-Нюрка! Нюрка! Мерзавка, ты этакая! Где тебя черти носят?
На зов мордатой, дородной тетки из-за курятника выглянула щуплая девчушка лет девяти с белесыми волосами и, словно выцветшими на солнце светло-голубыми глазами. Старенькое, такое же тусклое, как глаза и волосы ребёнка, ситцевое платьице, явно с чужого плеча, болталось на девочке как бельё на верёвке.
-Я здесь, мам! — откликнулась она срывающимся голоском, затравленно глядя на родительницу.
Та, в свою очередь, с невиданной прытью для столь крупной фигуры, буквально в три прыжка подлетела к девочке, схватила своими толстыми, жирными как сардельки пальцами за маленькое оттопыренное ухо, и выворачивая его заорала:
-Я тебя просила полы в доме помыть? Просила? А ну, отвечай!
Бабища с каким-то зверским наслаждением выворачивала ухо несчастной, заливающейся слезами Нюрке.
-Мама, я же помыла, и половики выбила, как ты просила! — корчась от боли и глотая солёные слезы кричала девочка. Её маленькое личико покраснело, черты исказились.
-Ах, ты это так, оказывается, помыла… Я научу тебя порядок наводить! — злорадно прошипела бабища и потащила девочку в дом, откуда через некоторое время по всей округе понеслись матерные вопли и плачь испуганного ребёнка.
Через пять минут Нюрка показалась на крыльце с цинковым ведром в руках и бегом побежала к колодцу, вытирая на ходу текущие то бледным щекам слезы.
На крыльцо вышла довольная, ухмыляющаяся мамаша, и поставив свои жирные руки в боки, издалека покрикивала на дочь, приказывая той «бежать шибче» и «проворнее шевелить кеглями»
-Не стыдно тебе, Верка?! Ты пошто девчонку в чёрном теле держишь? Креста на тебе нет так над дитятей измываться!
Верка вздрогнула и резко повернулась на голос. За забором, опершись на коромысло, стояла соседка Лидка и осуждающе смотрела на толстуху.
-Не твоё дело! Своих вон, родила и воспитывай! А я свою воспитывать буду. — с ненавистью рявкнула она на соседку.
-Так ты не воспитываешь, ты издеваешься над девчонкой, будто она провинилась перед тобой в чём-то.
Верка злобно прошипела себе что-то непечатное под нос и скрылась в доме.
Анне, так правильно звали девочку, которую мать кроме как «Нюркой», «мерзавкой» и «курицей облезлой» никогда не называла, а отец во всём потакал своей супружнице, жилось очень тяжело. Она никак не могла понять, за что её так ненавидят родители.
-Понимаешь, Гаврик, -жаловалась она, обнимая рыжего пса, сидевшего возле собачьей будки — Никому я не нужна: ни папе, ни маме.. Вот скажи, Гаврик, почему они меня не любят. Вот у тёти Лиды трое детей, а она их всех любит! Ласково с ними разговаривает, обновки им всякие покупает…- плакала девочка от зависти к соседским детям. — А мне мама говорит — «На тебе всё равно всё как на огне горит — старое донашивай». И всё время ругает.
Пес, казалось, понимал девочку и жалел её по-своему, по-собачьи: поскуливая слизывал солёные слёзы. Но чем он мог ей помочь…
-Нюрка! Нюрка! Ты где? Опять с собакой обнимаешься? Фу, как от тебя псиной несёт! Иди, переоденься, у нас сегодня гости будут.
Аню переодели в более-менее приличное платье, жидкие волосенки заплели в косички. Как выяснилось, ждали гостей: папиного брата дядю Валеру с семьей. Девочка не любила этих гостей. У дяди Валеры и тёти Нины было четверо детей- погодки Даша, Костя, Рома и Света. Не любила она их не потому, что семья дяди Валеры была плохой. Нет! Ей было просто завидно! Завидно от того, что тех детей обнимают, целуют, гладят по голове, а ей достаются только тычки и оскорбления.
Ей совсем не хотелось смотреть на них и бередить свою душу. Она вышла во двор.
-К Гаврику не подходи! Будешь потом псиной вонять! — снова заорала мать.
Девочка тяжело вздохнула. Она вышла за забор, ноги сами понесли её к реке. Аня любила сидеть и плакать, в укромном месте на берегу. Здесь было тихо и никто не видел её слез.
Девочка посмотрела на небо: -Вот бы прилетели за мной инопланетяне и забрали далеко-далеко, подальше от родителей. Интересно, а мама с папой будут плакать, если я исчезну? Нет, это вряд ли! Никому я не нужна.
-Ты чего, сама с собой разговариваешь, да ещё и ревешь? — Анютка вздрогнула от неожиданности. Она даже не успела повернуться, чтобы посмотреть, кто это там посмел вторгнуться в её пространство, как рядом с ней на траву плюхнулся мальчишка. Лет ему было примерно, как и Анютке, в давно нечесаных вихрастых волосах застряли колоски сухой травы, лицо загорелое, под глазом синяк. Одежда, такая же выцветшая и с чужого плеча, как и на Анютке. А на ногах старые кроссовки, которые мальчишке были явно велики, да ещё и «просили каши». Чтобы отклеившиеся подметки не мешали ему при ходьбе, мальчишка просто примотал их проволокой.
-Глеб! — бесцеремонно протянул он ей свою грязную руку.
Нюрка робко всунула свою ладонь в его и представилась в ответ: -Аня.
-Слушай, Ань, у тебя пожрать с собой ничего нет? — спросил он с напускным безразличием.
Девочка запустила руку в карман платья и достала кусок хлеба, который припасла для Гаврика.
-Вот! Больше ничего нет! — сказала она, протягивая мальчику изрядно подсохший кусок.
-О! Пойдёт! Спасибы! Так чего ревёшь? — снова спросил он с наслаждением пережевывая хлеб.
-Меня родители почему-то не любят! — вздохнула девочка и вытерла набежавшие на глаза слезы тыльной стороны ладони.
-Пьют?
-Кто? — не поняла девочка.
-Родители твои алкаши, что ли? — расшифровал Глеб свой вопрос этой непонятливой девчонке.
-А! Нет! Мои нормальные!
-А по виду так и не скажешь. -сказал мальчишка, явно намекая глазами на внешний вид новой знакомой — Мои пили! — тяжело вздохнул мальчик.- А потом меня в детский дом отдали, а я сбежал!
-Зачем сбежал? — удивилась девочка -Тебя там били?
-Неее! Просто мне там скучно! Я свободу люблю!
-А как попасть в этот детский дом?
-Да черт его знает! Меня забрали! Со школы написали куда-то письмо, что мои родители пьют, за мной не смотрят… и за мной приехали.
-Мои не пьют! Хорошо бы они начали пить, и меня бы тоже забрали.
-Ну, там, знаешь, тоже не сахар!
-В любом случае лучше, чем с моими родителями.
-Бежать надо! — коротко подвёл итог беседе Глеб.
-Куда бежать?
-В тёплые края, в Африку или в Индию! Там знаешь, как здорово! Всегда тепло, одежда не нужна, сделал себе юбку из травы, и ходи хоть каждый день в новой. А на каждой пальме бананы висят, а обезьяны тебе их прямо в руки приносят… — мечтательно рассказывал Глеб.
Глаза у Анютки загорелись: — Я тоже хочу в эти тёплые края! А как туда попасть?
-Да очень просто, садовая голова! Тёплые края где? Естественно, на юге! Значит, нужно просто всё время идти строго на юг. Вот, смотри, что у меня есть! — новый знакомый достал из кармана компас. — Видишь, компас показывает, где север, а где юг?
Откуда-то издалека послышался зычный, срывающийся на истеричные нотки голос Анюткиной мамаши: -Нюрка! Ты где? Быстро домой! Прибью заразу!
Девочка вздрогнула и сжалась, казалось, ей хотелось исчезнуть, раствориться…
-Тебя, что ли ищут? — догадался Глеб.
Анютка только испуганно кивнула головой, словно боялась, что мать услышит её голос и найдёт её.
-А хочешь со мной на юг? — вдруг предложил он девочке.
-Очень хочу!
И они пошли. Сначала стрелка вела их по дороге. Им было весело, шагалось легко, но, постепенно их шаг замедлялся. Дети устали. А потом компас и вовсе завёл их в лес. Анютка с Глебом продирались сквозь колючие кусты и заросли крапивы к заветному югу, куда их звал компас. Усталые и оборванные они, наконец, вырвались на лесную поляну.
Вечерело. Солнце медленно садилось за кроны деревьев.
-Не бойся, посиди здесь, я сейчас чего-нибудь пожрать нам сгоношу! — сказал мальчик и исчез за деревьями. Анютке было одиноко и страшно, и она тихонько плакала. Ей совсем не хотелось, чтобы Глеб пожалел о том, что взял её с собой в столь опасное путешествие. Сколько она так сидела -Анютка не знает. Но сумерки уже сгущались, когда наконец, перед ней появился Глеб. За плечами у него красовался длинный хлыст с нанизанными на него на манер шашлыка грибами, и связка сухих веток для костра.
-Ну, вот! сейчас поужинаем, а завтра поутру дальше пойдем.
Глеб привычно соорудил костер. Они нанизывали грибы на тонкие веточки, обжаривали их в пламени и с удовольствием уплетали их за обе щеки. Анютка подумала, что это, пожалуй, самое вкусное, что ей довелось попробовать в жизни. И самое главное: её никто не обижал.
-Ой, чуть не забыл! — закричал Глеб. Он залез в карман своих непомерно широких брюк и достал горсть лесных ягод. Ягоды были раздавлены и почти превратились в кашу, но источали невероятный, слегка приторный аромат.
-Я сама не могу! Давай, вместе их съедим!
Вот так они и сидели перед потрескивающим костром, прижавшись друг к другу, и счастливо улыбались, поедая из грязных рук мальчика ароматную ягодную кашу.
Проснувшись утром, и собрав свои нехитрые пожитки, дети двинулись дальше, на юг. Но впереди им преградили путь огромное болото с торчащими из него то тут, то там хилыми деревцами.
-Чего делать будем? — спросила девочка. В болото ей лезть не хотелось. Да и наслышана она была о гиблых местах, куда ходить нельзя. В их деревне об этом много говорили.
-Пойдём вдоль! Должны же быть у этого болота берега! — успокоил её Глеб.
Но ощущение было такое, что этому болоту конца-края не было. Оно наступало со всех сторон, не давало шагу ступить. Кругом топь и кочки. Они даже назад не могли вернуться: потому, как там, где, как им казалось, они только прошли, уже виднелись хилые деревца, торчащие из топкой жижи. А под ногами хлюпали кочки и прыгали лягушки.
-Вон, смотри! Там большое дерево! Нам надо добраться до него! — радостно закричал Глеб. Дети пыхтя, перепрыгивая с кочки на кочку добрались до раскидистой ивы.
-Ань, я тебе вот, что скажу, только ты не пугайся! Я компас в болото уронил.
Анька заплакала. Честно говоря, она не знала, чем ей мог помочь компас, но всё равно было жалко такую красивую вещь.
-Ань, ну чего ты! Ну не плачь! Мы с тобой сейчас отдохнём и выберемся. — успокаивал девочку Глеб.
-Это в нас блуд вцепился! — вдруг сказала девочка, испуганно захлопав глазами — У нас в деревне говорят, что если в лесу на след лешего наступить или на ветку какую особую, то этот блуд может тебя долго по лесу водить и ни за что не отпустит.
-А чего нам теперь делать? — спросил Глеб.
-Я слышала, как тётя Лида, соседка наша, рассказывала, как она однажды тоже вот так заблудилась. Она тогда одежду свою шиворот-навыворот надела, и блуд ушёл.
-Ничесе! — удивился мальчик. Давай переодеваться.
Уж что им помогло — неизвестно, может и правда, блуд какой вцепился. Но стоило им переодеться, как неизвестно откуда перед Анюткой и Глебом оказался пёс Гаврик, изо всех сил виляющий хвостом, и тут же залился призывным лаем.
На его лай из-за кустов вышли какие-то люди во главе с лесником Матвеевичем.
Тот ласково потрепал Гаврика по шее: — Молодец, пёс! Нашёл свою хозяйку!
Люди подхватили детей на руки и понесли прочь от блуда, от тонкого болота, из леса. Анютка, которая сидела на руках у Матвеича всю дорогу тихо скулила и умоляла его: -Дяденька Матвеич, только не отдавайте меня маме и папе, сдайте меня лучше в детский дом
Матвеич, услышав такое, едва добрался до сторожки, вызвал тут же вызвал полицейских, а заодно и органы опеки.
Вот тут и выплыла неприглядная история этой семьи. Как оказалось, маленькая девочка Анютка — вовсе не дочь Верки, она дочь ее деверя — Валерия и его жены Нины, тех самых, которые иногда со своими четырьмя детьми приезжали к ним погостить.
Валерию и его жене пятый ребёнок показался лишним, вот и решили они маленькую Анечку подарить бездетной паре -брату Валерия -Николаю и его жене Верке, как котёнка или щенка.
-А чего, давай возьмём — сказала тогда Верка, принимая кулёк с девочкой из рук в руки — В хозяйстве сгодится, будет кому полы помыть, кур покормить, да и в старости стакан воды подать.
В деревне ничего не заподозрили, когда Николай с Веркой однажды вернулись с новорожденной. Верка всегда баба дородная была, круглая, как бочонок — со всех сторон одинаковая! Поди пойми её: то ли беременная, то ли просто такая полная.
До соответствующих органов как эта информация дошла, скандал был на всю округу, а Анютку сразу из сторожки лесника в детский дом и определили, повезло, что в тот же, где и Глеб воспитывался.
Так они и пошли вместе по жизни: Глеб — ненужный сын пьющих родителей, и Анютка, оказавшаяся лишним ребёнком в семье.
Они выросли, выучились и поженились. Своих детей растят.
Кстати, Гаврик тоже почему-то не захотел к бывшим хозяевам возвращаться, так у лесника и остался.
Недавно Анютку в соцсетях нашла её младшая сестра Света, написала ей, что мать болеет сильно, видеть её хочет, прощения вымолить.
-Нет, Света, не поеду! Не хочу я видеть ни твою маму, ни ту тётку, которой она меня подарила. — ответила Анюта.
-Ну почему ты такая жестокая? — вопрошала младшенькая — Мы же не Боги, мы люди, а людям свойственно ошибаться! Мама, конечно, сделала чудовищную ошибку. Но она раскаивается!
-Это они меня сделали жестокой! Не прощу никогда!
Больше Анютке из прошлой жизни никто не пишет. А оно и к лучшему, наверное.
Авторы: Анелия Ятс
