Мне было двадцать восемь лет, когда мир вокруг меня рухнул. Мои самые близкие, самые любимые люди: шестилетний сын и муж …
В тот день они поехали на дачу к моей свекрови, и та начала критиковать меня за то, что я слишком урбанизированная, в деревне появляюсь редко, грядками не занимаюсь. Совсем не думаю о том, что на столе нужны свежие, домашние овощи и зелень. А я тогда активно занималась самореализацией, у меня была хорошая работа, обещавшая большие перспективы, и частенько я брала работу на дом, на выходные.
Муж позвонил мне и сказал, что ночевать они не останутся, как предполагали раньше, а выезжают домой. Это от свекрови, позже, я узнала об их ссоре, она волосы на себе рвала и сама рассказала мне об этом (больше с этой женщиной я не общалась).
На улице уже было темно, неприятный холодок пробежал по моему телу, раньше в это время Антошка всегда спал, а ехать им предстояло два с половиной часа.
У меня словно предчувствие было, я места себе не находила, хотела помолиться за них, но в доме не было ни одной иконы.
И вдруг раздался телефонный звонок, звонил мой муж, Игорь.
-Милая, не беспокойся, — сказал он, — Антошка спит, дорога хорошая. Знаешь, почему то захотелось сказать, что я тебя очень люблю. И всегда буду любить. О, черт…
Визг тормозов… и связь пропала. Сердце мое ушло в пятки!
Я попыталась перезвонить, но телефон мужа молчал, в эфире слышался какой-то треск, а в голове молоточком звучали последние слова Игоря: «я всегда буду любить», «буду любить», «всегда».
Меня трясло, руки и ноги не слушались, но я выпила стакан воды, умылась холодной водой, чтобы не потерять сознание и набрала свекровь. Та не взяла трубку, она подумала, что я все уже знаю и не захотела вступать со мной в конфликт.
Тогда я позвонила своим родителям и старшей сестре. Вскоре они все уже были у меня. Муж сестры, Татьяны, Олег, по дороге позвонил своему однокласснику, сотруднику службы ГАИ и попросил выяснить, не было ли аварии на трассе, по которой возвращались мой муж и сын. И вскоре ему сказали, что авария была, мужчина направлен в больницу и назвали адрес.
-Что с моим сыном? Что с ним? — кричала я в отчаянии, но никто не мог мне дать ответа на мой вопрос.
Пока мы доехали до больницы, Игорь, от травм, несовместимых с жизнью, скончался. Водитель большого грузовика заснул за рулем и вылетел на встречку, это было так неожиданно, что шансов избежать столкновения у моего мужа не было. Мне пытались как-то объяснить это, а я не могла поверить в происходящее.
-Где Антошка? — билась я в истерике, покажите мне его, дайте мне моего сына!
А потом мне сделали укол, и я отключилась. Проснулась в больничной палате, возле меня сидели мама с папой. Как только я открыла глаза, отец взял меня за руку…
Дальше все было как в тумане: выписка, похороны…Первое время я жила на сильнодействующих успокоительных и мало что понимала. Я словно окаменела, я не владела собой и даже выплакаться как следует не могла. Рядом со мной всегда были мои родные. Постепенно уровень успокоительных снижали, и я стала приходить в себя.
В один из дней, папа был на работе, а мама после обеда прилегла отдохнуть и уснула, ее организм тоже был подорван горем, но она держалась ради меня. Я переоделась, как могла привела себя в порядок и выскользнула на улицу. По дороге я зашла в аптеку…
В квартире все было так, как в прошлой жизни. В комнате Антошки игрушки на полках, его любимый мячик на полу, медвежонок в его кроватке. В гостиной на стене фотографии, на которых запечатлены самые счастливые моменты нашей жизни.
Я села в кресло и стала рассматривать их. В моей голове зазвучал Марш Мендельсона, клятва Игоря всегда быть верным мужем, первый крик Антошки, его звонкий смех, первые слова. Жить без них было невыносимо, и я вынула блистер с таблетками и набрала в стакан воды. Вскоре голова моя затуманилась, медленно и с удовольствием я погружалась в этот туман.
Сквозь белую пелену увидела лицо своего мужа, он смотрел на меня с укоризной.
-Где сын? — спросила я у него.
-Очнулась? Надя, мы здесь! — услышала я в ответ голос сестры.
Я открыла глаза и увидела почерневшее лицо своей мамы, губы ее дрожали, под глазами были круги.
-Обещай, что ты больше никогда так не сделаешь, — попросила сестра, посмотри на нашу маму, а отец в реанимации, с сердцем плохо.
Тогда я поняла, что им также плохо, как и мне, они внука потеряли и чуть не потеряли дочь. И я обещала, что буду жить ради них! Хотя, давалось мне это с трудом!
Хорошо, что мама — бывший медик и меня, как суицидника, не отправили в специальное медучреждение, подлечили и выписали под мамину ответственность. Из больницы я поехала к родителям, бедная моя мама, теперь она не позволяла себе дневной сон. Ложилась она пораньше, вечером, а отец не засыпал, пока не усну я.
Боль моя не утихала ни на минуту, я научилась с ней жить, но справиться не могла. Помогали только молитвы и редкие сны, в которых я видела Игоря и Антошку. Однажды они приснились мне, и сын сказал: «Мамочка, я так хочу к тебе».
Проснулась я в слезах, днем пришла сестра, и я рассказала ей об этом.
-Ты встретишься с ними Там, — сказала она, — поверь мне, что люди не умирают, они просто уходят Туда, где мы все, когда-то, окажемся.
-Но это же еще так не скоро, — всхлипнула я.
-Скоро, — ответила Татьяна, — это у нас время течет медленно, а там оно идет быстро…Антошка и заметить не успеет…
До этого я не очень верила во все это, но теперь это было для меня единственным утешением. Потихоньку родственники стали говорить мне, что живым надо жить. И мне стоит подумать о том, чтобы еще родить ребенка, это будет моей радостью и отрадой. Но я твердо решила, что мой муж и сын ждут меня, и других у меня не будет!
И вот однажды сестра привезла к бабушке с дедушкой свою дочь, мою племянницу, Аннушку. Ей было пять с половиной лет, мама готовила обед, отец что-то чинил, сестра уехала по делам, а я с Аннушкой вышла погулять на детскую площадку.
Сначала она играла с другими детьми, а потом отошла в сторонку. Смотрю, она кидает мячик, смеется, как будто разговаривает сама с собой, опять берет мяч и кидает его всегда в одну и туже сторону.
-Анечка, — подошла я к ней, — с кем это ты тут разговариваешь?
-С Тошей, — ответила она.
Антошку она хорошо знала, мы часто устраивали семейные посиделки, и Аня играла с Антошкой в мячик, а называла она его всегда Тошей.
-Но Тоши здесь нет, — развела я руками.
-Есть, — надула она губки и кинулась в то место, куда кидала мячик и обняла кого-то — невидимого.
-А что говорит тебе Тоша? — насторожилась я.
-Чтобы ты не плакала, он хочет к тебе, — ответила малышка, — там хорошо, он умеет летать, вот так… — показала она руками.
-С кем, с кем он летает? — волнение сперло мою грудь.
-Не знаю, — пожала племянница плечами, — у них вот такое белое платье, — нагнулась она до земли, а потом выпрямилась и приложила руки к голове, — а вот тут светится.
Конечно же, я расплакалась и отвернулась, чтобы утереть слезы. А когда повернулась, Аннушка уже играла в мячик с другими детьми, как ни в чем не бывало.
Я рассказала об этом своей сестре, как только она вернулась.
-Ты правда видела Тошку? — спросила аккуратно она у дочери,.
— Зуб даю, — ответила та.
«Зуб даю» — это была у них в семье самая серьезная клятва, а приучил ее к ней ее отец, муж Тани, Олег. Вроде бы малышке стоило поверить, но у меня в голове все это не укладывалось!
Дни шли, бежали года, ничего в моей жизни не менялось. На одном из Форумов я узнала, что души могут возвращаться на землю. И все чаще задумывалась над тем, что сказал мне мой сын: «Я хочу к тебе!» Быть может, мне все же родить ребенка? — сверлила меня мысль. Быть может, это единственная возможность вернуться ко мне Антошке?!!
В это время за мной, как раз, начал ухаживать мой коллега, который пять лет назад тоже, как и я, овдовел. Его жена покинула этот мир при родах, спасти удалось только сынишку. Мужчина жил один и воспитывал своего ребенка сам, ему помогала его мама. И хотя Алексей был довольно симпатичным и порядочным человеком, но замуж я не хотела, решила родить ребенка для себя.
Мы начали встречаться, и через два месяца я поняла, что беременна. Я очень обрадовалась, я молила Антошку присниться мне и сказать, что скоро он ко мне вернется. Но сын не снился, и меня это огорчало. Неужели я сделала ошибку? — думала я. — Смогу ли я полюбить этого, чужого мне, ребенка?!
С Алексеем я сразу же порвала, он переживал, но я была непреклонна. Беременность моя протекала хорошо, мне удавалось скрывать живот под свободной одеждой. Узнал он об этом только тогда, когда я ушла в декрет.
Он узнал адрес моих родителей и приехал ко мне вместе со своим сынишкой, Данилой.
Я впустила их в квартиру, Алексей был с букетом цветов, с золотым колечком и с тортом, он приехал делать мне предложение. Наверное, я бы отказалась, не чувствовала я любви к этому человеку. Если бы не Данила, который играл с машинками Антошки, которые хранились у бабушки, вдруг он подошел ко мне, прижался и назвал мамой.
-Вот видишь, — изумленно посмотрел на меня Алексей, — у него никогда не было мамы, и так он никого не называл, а тебя назвал.
Меня это расстрогало, я не приняла предложение, но и не отказала, взяла время подумать. А ночью мне снова, впервые за долгое время, приснился сын и сказал, что хочет ко мне. После недолгих колебаний, я расписалась с Алексеем и переехала к нему, потому что все вокруг говорили, что нельзя лишать отца своего ребенка. У Антошки есть отец, и он с ним там, нак небесах. А у этого ребенка — другой отец!
Подошло время родов, и какого же было мое огорчение, когда вместо мальчика, у меня родилась девочка. Я специально не делала УЗИ с целью узнать пол будущего ребенка, чтобы заранее не расстраиваться.
-Это не имеет никакого значения, — успокаивала меня сестра, — когда душа попадает туда, она снова бесполая. А когда ребенок выбирает себе маму и папу, он может и пол себе выбрать.
Но меня это не утешило!
Дочку я назвала Полиной, ей был месяц, когда пасынок подошел ко мне и снова назвал мамой.
-А где папа? — спросила я механически, потеряв Алексея из вида.
-У меня два папы, — неожиданно ответил малыш.
-Как это — два папы, — удивилась я, — не может такого быть!
-Может, — ответил он.
-И где твой второй папа? — спросила я.
-Там, — показал он пальцем вверх.
-И как его зовут? — спросила я.
-Папа Игорь, — ответил он.
У меня закружилась голова…
-И как он выглядит? — о моем муже ребенок ничего не мог знать, мы никогда не говорили с ним о нем и фотографии я ему не показывала.
-Глаза, как у папы Леши, — ответил он, — (у обоих мужчин глаза были серые), — на нем красная куртка (в тот день Игорь, действительно, был в красной куртке), а когда он улыбается, вот… — и Даня изобразил ямочки на щеках.
Все сошлось! Я тут-же позвонила Татьяне…
Сестра объяснила мне, что, оказывается, душа Антошки вселилась не в Полину, а в этого мальчика, Даню. Вот поэтому он сразу узнал во мне маму, поэтому он намекал мне во снах, что хочет ко мне, боясь, что я отвергну Алексея. И что дети до семи-восьми лет помнят свою прошлую жизнь и мир, из которого они пришли.
С того самого дня я почувствовала, что Данила для меня родной сын. У меня раскрылась душа и потянулась и к его отцу, моему мужу, Алексею.
Прошло пять лет, ни Аннушка, на Даня не помнят ничего из того, что они мне рассказывали. Но я точно знаю, что Антон вернулся ко мне Даней. Нет, нет, да и замечаю за ним жесты Антошки, как он улыбается, как хмурится…Как обнимает меня!
