Эту историю в нашей деревне знают все от мала до велика. Да и как не знать, если она лучшее подтверждение поговорке: «Не родись красивой, а родись счастливой.»
Жила более века назад в нашей деревне мать одиночка с дочерью. А та дурнушка-дурнушкой. Родила Арина ее неизвестно от кого. В лето до ее рождения, то и дело в лес одна шастала, да в пруду нагишом плавала по ночам. Бывало, деревенские за ней из кустов смотрят, с кем она там плещется, да смеется, а туман опустится и не видно толком ничего. Только слышно, как разговаривает с кем-то, щебечет, смеется заливисто, да плеск воды то тут, то там. А потом дочку родила — Фроську. Доплескалась!
Кто говорил, что от заезжего рекрута она ее родила, а кто, и вовсе, от… водяного.
Никто с дурнушкой не водился, так же, как и с матерью ее. В то время, если женщина родит без мужа – это ведь позор на всю округу!
Жили они кое-как, мать огород водила, да на барина работала. Фрося с мала стала матери помогать.
А зимой делать нечего, выучилась девчонка грамоте потихоньку, книги в церковной библиотеке брала читала. Красоты бог не дал, да видимо была в ней способность к обучению. И стала она со временем при местном храме помощницей писаря. Книги переписывает, грамоты заполняет, записи в приходскую книгу делает.
Как лето наступает, так точь-в-точь как мать по лесу шастает, да на озере пропадает. Сядет, бывало, на краю озера и разговаривает с кем-то. А девки мимо идут, только посмеиваются. Ножки в воду свесит, болтает ими, воду мутит.
То в лес уйдет и до утра не возвращается. А мать ей и слова не скажет. Люди Арину спрашивают:
— Что она у тебя по лесу одна шастает? Есть у ней что ли кто?
А мать посмеется, рукой махнет:
— Хочется – пусть шастает! Вам то что? За своими девками лучше смотрите!
Как-то идет с озера, а у нее на шее ожерелье – камни зеленые так и сияют на солнце. Тут совсем о ней молва нехорошая пошла.
Думали значит, что у нее дружка появился. Гулящая как мать. И запретил ей писарь в храм приходить, говорит: «Таким как ты здесь не место! Хоть бы постыдилась!»
Девки ей местные завидовать стали.
— Вон какое у Фроськи-дурнушки ожерелье! Изумруды-то настоящие! Такое, если продать, то и сосватать могут, не посмотрят, что гулящая, — шептались они у нее за спиной.
— Уж не барин ли ее одаривает? Петр Савельевич?
— Да ну на кой она ему нужна! Да и подарков он девке простой дарить не станет.
Случилось у нас по осени в деревне убийство. Кто-то утопил городового секретаря, который приехал перепись делать. Пропал как-то после попойки у старосты, на утро искали не нашли. И днем позже не нашли, а через четыре дня на пятый обнаружили его на берегу озера с веревкой на шее. Видимо к веревке камень был привязан, да то ли перетерся обо что, то ли веревка гнилая была и оборвалась в воде.
Дело серьезное, человека при чине убили. Понаехали после этого полицаи, всех опрашивали. А все молчат, как в рот воды набрали, никто ничего не говорит. Тогда решили на самом верху дело это так не оставлять и прислали для расследования чина повыше – тайного советника в звании генерал-поручика.
Ой хорош барин приехал! Высокий, статный, лицо чистое румяное гладко выбритое, мундир с пуговицами золотыми, сапоги блестят начищенные.
У местного помещика жить отказался, остановился в храмовом подворье. Там ему все по чести оборудовали, кабинет отдельный для допроса выделили. Стал он всех мужиков по очереди приглашать и допрос вести. А помощники его ходили по деревне, во дворы заглядывали да с бабами разговаривали, с детьми, вынюхивали, может кто знает что. Работал на совесть!
Через неделю писарь слег. То ли нагрузки не выдержал, то ли приезжие хворь какую с собой привезли. Стали Дмитрию Сергеевичу нового писаря искать, только где ж в деревне грамотного человека взять? Тут и вспомнили про Фроську-дурнушку…
Привела ее мать, стоят у двери, переминаются с ногу на ногу. Выходит поджарый офицер и говорит:
— Тайный советник генерал-поручик Белобородов Дмитрий Сергеевич просит пройти к нему Ефросинью…
— Туманову, — встряла мать.
— Ефросинью Туманову на собеседование для выявления ее писчих и прочих способностей, — отчеканил юноша.
Фрося с матерью шагнули к двери в кабинет.
— А вы…
— Арина Степановна Туманова я.
— А вы, Арина Степановна, здесь подождите!
— Ладно, подожду. – Арина взглянула на дочь и мягко произнесла. – А ты иди, дочка. Иди.
И опять Фроське повезло! Вся деревня негодовала. Как же так? Дурнушка, нагулянная, а к барину такому важному в услужение пошла. А он ей еще и жалование положил!
Продолжение следует…
