Кира, заварив себе крепкий кофе, выглянула в окно. Ещё одно серое августовское утро, больше похожее на осеннее. Серое небо, серый асфальт, серые тучи над головой. Даже люди в этом сером утреннем тумане казались какими-то серыми. Начало ещё одного серого дня… Как и откуда девушка оказалась в этом сером городе – никто не знал. Да и никого это, собственно говоря, и не интересовало. Кира изо дня в день ходила то ли на работу, то ли на учёбу, пересекая несколько улиц и небольшой городской парк. Это единственное место, которое грело её душу: здесь продавали свои творенья уличные художники.
Вот и сейчас, проходя через парк и мельком поглядывая на картины, Кира заметила что-то такое, что требовало её внимания. Однако стрелки часов неумолимо приближались к 8, а это значит, что начальница вот-вот соберёт свою излюбленную планёрку, и не дай Бог туда опоздать! Тогда весь день, да что там день – всю неделю придётся выслушивать наставления о корпоративной этике и правилах. Кира решила, что обязательно вернётся сюда после работы. Однако что-то пошло не так.
Рабочий день начался с того, что Кира всё-таки опоздала на планёрку, и, когда она вошла, на неё были направлены все 20+ пар глаз. В них читался укор и немая насмешка: «Попалась!» Начальница поджала губы и прищурилась. Кира пробралась на своё место, однако оно оказалось занято: секретарь соседнего отдела, Галина, удобно устроилась на нём. Кире пришлось подыскивать другое место, опять же, под неодобрительными взглядами начальства и коллег. Когда она, наконец, опустилась на стул, её лицо было не просто красным – оно просто пылало.
День не задался с утра. Начальница дважды вызывала Киру относительно сданных нею квартальных отчётов: девушке пришлось долго объяснять, что к чему. Оказалось, Кира всё-таки была права, однако нервы та потрепала ей знатно. Да и работы прибавила: одна из коллег ушла на больничный, и начальница, наверное, решив наказать Киру за опоздание, передала девушки все её дела. Той пришлось засидеться на работе допоздна. Поэтому, возвращаясь домой, Кира уже не застала уличных художников и не смогла поближе рассмотреть заинтересовавшую её картину.
Зато дома, в своей маленькой съёмной квартире, Кира рисовала. Она подбирала цвета и смешивала их, получая новые оттенки. Картина получалась всё более реалистичной: серая осень, перрон, поезд, уходящий вдаль и … никого. Только одинокая фигурка девушки в красном плаще на перроне. Мелкий осенний дождь и зонт в тон плаща. Вот эта девичья фигурка всё никак у Киры не получалась. Вместо неё на картине оставалась пустота…
… Пустота. Это слово было знакомо Кире с детства. Вся её жизнь – пустота. Кира помнила своё детство смутно. Помнила тёплые руки бабушки и то, что от неё вкусно пахло пирожками. Именно бабушка воспитывала Киру сначала. Уже потом она узнала, что мать родила её от женатого мужчины. Он обещал развестись с женой и жениться, а потом просто отказался от своих слов. Вот женщина и привезла свою маленькую дочь к матери: не хотела, что-то менять в своей жизни. Она и родила-то её только чтобы иметь рычаг воздействия на своего мужчину. Однако план не удался: рычаг не сработал, и оказался ненужным.
Кирина бабушка была прекрасным человеком. Она варила ароматное яблочное варенье, рассказывала девочке добрые сказки и учила прощать.
— Что плачешь, внученька? – спрашивала бабушка ласково, погладив девочку по голове.
— Колька соседский меня толкнул – и я упала, коленку содрала, – ревела 5-летняя малышка.
— Кирюш, ты, наверное, просто нравишься ему, вот он и проявляет внимание, как может. А по-другому он не знает, как симпатию показать-то, – вздыхала бабушка, вспоминая семью Кольки и то, как часто его мать ходила с синяками – явным проявлением симпатии со стороны своего мужа,– ты прости его, внученька, он не со зла!
Бабушки не стало, когда Кире едва исполнилось 7 лет. Как раз в августе, перед первым классом. Они вечером легли спать, а утром бабуля не проснулась. Кира сначала удивилась, ведь бабушка всегда вставала первая и готовила ей завтрак. Потом решила, что та просто очень устала и поэтому так долго спит – отдыхает. Тогда девочка сама сделала чай и намазала хлеб маслом: бабушка проснётся, а она её порадует. Девочка долго ждала, пока бабушка проснётся. Остыл чай, подсохли бутерброды. Кира вошла в комнату бабули и потрогала её за руку. Рука оказалась холодной. Бабушка не просыпалась. Кира расплакалась и позвала соседку. Соседка позвонила матери Киры.
— Что же мне с тобой делать? – молодая красивая женщина, которая приезжала в госте к Кире и бабушке не чаще 2 раз в год, чуть брезгливо смотрела на маленькую девочку, которая, обняв худые коленки руками, рыдала, сидя у окна.
— Как что?! – удивилась соседка, которая ненароком услышала реплику Аллы, – домой забирать! Кира же дочь твоя! И так мать столько лет девчонку нянчила! Пришла твоя очередь!
— А я у Вас спрашивала совета? – зло отозвалась женщина. Кира съёжилась, услышав в её голосе только злость и ненависть, – Заканчивай реветь! – бросила она девочке.
Сама Алла на похоронах матери не проронила ни единой слезинки. Дочь женщина будто не замечала: её утешала соседка, а всё оставшееся время девочка сидела в своей комнате, забившись в угол. Сначала она плакала, а потом, когда слёз уже не осталось, просто сидела в темноте, уставившись взглядом в одну точку. Тогда Кира впервые почувствовала, что такое пустота…
Спустя несколько дней после похорон, Алла вернулась откуда-то очень злой. Кира слышала, как она общается с кем-то по телефону.
— Ты только представь! – говорила мать, – Она всё завещала этой девчонке! Дом – ей, когда достигнет совершеннолетия; квартиру в городе – ей! Я жить в ней смогу только с дочерью! Да, ту квартиру, которую отцу как участнику войны дали! Они её на двухкомнатную поменяли, сдавали. Мать же меня и на порог в неё не пустила – наказала, типа, за то, что я от ребёнка отказалась. Что хотела? Хотела отправить девчонку в интернат. А что мне с ней делать-то?! Она как волчонок на меня смотрит! Дикая!
Кира не выдержала. Она стрелой вылетела из комнаты и бросилась к матери:
— Мамочка, не надо в интернат! Я всё-всё делать буду! Я и убирать умею, и чай заваривать! Только не надо в интернат! Я любить тебя больше всех буду!
Тогда ещё Кира не знала, что интернат был не самым худшим вариантом…
Алла бросила телефон и попыталась отпихнуть девочку.
— Ты, гадкая девчонка, подслушивала?! – она ударила Киру по лицу, и та отшатнулась, – Быстро иди в свою комнату! Я и без тебя всё решу!
Кира уже не могла плакать. Она лежала и смотрела в потолок. Ничего не ощущала. Вокруг – пустота.
Алла забрала-таки Киру с собой в городскую квартиру. Дом матери она сдала каким-то дачникам. У Киры была своя комната, здесь стоял шкаф, кровать и стол со стулом. Алла любила порядок, поэтому наказывала дочь за малейшее отсутствие такового. Девочка сама подметала и мыла пол, причём во всей квартире: «Я к тебе в служанки не нанималась!» – обозначила женщина свою позицию. У Киры было, в чём ходить: школьная форма, тёплые вещи, необходимая обувь. Но ничего лишнего. Даже праздничного платья мать ей не купила: на новогодний праздник девочка пошла в белой блузке и юбке, той, что покупалась на первое сентября. Игрушек у Киры тоже не было: мать считала, что это лишнее. У девочки был только один мягкий мишка, привезённый от бабушки, остальные игрушки Алла забрать не разрешила: «Нечего хлам разводить!» – сказала она. Единственное, что не запрещала мать – это книги. Кира забрала от бабушки множество книг, которые были куплены «на вырост». Девочка в первом классе уже неплохо читала, и вскоре книги стали её лучшими друзьями.
Посторонний человек, попавший в их квартиру, никогда бы не подумал, что здесь живёт 7-летний ребёнок: мать строго следила, чтобы все вещи Кира прятала в шкаф, учебники и тетради – в ящики стола. Только книги стояли на полке над столом. Если что-то было не по её – Алла наказывала девочку. Чаще всего – лишая чего-то. Обычно ужина. Иногда по ночам, когда мать спала, а девочке очень хотелось есть, Кира пробиралась в кухню и отрезала себе кусок хлеба. Это и был её поздний ужин. С одной стороны, так мать приучала дочь к порядку, с другой – делала пропасть между ними ещё большей. Казалось, что женщина старалась просто не замечать, что в её жизни появилась дочь. И чем меньше будет того, что об этом напоминало бы, тем лучше. Алла, после того случая в бабушкином доме, больше никогда не била Киру. Она к ней пальцем не прикасалась. Голос тоже не повышала никогда. Иной раз Кире хотелось, чтобы мать закричала, выругала её, даже ударила – чтобы проявила хоть какие-то эмоции. Но та просто не замечала девочку. Это было самое страшное.
Вначале Алле приходилось отводить девочку в школу и забирать её. Это женщину необычайно раздражало. Однако спустя пару недель Кира уже могла добираться до школы сама: благо, находилась она в пешей доступности. Алла оформила Киру на продлёнку и забирала уже, заезжая за девочкой после работы. Первый класс Кира закончила хорошо. Даже с тем, что мать практически не интересовалась её успехами и никогда не занималась с ней. Кира мечтала, что Алла хоть когда-нибудь похвалит её. Она слышала, как другие родители, забирая детей со школы, расспрашивают об их успехах и радуются им. Алла никогда не о чём не спрашивала. Кира отлично сдала технику чтения: она читала на порядок больше всех в классе. Их учительница Наталья Павловна очень хвалила девочку на родительском собрании, однако дома Алла не сказала Кире ни слова.
— Мамочка, я выучила уроки! – Кира смотрела на мать.
— Хорошо, можешь заниматься своими делами, – спокойно отвечала та. И всё.
Даже в одной комнате с матерью Кира находилась редко: они приезжали домой, Алла готовила ужин (для Киры это чаще всего была овсянка быстрого приготовления или макароны с сосисками), после этого девочка шла делать уроки. Потом было свободное время, которое Кира, опять же, проводила в своей комнате. Обычно девочка читала. Она со временем записалась в школьную библиотеку и стала её постоянным клиентом. Дальше: в душ и спать. Алла с Кирой не смотрели вместе семейные комедии, не ходили гулять или в ТРЦ по выходным, не разговаривали. Алла всеми силами старалась не замечать, что с ней живёт маленькая одинокая девочка, которой так не хватает обычного человеческого тепла. А Кира вглядывалась в темноту ночи и снова ощущала ту огромную пустоту, которая почувствовала после смерти бабушки. Девочка уже понимала: пустота – это когда тебя никто не любит.
Однако Кира продолжала надеяться. Она сама делала открытки на Новый год и 8 марта, которые Алла брезгливо выбрасывала. Готовила для матери бутерброды и чай, за что ещё и получала: нечего, мол, переводить продукты. Когда во 2 классе Кира заболела гнойной ангиной, мать отправила её в больницу – девочку положили в инфекционное отделение. Алла купила все необходимые лекарства, оставила доктору номер телефона. И ни разу за 2 недели не пришла проведать дочь. Спустя 10 дней ей позвонил доктор, который попытался образумить Аллу. Он говорил ей что-то о сочувствии и материнской любви, о том, что дочь ждёт её каждый день и очень расстраивается, что она не приходит.
— В больнице есть питание? Её нормально кормят? – спросила Алла.
— Конечно, – ответил доктор.
— Девочка получает всё необходимое лечение? – уточнила женщина.
— Да, но…
— Тогда чем я ещё могу помочь?! Я заберу её, когда Вы её выпишете, когда она будет здорова. – Алла положила трубку. Молодой врач ещё долго вспоминал этот странный разговор: его поразило равнодушие в голосе женщины. Он не думал, что мать может быть такой.
После второго класса Алла отправила Киру в лагерь. На все 3 смены. Лагерь находился в лесу возле речки. Дети купались, ходили в походы, играли, участвовали в спортивных соревнованиях. Алла к дочери не ездила. Кира её уже и не ждала. Зато в лагере она познакомилась со множеством новых людей, подружилась с девчонками. Оказалось, что одна из них, Лена, живёт в соседнем доме. Девчонки подружились. Теперь у Киры был человек, с которым она могла разговаривать и делиться самым сокровенным. Пустота немного отступила. Кира снова почувствовала себя нужной.
У матери к тому времени появился мужчина. Она его не приводила домой, зато сама иногда не ночевала дома, поздно возвращалась. Алла начала чаще улыбаться, приносила цветы и подарки. Однако с Кирой она по этому поводу не общалась. Они по-прежнему почти не разговаривали.
В лагерь Кира ездила каждое лето. Лена тоже. Обе девочки оставались на все смены: если Кириной матери так было удобнее, то родителям Лены – выгоднее. Они работали, бабушек в селе у них не было, и чтобы дочь не проводила лето в городской квартире, её отправляли в лагерь. Тем более, что путёвки и Кириной матери, и Лениным родителям доставались от профсоюза, а соответственно – по весьма привлекательной цене…
Кира переходила в 11 класс. Отличница, претендентка на золотую медаль, умница и красавица. Девушка ходила на танцы и на гимнастику, дополнительно занималась английским – мать не была против, так как все эти занятия были бесплатными. Английским с желающими занималась классная руководитель. Танцы и гимнастика проходили в местном ДК. Туда Кира ходила вместе с Леной. Отношения с матерью не изменились. Они по-прежнему жили на одной территории, практически не общаясь. Мать не разрешала приводить домой подруг, телефон купила дочери самый простой и дешёвый. Чтобы поработать на компьютере, Кире нужно было идти к Лене. Этого Алла ей не запрещала. Она, в принципе, не контролировала дочь, единственное, что сказала, что если ребёнка нагуляет – выгонит. Так и жили. Мать по-прежнему встречалась со своим мужчиной, но Кира его ни разу не видела. Пустоту в душе Кира постепенно заполняла: танцы, гимнастика, школа, друзья… Девушка старалась, чтобы у неё оставалось как можно меньше времени на раздумья. Она до позднего вечера занималась, делала домашние задания, находила дополнительный материал по предметам… Лишь бы не задумываться над тем, почему её не любит родная мать. Когда она об этом размышляла, её опять накрывала пустота. Старалась не думать.
— Кир, ты, правда, собралась в педагогический?! – удивлялась Лена, – Ты же отличница! Перед тобой все двери открыты!
— Я хочу быть учителем, как бабушка! – твёрдо сказала Кира.
Приближалось время ЕГЭ…
Кира сдала экзамены отлично: набрала наивысший балл по школе. Учителя хвалили её, ученики завидовали, и одной только матери было всё равно.
— Куда дальше? – только и спросила она.
— Педагогический университет, – коротко ответила Кира, удивившись, что мать вообще о чём-то спросила.
— Где жить собираешься? – спросила Алла, – При университете есть общежития?
Кира кивнула. Ей было нелегко сдержать слёзы, однако она постаралась не выдать своего волнения. Оказывается, матери не терпелось, чтобы она поскорее съехала. Это вдруг стало понятно, как никогда.
— Кира, у меня к тебе дело! – зашла к девушке мать спустя пару дней. Кира как раз собирала свои вещи: на днях можно заезжать в общежитие. Теперь она уже официально студентка-первокурсница.
Девушка удивлённо посмотрела на мать. Она очень редко с ней заговаривала. Наверное, случилось что-то из ряда вон выходящее.
— Да, мама, – произнесла она.
— Кира, тебе 18, ты должна вступить в наследство. Знаешь же, что бабушка оставила тебе квартиру – эту, в которой мы живём, и дом в деревне. Я считаю, что это несправедливо. Её родная дочь – я, поэтому квартира должна остаться мне. Думаю, я достаточно в тебя вложила, чтобы претендовать на это жильё!
Мать внимательно смотрела на Киру. Девушка молчала. Снова эта пустота. Через час Кира с матерью были у нотариуса. Девушка переоформила квартиру на мать. Старый дом в деревне остался ей. Алла приободрилась и даже улыбалась дочери, когда они ехали в такси обратно.
— Подождите, – попросила Кира таксиста, – я через 5 минут спущусь.
— Куда это ты собралась? – спросила мать.
— В общежитие, уже можно заселяться, – тихо ответила девушка. Мать не стала её останавливать.
Кира уехала из родного дома с 2 сумками. Жила она на деньги, которые зарабатывала сама: девушка не первый год подрабатывала летом: то попкорн и сладкую вату с лотка продавала, то билеты на аттракционы в парке, то официанткой в летнем кафе работала.
Началась учёба. Училась Кира хорошо. Тревожило её одно: её лучшая подруга Лена уехала в институт в другой город. Они, конечно, связывались по телефону, но виделись теперь редко: у всех были свои заботы и дела. В общежитии и на курсе подруг у Киры не было. Нет, она со всеми общалась нормально, но чтобы дружить… Кира ни перед кем не могла открыть душу.
— Кирюш, какая-то ты грустная! – щебетала Лена по телефону, – Давай встретимся на следующей неделе, поболтаем!
— Конечно, приезжай скорее, – говорила подруге Кира.
С матерью она не общалась. Не звонила, не писала. Просто не могла себя заставить это сделать. Тем более, что Алла тоже ей не звонила и не писала. Домой Кира тоже не ездила. Больше всего она не любила выходные: общежитие пустело – все разъезжались по домам, и только в её окошке горел свет. В такие дни Кира опять долго не могла уснуть. И снова чувствовала пустоту, которую так и не смогла ничем заполнить. Не помогали ни занятия, ни новые знакомства, ни встречи со старой подругой.
Однажды Кира увидела на улице мать. Она шла в обнимку с каким-то мужчиной. Они оба смеялись и громко разговаривали, размахивая при этом руками. Никого не стесняясь. Кира застыла: она никогда не видела свою мать такой. Весёлой и счастливой. На глазах Киры застыли слёзы: с ней её мама счастлива не была.
…Последние 2 года учёбы Кира совмещала с работой. Её злая, любящая планёрки начальница знала, что девушке эта работа очень нужна. Поэтому и работала Кира за двоих. Зато 3 дня в неделю, включая субботу. Остальное время – удалёнка. А в среду она выходила после обеда. Такой график позволял девушке работать и учиться. И даже купить ноутбук и снимать квартиру: в общежитии было не очень-то удобно.
Вот и закончен институт. Красный диплом и возможность заниматься любимым делом. Кира ждала важного звонка, который мог изменить её жизнь. Ходила на работу через парк и рассматривала картины уличных художников.
Утром, едва открыв глаза, Кира выглянула в окно: ничего не изменилось. Серый август, больше похожий на сентябрь. Срывался мелкий дождик. «Интересно, на месте ли художники?» – думала Кира, собираясь. Ей всё не давала покоя та картина, мельком нею увиденная в парке. Она уже несколько раз пыталась её найти, но художник, нарисовавший её, не появлялся: многие из тех людей, что выставляли свои картины в парке, имели и другую работу, поэтому не всегда были на месте. Девушка, взяв зонт, отправилась на поиски картины. Уличные художники были в парке. Картины стояли в палатках либо просто были накрыты целлофаном. Кира шла, внимательно всматриваясь в каждую из них.
— Что-то ищите? – спросил у неё молодой длинноволосый парень.
Кира отрицательно махнула головой. Она должна найти её сама. Девушка замерла. Прямо перед ней был холст. На нём: серая осень, перрон, поезд, уходящий вдаль и одинокая фигурка девушки в красном плаще. Мелкий осенний дождь был не виден, но хрупкую фигурку укрывал зонт в тон плаща. Кира замерла. «Этого не может быть! Это же моя картина!» – подумала она. Девушка впопыхах рассчиталась с художником – им оказался именно тот длинноволосый парень, что предлагал ей помощь – и побежала домой. Возможно, она хотела сравнить этот холст со своим, с тем, на котором у неё никак не получалась эта хрупкая женская фигурка?.. Нет, Кира не умела рисовать! Картина с девушкой в красном плаще была у неё в голове. Ещё на первом курсе Лена, которая училась на психолога, рассказала ей о чьей-то авторской методике: нужно было свои страхи и надежды представить в виде картины. Тогда Кира и придумала эту девушку в красном плаще. Именно такой она видела себя: одинокой и хрупкой перед выбором и долгой жизненной дорогой. А сегодня девушка смотрела на картину, которая вдруг визуализировалась, и не могла насмотреться. Кира вдруг ощутила, что пустота, которая крепко засела у неё в душе, начала рассеиваться.
После обеда ей позвонили и предложили работу учителем в селе. Там, где её ждал старый бабушкин дом…
… Кира вышла в осенний сад. В руках у неё была чашка ароматного чая. Опавшие листья тихо шелестели под ногами. Старый дом уютно светился мягким светом. Здесь был её собственный рай. Здесь ей было тепло и уютно. Пустота отступила.
— Здравствуй, мама, – тихо произнесла Кира в телефонную трубку.
— Кира, это ты?! – женщина на другом конце удивилась: дочь обычно звонила, чтобы поздравить её с очередным праздником пару раз в год, – Что-то случилось?!
— Нет, мам, всё нормально. Как ты? Хотела тебе сказать, – Кира замялась, – ты прости меня. За всё. Наверное, ты не так представляла свою жизнь со мной.
— Кира, это я должна попросить прощения, – сказала тихо женщина, – это я так и не смогла тебе стать нормальной матерью. Прости меня, если сможешь! Может, у нас ещё есть шанс? – спросила она.
— Приезжай на выходных, – сказала Кира, – можешь с мужем.
На том и порешили.
Кира зябко поёжилась и вошла в дом. На кресле свернулся комочком котёнок, которого ей притащили ученики, поздравив с Днём учителя. Кира улыбнулась. Здесь она не чувствовала себя одинокой. У неё появились новые друзья и заботы, любимая работа. Завтра они встречаются с Антоном – художник, нарисовавший её картину, оказался обычным программистом с очень необычным хобби. Между ними вспыхнула любовь. И даже мать Кира пыталась простить. Она помнила наставления бабули.
… А со стены в гостиной на Киру глядела девушка в красном плаще. Теперь у неё была только одна дорога: вперёд, навстречу своему счастью.
Автор: Ирина Б.
