Нина Петровна, или, попросту, баба Нина, жила одна в маленькой однокомнатной квартирке. Сын давно уехал работать в Омск и остался там на долгие годы. Уж и он был нeмoлoд, перенес uнфapкт, и для дальних поездок стал нeгoден.
Осталась у бабы Нины в городе всего-то лишь – одна младшая сестра. Была она uнвaлuдoм детства. Одна нога сестры бабы Нины – Елены была значительно короче другой, поэтому и осанка ее сформировалось по-особенному, подстраиваясь и находя равновесие.
Но, несмотря на то, что пpo6лемы с суставами сестре не давали покоя, несмотря на то, что и ее годы перевалили за восемьдесят, она через весь город ездила к Нине еженедельно – по пятницам. Привозила ей супы и котлеты, булочки и фрукты.
К Нине Петровне, конечно, приходили и соцработницы. Она уж сбилась со счету, сколько их сменилось. Текучка кадров в этой организации – видимо, показатель оплаты труда.
Баба Нина плохо видела, выходила на улицу совсем редко. Однажды спустилась со своего четвертого этажа погулять. Долго одевалась, собиралась, тщательно запирала дверь, потому что стало много нечистых на руку людей, которые обманывают стариков, но только вроде вышла, съехала на лифте, как соседка объявила, что лифт вдруг сломался. Стало страшно, уж и не до прогулки, начала подыматься. А потом лежала три дня, отходила…
Из всех интересов, которые остались у старушки, в приоритете была еда. Единственное наслаждение – поесть вкусно. Она любила мяско, печень трески, селёдочку, баловала себя сладостями и мороженым. К полноте Нина Петровна никогда была не склонна. Своим соцработницам всегда наказывала купить что-нибудь этакое.
Вот и Елена привозила ей тушёные овощи, которые готовила она сама виртуозно, привозила фрукты и кисель. Приволакивая свое нездоровое тело, она тащила тяжёлую сумку через весь город – старшей сестрёнке. Той, которую любила с детства, той, которая понимала и принимала ее такой, какая она есть, спасала от насмешек и тычков, делилась всеми радостями и горестями на протяжении всей своей жизни. Детей и своей личной жизни у Елены практически и не было.
Стационарных телефонов у сестер не было, а сотовая связь постоянно подводила то одну, то другую. То баба Лена села случайно на свой телефон и надолго отдала его в ремонт, а потом выяснилось, что ремонту он не подлежит, то Нина сослепу нажала куда-то не туда, и телефон заглючило.
Дать посмотреть телефон новой соцработнице Светлане она не решилась. Что-то не понравилась она ей. Боялась баба Нина мошенничества. Говорят, с помощью телефонов и пенсии отбирают, и квартиры. Больше всего она боялась аферистов и жуликов, поэтому спрятала нерабочий телефон подальше. Беззащитные они, старики-то, случись что…
Пятницы сёстры ждали, как праздника. Баба Нина, нагрустившись, а порой и наплакавшись за неделю в одиночестве, пекла оладушки, готовила супчик, проветривала квартиру, чтобы Лена посидела подольше, чтоб было им комфортно и душевно вдвоем.
Она беспрестанно торчала у окна, и когда к остановке подходили автобусы, впивалась глазами в выходящих из транспорта на автобусной остановке, которая была как раз недалеко от ее окон. Она не могла уже видеть номера автобуса, она высматривала кривоватую сестру, которая очень отличалась от прочих своей походкой.
А увидев знакомую круглую фигурку, покачивающийся силуэт, прихватывала табурет и спешила открывать дверь. А через минуту уже слышала звук поднимающегося лифта – сестра … Сестра тяжело дышала, минут пять сидела на принесённом табурете, и только потом уж раздевалась, разувалась, шла в туалет и раскладывала принесённое добро.
Добро выкладывалось сначала на стол с подробным рассказом – где купила, почём, насколько верной и оправданной была покупка, потому что полезно, вкусно и дешевле, чем…
Они крутили баночки и пакетики в руках, близко поднося их к носу, охали и ахали, радовались приобретению и тому, что можно теперь вкусно поесть.
Они сидели целый день перед телевизором, кушали и говорили. Вспоминали прошлое, предостерегали друг друга от мошенников и пройдох, которые прям-таки заполонили город.
Лена уезжала до темна. Видела она плохо, а от остановки до ее дома была солидная дистанция. Нина смотрела на уносящий сестру автобус и тоскливо плелась в глубину опустевшей квартиры. Теперь ждать следующую пятницу …
Последняя неделя прошла у Нины Петровны лёжа. Что-то болела голова, поднималось периодами давление, совсем пропал аппетит. Она наказала соцработнице Свете таблетки, вот они немного помогли. Но к пятнице начала готовиться заранее, кашеварила по чуть-чуть и решила, что наденет маску, чтоб сестру не заразить непонятным вирусом. Список на покупки для помощницы Светланы был длинным: ножки Буша, ягоды, фрукты, консервы из дорогих.
Опять торчала у окна, опять высматривала, но … сестра на этот раз так и не приехала. Нина Петровна так устала от ожидания, от волнения, что еле добрела до подушки, свалилась на постель, дрожащей рукой достав и засунув в рот таблетку.
Спустя некоторое время полегчало, и Нина Петровна твердо решила, что ей надо поехать к сестре. Вероятно, она тоже заболела, и некому за ней ходить. Соцработника Елена Петровна не имела, отказалась, считала себя вполне самостоятельной. А баба Нина представляла страшные картинки – вдруг да пришли к сестре аферисты, обманули, увезли неизвестно куда, и теперь в ее квартире – чужие люди, а она, сестра, возможно, уж и не жива. Воображение рисовало ужасное, Нина Петровна плакала.
Все утро субботы, с четырех, баба Нина простояла у плиты. Она сварила куриный бульон, кисель, перелила их в банки. Банки тщательно обмотала полотенцами. Напекла любимых сестрой оладушек.
Первым побуждением было немедленно одеваться и ехать к сестре. Но сердце колотилось, в ушах, от утра проведенного у плиты, шумело. Она часок передохнула и начала собираться в дальний путь.
Сестра жила за мукомольным заводом. Адрес баба Нина помнила, а вот как дойти с остановки до дома сестры – уже не очень. Да и как доехать, никогда у сестры не уточняла. Не ездила к той уж много лет.
***
Они возвращались с вечеринки в честь Дня рождения Руслана. Засиделись вчера почти до утра, там и заночевали. Уткнувшись в телефоны, пересылая друг другу картинки и видаки вчерашней тусовки, то угорали от смеха, то краснели от стыда. Вечеринка явно удалась.
– Смотрите, смотрите, бабка смешная какая,– поднял глаза от телефона Саня.
– Ага, прикольная, – настроение у всех было со смешинкой.
Худая старушка в смешной шляпке и длинном сером пальто топталась по площадке. В одной руке – радикюль, в другой – хозяйственная холщовая сумка. Она озиралась по сторонам, робко спрашивала или пыталась спросить о чем-то людей. Прохожие либо проходили, не глядя, либо пожимали плечами. Старушка вздыхала, хлопала глазами, искала сухое место для сумки, ставила ее ненадолго себе же на ноги, выжидая очередных прохожих.
– Пошли, поможем старушонке, – махнул рукой Санька.
Подскочил:
– Бабушка, чего Вы ищите?
– Мне бы… Мне… Милок, как до мукомольного завода доехать? Какой автобус ходит, не подскажешь?
– Нее, а зачем Вам мукомольный, давайте сразу в пекарню, корочка уж! – выкаблучивался Саня.
Бабуля моргала глазами, не понимая его «тонкого» юмора.
– Нее. Мне мукомольный надо.
– Ребят, давайте в инете посмотрим…,– сжалился Толик, – Адреса не знаете?
– Знаю, знаю, – бабуля обрадовалась, – СтремнОй переулок, дом 16, квартира пять. Сестра там у меня.
– Та-ак, ищем…Стрёмный переулок…, – кривлялся Сашка, а Витька и Толик улыбались и тоже лазали в телефонах.
– СтремнОй…, – поправляла бабуля.
– Ох! Да нам с Вами почти по пути. Вперед, бабушка. Нам на ту сторону.
Саня хотел подхватить тяжёлую сумку, но бабушка вцепилась в нее.
– Я помогу…
– Не надо, сама я…
Толик посмотрел на сумку. Там просматривались две банки. Наверняка с жидкостью, а значит – нелегки. Отчего же бабуля отказывается от помощи? Боится, что разобьют, наверное…
На остановке бабуля слегка отстранилась от них, поглядывала в их сторону с подозрением в глазах. Их пятнадцатый автобус пришел довольно быстро. Они подсадили бабушку. Свои банки втащить самостоятельно она бы не смогла, пришлось помочь. Бабуля опять не хотела никому доверять свою сумку. Быстро ухватилась за нее.
Ехать надо было долго. Бабуля оказалась рядом с Толиком. Немного успокоилась.
– К сестре еду. Заболела она. А может мошенники какие с ней управились, не знаю…, – разоткровенничалась старушка.
– Какие мошенники? – не понял Толик, отвлекшись от экрана айфона.
– Да, Бог их знает, какие. Сейчас кругом одни мошенники да пройдохи, того и гляди – чего украдут. Особенно у нас, у пенсионеров, – она посмотрела на свою сумку, стоящую у нее в ногах.
И Толик понял, почему не позволяла она помочь ей донести сумку – она очень боится обмана. Это его развеселило. Вот ведь… Бабулька, и правда, думает, что кому-то нужна ее старая серая тряпичная сумка с банками… Смешно…
И полетели сообщения сидящим сзади Сане и Витьку. Он писал:
«Бабуля боится, что ее сумку украдут! Драгоценные бааноочкии»
«Шутканем?» – ответил Витька.
«Как?»
«Ты отвлеки, а мы потянем сумку сзади»
«Да она ее ногами держит. Не надо…старая же, мало ли…»
«Да чего ты! Давай! Видосик заснимем»
И Толик повелся…. А чего? Почему бы не пошутить? Безвинная шутка всего лишь.
– Ой у Вас букашка… Ой, бежит бежит… Встаньте! – Толик отвлекал, старушка поверила, приподнялась, заозиралась.
Витёк тащил сумку назад, а Саня снимал происходящее на видео.
– Молодой человек, да спят ещё букашки, – с подозрением посмотрел на них мужчина.
– Не забудьте, Вам выходить на Троицкой! – пропел Толик бабульке, уже вставая.
Они, веселясь, все дружно выскочили на ближайшей остановке вместе с тяжёлой серой холщовой сумкой.
– Крупный план, крупный план…, – гоготал Саня, – Дайте крупный план нашей добычи. Что-то тут, ага…
Из сумки, из свернутых старых полотенец, выплыла банка с бесцветной жидкостью, бледной лапшой на дне и жирной жёлтой пленкой сверху, банка с густой бордовой жидкостью, похожей на кисель, помятый пакет с котлетами, булки, слегка подавленные яйца, фрукты и ещё что-то. Выглядело это все крайне неэстетично.
– Фуу, гадость какая! – повел носом Витек, – Теперь руки вонять будут, – он доставал влажные салфетки.
– Даа, добыча! – снимал на телефон Санёк, – Подерёмся, пока разделим. Ха!
– Она сказала, что к сестре едет. Что заболела сестра… а может аферисты ее загубили.
– Какие аферисты? – Витёк вытирал руки.
– Так ведь, старики считают, что кругом одни аферисты.
– Ха! – усмехнулся Сашка, – И мы не дали ей в этом разуверится. Вот и хорошо. В следующий раз осторожнее будет. Баночки ее – тю-тю… Витька, скажи что-нибудь пафосное на видюху.
Витька встал в позу, приподняв банку с бульоном и лапшой:
– А мне вообще кажется, что мы спасли старуху с ее сестрой. Разве можно это есть? Так что мы – герои! Но это…– он посмотрел на банку и брезгливо поморщился, – Это д-мо!
– Ошибаешься, Витька. Можно! И народ это ест, прикинь! Это ты привык к гурманской кухне и бургерам, вот нос и воротишь! – Толик не то чтобы спорил, скорее подыгрывал.
– Бррр, – Витька опять рассматривал банку с бульоном, – Ничто так не разделяет людей, как вкус.
Они ещё поснимали что-то для прикола. А потом Санька засобирался на другой маршрут, Витька почти доехал домой, а Толику надо было вернуться на пятнадцатый автобус.
– А это куда? – они смотрели на холщовую сумку.
– Да тут оставим, да и всё.
– О нет, эту странную жидкость примут за взрывчатое вещество, надо на мусорку это отнести, – но идти по своему кварталу с такой поклажей Витёк не мог… Статус не позволял.
– Оставьте, я выкину, – предложил Толик.
Они распрощались. Витёк завернул в свой квартал, Саня побежал через площадь на свой маршрут, а Толик остался на остановке. Он огляделся. Рядом стояла урна, но она была маленькая для этой сумки.
Автобуса не было долго, мусорных контейнеров поблизости тоже. Толик смотрел на добычу. Сейчас он был один, уже не снималось видео, уже закончилась игра, уже было время подумать. Вдруг живо представил он эту старушку. Как обнаружила она пропажу, как заохала, как переполошила остальных в автобусе. Наверняка, начала кричать, что обокрали. Теперь сделанное ими ради шутки уже не казалось таким уж смешным.
Где-то под кожей вдруг пробежали мурашки жалости. Что они наделали? И зачем? Чего вдруг на них нашло? Обычные же они, не жулики, не аферисты, каких боится бабка.
И вдруг появилась идея. Адрес он знал – СтремнОй переулок, дом 16, квартира пять. Надо вернуть сумку! Скажет, что друг случайно прихватил вместе со своей…. Или…в общем.., в свой пятнадцатый маршрут Анатолий зашёл с сумкой.
Пока ехал, изучил маршрут. Оказалось – от остановки до этого переулка довольно значительное расстояние.
Прямого пути не было, поэтому пришлось пройти через гаражи, побродить по каким-то зарослям, упереться опять в эти же гаражи с другой стороны и вернуться обратно. Сумка с полными банками резала руку, Анатолий уже злился на себя.
Наконец, путем опроса населения, он нашел нужный дом. Здесь не было ни кодов, ни домофонов. Какой-то старый мир, скрипучие деревянные лестницы. Анатолий никогда и не был в таких домах.
– Хто там, – за дверью неравномерное шарканье.
– Здравствуйте! Скажите, а сестра к вам приехала? – Анатолий не знал имён.
– Какая сестра?
– К Вам ехала сестра, она у Вас? Скажите ей, что она сумку в автобусе оставила.
– Нет у меня никакой сестры, уходите! Иначе я сейчас милицию вызову!
– Полицию!
– Что?
– Полицию! Милиции уж нет давно.
Через дверь прозвучал вопрос, который, по мнению многих пенсионеров, мог разрешить абсолютно все сомнения:
– А Вы точно не мошенник?
– Нет! Я не мошенник, я просто сумку Вам от сестры привез.
Дверь открыла женщина-инвалид в пуховом платке на спине и белом хлопчатобумажном – вокруг шеи. Она с подозрением посмотрела на него, но как только увидела сумку, лицо ее размякло, а в глазах встал вопрос.
– Это моя сумка. А Ниночка где?
– Ниночка – это бабушка в шляпке и сером пальто?
– В пальто? В каком пальто? Она не выходит из дома…или…
– Вот, возьмите сумку. А где бабушка я не знаю,– шагнул в прихожую, в нос ударил запах старого жилья. Он аккуратно поставил сумку, – А телефон у нее есть? Позвоните!
– Нет, нет телефона. Он сломался у нее … В автобусе, говорите. Неужели она поехала ко мне? Господи! Ниночка! Ох! – бабушка хваталась за грудь, – Ох! Где ж она?
– Может сумку потеряла да домой поехала? Вернулась? Домой-то можно ей позвонить, ну, или соседям.
– Нет, нет… И у меня нет телефона-то. Заболела я, не поехала к ней вчера, вот она и направилась ко мне сама, наверное … А она уж не ориентируется, плохая ведь. Ох! Где ж она?
– Не знаю. Вот только сумку я привез, потому что адрес ей подсказывали мы.
Толик, спрятав чувство вины, спускался уже с лестницы. Вышел на улицу, огляделся. И где эта бабка? Как он мог опередить ее? Уж много времени-то прошло. Неужели вышла не на своей остановке?
Может так расстроилась из-за сумки? Сердце кольнуло невообразимое чувство вины. Вот они придурки! Ну, придурки же….
Он заглянул в инет – Саня уже отредактировал в прикольной программе видео, выложил на своей страничке. Куча лайков. Получилось смешно. Фразы: «Не теряйте бдительность – берегите свой бульон!», «Яйца бабка не уберегла», «Холестерин – враг старости» выплывали в тему. Лицо старушки крупным планом, растерянные глаза.
Толик дважды пересмотрел видео, первый раз – с лёгкой улыбкой, а второй – со страхом в сердце. Осознание наваливалось. Что они наделали?
Он пошел к остановке, озираясь – он решил найти бабушку. Дошел до остановки и не нашел, не встретил. Уехать не смог, пошел обратно. Так он проходил полчаса. Поднялся к ее сестре, но той дома не было. Через пятнадцать минут раскачивающаяся фигура плачущей женщины-инвалида вышла ему навстречу.
Она его не узнала.
– Не нашли? Это я… Я сумку Вам привёз. Тоже хожу – ищу сестру Вашу.
– Ох! Да? Спасибо Вам! Спасибо, сынок! Вот и я… Но нет нигде. До трассы прошла, в парк заглянула, по гаражам. Нигде… Где ж она? Я всё! Сдаюсь… Болею же. Упаду уже того и гляди.
Толик подал руку, бабушка ухватилась, тяжело дошла с ним до скамьи.
– Вы посидите, а я ещё поищу. Не горюйте, найдем! Скажите ее домашний адрес.
Толик злился. На себя злился, на друзей! Идиоты они! Идиоты!
А под видео уже комментарии.
– Это Вы что ли бабку развели? Круто!
– Фууу гадость в банке! Пробовали? И как? Живы?
– Класс! Бабка там не померла? Или это подставное лицо? Хорошо играет! Артистка!
И ещё много-много комментов…
И Толик, скрепя зубы, застучал по клаве:
– Не подставное! Бабка настоящая. И она пропала! До сестры не доехала! Телефона нет! Нужна помощь в поиске бабки! Район – остановка Троицкая, или до нее с центра. Ищу ее уже час!
В комментариях зависла тишина, а потом звонок от Саньки:
– Тоха, ты чё? Правда что ли? Или это развод?
– Не развод, Сань! Я сумку решил занести всё же. А бабки нет. Сестра ее ищет, но она – инвалид, хромоногая, старая, больная вся. Нет бабки, не доехала она. Надо домашний адрес ее проверить, может вернулась.
– Говори, я съезжу…
И понеслись под видео уже другие комментарии:
– Будем минут через десять. Мы там речку знаем, по реке прочешем.
– Я от Троицкой назад до Кировской пройдусь, позаглядываю. Отпишусь…
– Я могу через час только подъехать. Пишите, как поиски идут.
– Мы с парнями проедем на авто по этому участку, поищем вокруг.
Витёк тоже уже ехал на помощь Толику.
– Во, Тоха! Кто ж знал! Из-за банок этих, из-за дряни она что ль так расстроилась?
– Для тебя – дрянь, а для нее… Не знаю я, Вить, ищу. Нету ее нигде. Идиоты мы…
Прошло ещё два часа поисков. Народу собралось немало.
– Шапочка серая, пальто серое длинное. Зовут Нина Петровна.
Все отчитывались о проверенных территориях, поиски шли полным ходом. Уж не раз прошли улицы рядом вдоль и поперек.
Елену Петровну уже направили домой, уже говорили о том, что надо вызывать полицию, как вдруг Толик и Сашка Нину Петровну нашли.
Один из рядов гаражей обрывался. Здесь они проходили не раз. Но на этот раз увидели – старушка сидела на толстой ветке дерева, спиной к ним, прижавшись к толстому стволу. И ствол и пальто были серыми, заметить было нелегко.
Они подбежали. Старушка просто сидела и смотрела в одну точку, слезы уже высохли.
– Нина Петровна! Нина Петровна!
Она очухалась, смотрела на них сначала не понимающе, но постепенно пришла в себя, начала всхлипывать, рассказывать, жаловаться.
– Обокрали меня. Мошенники сумку украли в автобусе. А там ведь и котлетки, и бульон, и кисель клюквенный. Клюкву-то мне Света с рынка носит. А фарш я только у Семёновых ей брать наказываю… Аферисты же везде, а что я сделаю? Уж и не сделаешь ничего. Я никому в автобусе не стала говорить. Страшно мне… Я – к сестре. А как без сумки-то… Шла шла, а куда пришла?– она озиралась.
– Пошли, пошли. Мы Вас проводим. Тут рядом. И сумка на месте, и Елена Петровна ждёт вас. Пошли…, – они повторили это несколько раз, прежде чем старушка поняла.
– А вы не мошенники? Чай, не заведете меня куда, старую?
– Нет, мы не мошенники, – парни переглянулись и было уже совсем не смешно. Старушка еле переставляла ноги.
А в сеть летело сообщение:
– Нашлась. Живая. Ведём к сестре…
И от Санька:
– Простите нас, бабушка!
И обсуждение:
– Ребят, смех смехом, но… Как-то осторожнее давайте.
– Жаль бабульку! Прям, плачу…
– Вот те и бульон… Ком в горле.
– Автор-придурок! Удали эту херню! Сердца что ли нет?
Вскоре видео с тысячными уже просмотрами было удалено.
А Толик и Витёк сидели в гостях у сестер. Они во все глаза разглядывали обстановку. Резной темный шкаф, книги, абажур над круглым столом с велюровой скатертью, потёртый ковер на полу, цветастый – на стене. Они словно вынырнули из разноцветного и ликующего мира своей юности и очутились на теневой, медленно текущей, незнакомой им стороне бытия.
Елена Петровна, необычайно радостная от того, что сестра нашлась, торжественно доставала банки, переливала бульон в кастрюли, выкладывала котлеты на сковороду, разогревала.
– Бульон-то у меня вкусный вышел! Я ведь несколько ножек варила, зелень клала, а потом поджарочку, – хвасталась уже приходящая в себя баба Нина, – И мальчикам положи, Леночка, положи.
Витёк посмотрел на Толика, закатил глаза и выдал:
– С удовольствием! Разве можно от такого угощения отказаться?
Ели за обе щеки. Бульон и правда был наивкуснейшим.
– Нина Петровна! Больше одну Вас мы не отпустим. Погуляем и вернёмся. Никуда не убегайте.
Они пошли в ближайший супермаркет, набрали сестрам по пакету продуктов. А потом с полными карманами конфет, которые насовала им баба Лена везли Нину Петровну домой на такси. Помогли поднять тяжёлые пакеты с продуктами.
Она рассыпалась в благодарностях, суетилась и плакала:
– Вот ведь! Есть же хорошие люди! Есть! Не то что эти аферисты! Нелюди какие-то! Ну, Бог-то всё видит! Всё! Спасибо вам, ребятушки мои! Пусть Бог наградит вас …
Витёк и Толик молчали. Что тут скажешь? Все и без слов понятно. Так молча по домам и разъехались …
Рассеянный хореограф
