О том, что неправильно и некрасиво вешать все бытовые дела на одного, Юля и Леша договорились сразу же, как решили жить вместе. Ну в самом деле — что это за домостроевские пережитки прошлого — когда домашняя работа сваливается на одну женщину, которая, между прочим, тоже работает и тоже устает.
«Так-то, даже по природе мужчина чисто физически сильнее и выносливее женщины, — рассуждал Леша. — Работаем мы с тобой в офисе, добираться до дома примерно одинаково — около часа. Ты проработала восемь часов, я проработал восемь часов, плюс дорога в общественном транспорте в час пик. Разве кто-то может на полном серьезе говорить, что женщина должна отрабатывать дома вторую смену, потому что она меньше устала? Не меньше! А, может, даже и больше, ведь она физически слабее.»
Юля слушала его речи и таяла от восхищения. Надо же, какие разумные рассуждения! У всех подружек мужья, какими умными ни были, до таких простых вещей не способны додуматься. Или им это просто невыгодно?
И ведь такие мужья утверждают, что дел сейчас по дому — кот наплакал, знай только кнопки нажимай. Только вот вопрос: если это все так легко и просто, не требует ни сил, ни времени, почему на эти кнопки должна женщина нажимать?
Нет, ее Леша не такой. Очень современный молодой человек. Повезло ей — сама себе завидует! И Юля с восторгом смотрела на Лешу: какой же он замечательный!
А Леша от своих слов отказываться и не думал. Только… Получалось все время как-то не так.
В субботу утром Юля собиралась гладить белье, которое накопилось за неделю и попросила Лешу вымыть пол, чтобы сэкономить время и, сделав быстро все дела, пойти гулять. Леша, валявшийся на диване с телефоном полностью одобрил этот план как разумный и рациональный.
«Так, — скомандовал он. — неси швабру. И ведро. Где у нас моющее средство? Давай, ты воды налей, а я пока доиграю.» — Юля бросила Лешину сорочку, которую начала гладить, и налила воды: «Всё готово. Ты откуда начнешь?» — «С кухни. Ты давай, пока вынеси оттуда все табуретки, сдвинь стол к другой стене, с пола убери коробки и подмети. Я еще одну партию сыграну и быстренько протру пол.»
Юля поняла, что гораздо быстрее вымыть пол самой, но решила пойти на принцип. Обещал — пусть моет. Она выполнила все его распоряжения и пошла гладить дальше, но буквально через минуту услышала: «Юль, я всё. Можешь табуретки обратно заносить и воду выливать!» — довольный собой Леша снова плюхнулся на диван.
Готовить Леша тоже никогда не отказывался — он мог виртуозно сварить пельмени или сосиски, однако почему-то морщил нос, когда то же самое готовила Юля. «Зай, ну мы же вчера сосиски ели… Ты бы хоть курочку пожарила… или котлеток… Я с пюрешкой люблю!..» — «Я тоже, — хитро улыбалась Юля. — Сделаешь завтра?»
Но завтра Леша внезапно задерживался на работе и готовить ужин приходилось Юле. Или, приходя домой, он сообщал, что не голоден — что-то отмечали на работе и «было много всякой еды», поэтому, если Юля хочет есть, она может сама себе «что-то сообразить».
С глажкой белья получалось еще интереснее. Гладить Леша умел только что-то прямое, например, полотенца. Или наволочку. А даже «прямое», но большое — простынь или пододеяльник вызывали у него смутную тревогу, что уже говорить о «фасонном», как он называл свои сорочки и Юлины блузки. «Давай ты белье погладишь сама, а я пока помою сантехнику» — предлагал он, и Юля с восторгом соглашалась. Когда же белье было выглажено, оказывалось, что сантехника «не такая уж и грязная», поэтому мыть ее сейчас нет никакой необходимости.
«Тебе помочь?» — кричал из комнаты Леша, когда Юля собиралась накрывать на стол к ужину. — «Да, будь добр!» — отвечала она. — «Сейчас!» — и Леша шел в туа_лет минут на десять. Потом в душ. А потом вспоминал, что ему срочно надо что-то проверить в интернете и падал на диван с телефоном.
«Иди ужинать!» — звала обиженная Юля. — «Ой, а что, все готово? — удивлялся Леша. — А ты чего меня не подождала? Я же сказал, что помогу!»
Происходящее нравилось Юле все меньше и меньше. Она начинала понимать, что все «передовые взгляды» на быт — только красивые слова. Почему-то все время выходило так, что что-то делать приходилось ей самой. Больше того, Леша умел находить такие слова и поворачивать все так, что Юля постоянно чувствовала себя виноватой, будто бы она что-то не так сделала или не так поняла.
Она решила приметь тактику «зеркала» — вести себя точно также, как и Леша, но не тут-то было.
На предложение «вынести из коридора всю обувь», чтобы она смогла вымыть пол, Леша на повышенных тонах объяснял, что, если взялась что-то делать, надо это делать самой, без ассистентов. На отговорку «у меня срочные дела, сходи в магазин сам или жди, когда я освобожусь» следовала целая лекция о «зонах ответственности» и неумении распределять свое время. Не работало. В обратную сторону — не работало.
И даже больше — очень скоро выяснилось, что предложение «отдохни» означало не «отдохни, я сделаю сам», а «отдохни, сделаешь потом». Когда Юля пыталась поговорить о том, что ее совершенно не устраивает такое положение дел, Леша морщился и просил «не истерить», «не грузить» и «не выносить мозг».
«Подожди, но ведь ты сам говорил — мужчина сильнее физически… Мужчина меньше устает, поэтому ему проще делать домашнюю работу…» — «А что, ты считаешь, что я ничего по дому не делаю?» — удивленно поднимал брови Леша и у Юли не хватало смелости ответить ему «нет».
…От Леши Юля все-таки ушла. Просто так. «На ровном месте». Без сцен и скандалов. Без видимых причин. «Так получилось,» — говорила она подружкам, не вдаваясь в подробности. Она и сама толком не могла объяснить, почему ушла.
«Просто она лентяйка, — говорил о ней Леша своим друзьям. — Я, видите ли, мало ей помогал по дому. Наверное, хотела все на меня повесить, но на меня где сядешь, там и слезешь. Вот и ушла. Наверное, искать ду_рака, которому можно будет на шею сесть и ножки свесить.»
