— Сережа, не лезь в лужу.
Двухлетний Сережка будто не слышал мамин голос, стоял у края лужи лопаткой пытался раскидать воду в разные стороны. Людмила еще повторила:
— Сережа, не лезь в лужу.
Всего месяц прошел в новом доме, а как этот двор уже надоел. Да и вообще – вся жизнь кувырком после покупки этой квартиры. Что-то в семейной жизни пошло не так, четыре года брака и все рухнуло вчера вечером. Хотя нет, началось все гораздо раньше, когда родители Людмилы решили купить эту квартиру дочке, но оформил папа ее пока на себя.
— Ну и что, я буду там приживалой? – спрашивал Костя. – Да твои же родители потом меня с потрохами сожрут. Нет-нет, я туда не поеду, упреки начнутся, ругань.
— Ну а что ты предлагаешь? Всю жизнь по съемным квартирам мотаться?
— Можно взять ипотеку и платить самим. Твои родители даже район сами выбрали, где захотели, не считаясь с нашим мнением. Вот как мне на работу ездить? На двух автобусах с пересадкой? А раньше я пешочком прошелся и через десять минут на работе. Я не хочу что-то менять только из-за капризов твоих родителей. Им, понимаешь ли, ближе до внука, а то что зятю надо вставать в пять утра – это плевать.
Где-то Костя был прав, родители Людмилы не любили зятя, они вообще считали, что он неудачник и не достоин их дочери. Ну что это – он грузчик на строительном складе, и она — музыкальный работник с высшим образованием. Папа пытался вовлечь его в свой прибыльный бизнес, а тот артачится и опять на свой склад топал. Да, он простой парень, но обидно, что с его мнением не считаются. До вчерашнего дня Костя терпел все упреки родителей, хоть Люда его и защищала до последнего, но явился отец и все окончательно испортил:
— Костя, у тебя сын растет, что ты ему в будущем сможешь дать?
— Скоро я стану менеджером, буду работать в зале, больше получать.
— Планы какие-то у тебя недальновидные. В общем-то и все с тобой понятно – бизнес ты не осилил, учиться не желаешь. Одним словом – ты никто и звать тебя никак. Только я в толк не возьму – как наша дочь вообще могла в тебя влюбиться? Ты ж чурбан неотесанный.
Костя смотрел на реакцию жены — та толкала отца в бок и уныло приговаривала:
— Пап, ну не надо! Ну не надо!
— Ну все понятно, — сказал Костя. – Пора отсюда уходить, здесь уже становиться жарко. Люда, ты со мной?
— Ну куда с тобой я пойду? Съемную квартиру мы сдали уже. К твоей маме в смежную двушку что ли?
— А хоть бы и да, пока. Ипотекой я займусь на следующей неделе.
— Займется он ипотекой, как же, — усмехнулся отец. – Гол как сокол – ипотеку он возьмет.
Чем дальше в лес, тем выше тон, дошли до крика. В стену начали стучать соседи, ужасные хамы, как оказалось – весь месяц они какие-то претензии предъявляли: то дрель им мешает, то плачущий ребенок. В самом разгаре скандала Костя побросал в сумку свои вещи и ушел, сказав на прощание Люде:
— Будешь готова уйти ко мне, дай знать.
Бессонная ночь со слезами, и вот – прогулка с сыном, который лезет в лужу. Людмила ушла вся в себя, настроение подавленное, и она даже не замечает группу мамочек с детьми, которые тоже вышли на прогулку. Они не общаются с Людой, а смотрят как-то презрительно на нее, с высокомерием. Да, этот новый микрорайон считается одним из лучших по благополучию, но жильцы здесь просто отвратительные, как и эти мамочки, которые любят шепотом обсудить Людмилу. То ли дело та уютная хрущевская пятиэтажка, в которой Люда с семьей снимали квартиру – там все соседи добрые.
— Сережа, не лезь в лужу!
Одно неосторожное движение, и Сережа рухнул пластом в эту лужу. Люда подбежала, в отчаянии стала стряхивать грязь с комбинезона сына, ругать его.
— Вот, посмотрите, она бьет ребенка, — услышала она где-то сбоку. – Такая вот мамаша, мы давно за ней следим. Всегда злая, за ребенком не следит, надо было бы принять меры, обратить уже внимание на эту семейку.
Люда обернулась и увидела, как одна из мамочек кружит рядом, держа телефон на вытянутых руках. Явно видео снимает.
— Женщина, прекратите снимать, я не бью ребенка, я грязь отряхиваю.
— Как же, как же! – закричала другая мамочка из кучки женщин. – Ваши соседи нам рассказывали, как плачет ваш ребенок за стеной, как вы ругаетесь, а вчера вообще скандал устроили. Надо бы проверить вашу семью!
Да что за день такой? Бежать с этого двора! Сережку на руки не возьмешь, он мокрый и весь в грязи. Он помчался, быстро перебирая ножками и держа маму за руку.
— О, посмотрите, как она волочет бедного ребенка, — женщина не выпускала из рук телефон. — Сначала избила, а теперь еще и по асфальту тащит!
А на следующий день пришел хмурый участковый с папкой подмышкой. Представился и сказал:
— Тут сигнал поступил от жильцов, мол, шумите, ребенка истязаете, даже видео предоставили. Вот, зашел с проверкой.
— Но я не била своего ребенка, я грязь отряхивала!
— Да я тоже ничего такого ужасного не разглядел на видео, но сигнал поступил.
Ну все, хватит! Этот проклятый двор, дом, соседи и мамочки – все проклятое! Когда ушел участковый, Людмила позвонила Косте.
— Забери нас отсюда, пожалуйста, — сказала она. – Позвони той нашей хозяйке, может быть она еще не успела сдать другим жильцам квартиру.
Удивительно – но не успела, и с радостью хотела бы еще раз сдать эту квартиру прежним жильцам, даже цену не повысила. Когда Люда собирала вещи, пришла мама.
— Что это ты тут делаешь? Уборкой, что ли, занимаешься?
— Ага, уборкой. Мы убираемся с Сережкой из этой квартиры.
— Это ваша квартира, тебе подаренная!
— И оформленная на папу! Мне такой подарок не нужен. Вы же ни с чем не считаетесь – ни с моим мнением, ни с мнением моего мужа, вы сделали так, как вам удобно. А еще вам выгодно было выжить Костю отсюда, потому как вы его ненавидите. Это такой подарок? Нет уж, живите сами в этом курятнике, если хотите.
Отец наотрез отказался продавать эту квартиру и пустил в них квартирантов, по сути – чужих людей. Он сказал – Сережка вырастет, ему достанется. Люда с Костей и сыном вернулись в свое прежнее съемное жилье, чему очень обрадовались соседи, уже ставшие почти друзьями. Ничего – будет возможность, возьмут ипотеку, а пока так комфортно, главное – без ссор, далеко от родителей и того дворового курятника.
