Саша? — спросила она.
— Догадливая, — усмехнулся я.
— Просто Лиза была уверена, что ты поможешь. И она предупредила, что ты будешь обращаться ко мне именно этим прозвищем, — девушка грустно улыбнулась.
— Да уж. Щёки у тебя теперь поменьше. В дом позовёшь?
— Да, проходи, — девушка пропустила меня вперед.
— А где мальчик? — спросил я, не увидев в квартире никакого ребенка.
Машка испуганно посмотрела на меня.
— Ромку ещё неделю назад забрали органы опеки, но я не смогла рассказать об этом Лизе.
— Ясно. Значит нужно действовать быстро.
— Думаешь, ты сможешь его вернуть?
Я пожал плечами.
— Честно говоря, пока не знаю.
По счастливой случайности, друг моего отца и мой крёстный, дядя Паша, работал в органах. За годы службы он приобрел немало связей, так что я очень надеялся на его помощь. Уже через несколько дней, дядя Паша выхлопотал для меня свидание с Лизой. Но я не хотел встречаться с ней, пока её сын находится в казённом доме.
Однако забрать мальчика оказалось самым сложным. Отчего-то в нашей стране органы, призванные помогать детям часто прибегают к совершенно противоположным мерам и прямо-таки строят козни в отношении тех, кто действительно может и хочет этим детям помочь. В результате дядя Паша подключил к этому делу любовницу своего друга, которая принимала непосредственное участие в управлении этими самыми органами опеки. Но сам случай, как и личные отношения женщины с дяди Пашиным коллегой остались под грифом строжайшей секретности.
Когда мы с Машкой забрали Ромку, я предложил им поселиться в моей квартире. «Рано ещё тебе щекастая жить самостоятельной жизнью, так что буду за тобой присматривать. Домой, чтоб не позже одиннадцати и всё такое…». С Ромкой у нас сразу же сложились отношения, основанные на крепкой мужской дружбе и солидарности. У него было ответственное задание, он помогал мне воспитывать Машку!
— Саша, как там мои? — сразу же спросила Лиза, как только я появился на пороге комнаты свиданий.
— Не бойся, всё хорошо. Мы с Романом строго следим за твоей сестрой, он парень мировой, а вот с подростками куда сложнее. Вдвоём еле справляемся.
Я разглядывал Лизу. Черты её лица остались прежними, именно такими, как хранила моя память, но она стала просто невероятно красивой. Я даже как-то растерялся, глядя в её лицо.
Лиза рассказала мне, что их с Машкой родители умерли семь лет назад.
— Сначала у отца случился сердечный приступ, а потом мама ушла вслед за ним. Видимо она его всё же любила, хоть они и ругались постоянно. Мы остались с Машкой одни. Мы продали дом и переехали в город.
— А где отец твоего ребёнка? — задал я, волновавший меня вопрос.
Лиза вздохнула.
— Я видела его лишь один раз, это была случайная встреча. Но я рада, что так произошло, теперь у меня есть Ромка. Он моё всё!
От воспоминаний о сыне её глаза засветились. Я тоже улыбнулся, вспоминая, чем-то напоминавшего меня в детстве деловитого сорванца Ромку, а потом вздохнул, переводя разговор к основной теме.
— Расскажешь, как ты здесь очутилась?
Лиза опустила глаза и стала разглядывать невидимое пятно на столе.
— Всему виной постоянное безденежье, — сказала она. — Ромка маленький, Машка ещё учится. Кредит за квартиру.
Она ненадолго замолчала, а потом продолжила.
— Я работала бухгалтером в одной фирме. Однажды хозяин предложил за дополнительные деньги провести не вполне законную операцию, я согласилась. Правда, когда эти махинации вскрылись, оказалось, мои подписи были не только на тех документах. Первоначальная версия грозила бы мне только штрафом, но тут…
— И что же твой адвокат говорит по этому поводу?
— Что он может сказать, когда у меня нет никаких доказательств?
— Понятно, — проворчал я, — значит, попробуем разыскать.
— Что именно? — не поняла Лиза.
— Доказательства, будь они не ладны.
Прощаясь с ней я, не сдержавшись, воскликнул:
— Ох, Лиза, как же я рад тебя видеть!
После моих слов, Лиза широко улыбнулась, и я почувствовал, что-то такое родное и хорошо знакомое, будто вернулся домой после долгих странствий. А ещё во мне возникло совершенно новое незнакомое ранее ощущение. Мне страшно захотелось её поцеловать. Ранее я не замечал за собой подобных наклонностей, то есть не бросался на девушек вот так просто, ни с того ни с сего. Причём, учитывая место и время, мой порыв был совершенно неуместен, но я честно с огромным трудом удержал себя.
Как только я покинул тюремное заведение, магия пропала, и я совершенно недоумевал, как мне вообще могло прийти на ум целоваться с Лизой посреди комнаты для свиданий? Я недоверчиво покачал головой и, решив, что разберусь со своими фантазиями позже, отправился прямиком в отделение к дяде Паше.
Благодаря связям дяди Паши, вскоре на фирму, где работала Лиза, была направлена внеплановая аудиторская проверка, в результате которой всплыли многие незаконные сделки её хозяина. Далее, дергая за различные ниточки следственных мероприятий, блюстители порядка, наконец, обнаружили много интересных фактов и в деле моей Елизаветы. Лизу ещё некоторое время продержали в заключении, нашелся там один зловредный законник, на которого не повлияли даже дяди Пашины рычаги давления. Но вскоре вся эта история была позади и мы все втроем приехали за нашей бедной Лизой.
Как только я вновь увидел Лизу, во мне опять проснулось непреодолимое желание коснуться ее губ своими губами. Я даже старался не дышать, чтобы лишний раз не провоцировать себя. Но Лиза не оставила мне шанса. Она подошла ко мне к первому и сама прижалась к моим губам. Мир вокруг меня как-то странно закружился, будто я нахожусь на аттракционах в парке. Сквозь это головокружение я услышал, как Ромка протянул свое: «Фуууу!», я прикрыл глаза и счастливо улыбнулся.
Автор: Светлана Юферева
