– Теперь тетя Лена будет твоей новой мамой, – папа сказал это так торжественно, словно выступал на сцене.
– Нет! Не будет! – резко закричала Аня и, едва сдерживая слезы, выскочила из-за стола.
Новоиспеченная жена и теперь хозяйка этого дома не успела даже рта открыть, как малышка вернулась с портретом, который сняла со стены:
– Вот моя мама! Другая мне не нужна! Сами ешьте свой торт.
– Вернись за стол, – рассердился отец. – Сейчас же!
Но Лена вдруг громко рассмеялась:
– Прекрасно! Не надо кричать на ребенка. Для этой упрямой девочки я согласна быть тетей Леной. А вот для тебя – исключительно Еленой Прекрасной…
– Договорилась, – улыбнулся Андрей. – И Аня, уверен, со временем оттает и тоже тебя полюбит.
– Никогда! – тут же послышалось из коридора. – Никогда не полюблю.
Отец тут же встал и в гневе пошел за дочкой. Она уже успела хлопнуть дверью детской. Когда он влетел, Аня сидела в слезах в обнимку с портретом:
– Ты будешь меня бить за то, что я люблю маму?
Андрей растерялся. Гнев улетучился. Мужчина присел на кровать и стал объяснять:
– Анечка, я понимаю, что ты скучаешь по маме. Мало времени прошло. Но и ты меня пойми – мне нужно больше времени проводить на работе. Тебе нужна рядом женщина, которая научит тебя всяким женским премудростям.
– Как Василиса в сказках?
– Да, да, точно! Как Василиса.
– А ты их разве не знаешь?
– Нет, мужчинам совсем другие премудрости нужны. Помнишь, ты ведь обещала маме меня слушаться?
– Помню, – Аня всхлипнула.
Тот день она помнила очень хорошо. Мама уже долго болела, и они с папой пришли к ней в больницу. Аня еле-еле маму узнала. Она совсем похудела, была очень бледная, почти ничего не говорила, просто смотрела на Анечку, гладила ее по голове и уже на прощанье попросила во всем слушаться папу.
Больше Аня маму не видела.
Они стали жить с папой вдвоем. Он водил ее в садик, читал сказки на ночь, ходил с ней гулять. Иногда приезжала бабушка, мамина мама. Тогда папа работал до самой ночи, зато выходные они проводили вместе.
А потом все изменилось.
Появилась тетя Лена. Она громко разговаривала, часто смеялась, ярко красила губы и ногти – Аня не помнила, чтобы у мамы были такие руки. Бабушка стала появляться совсем редко, и вот теперь папа говорит, что эта тетя Лена – ее новая мама.
Все это пролетело в голове девочки за секунды. Она посмотрела папе в глаза, увидела там слезинку… Шумно вздохнула, вытерла слезы ему и себе, и глубоко кивнула:
– Хорошо, папа, я буду тебя слушаться.
– И тетю Лену?
– Я буду стараться. Слушаться, – уточнила Анечка. – А любить буду маму.
– Хорошо. Спасибо.
Отец обнял ее и пошел в зал – к Елене Прекрасной. Та смотрела в окно.
Обернувшись, сказала:
– Да уж, намучаемся мы с ней.
– Не думаю. Просто подожди. Не надо лезть к ней в душу. Нужно время, она рано потеряла маму, и, знаешь, она уже взрослая не по годам.
– Ну не знаю, не знаю. Посмотрим.
Жизнь потекла своим чередом.
Елена и правда прекрасно ладила с мужем, а с падчерицей решила не заигрывать: ну, не любит, что тут поделаешь? Главное, чтобы истерик больше не устраивала.
Шестилетняя Аня, на удивление мачехи, беспрекословно выполняла все ее просьбы, не вступала больше в споры, не капризничала. Но тепла между ними не появилось и спустя пару лет, хотя Елена заботилась о девочке, наряжала как куколку, покупала игрушки и книжки. Аня сухо говорила «спасибо», однако держала дистанцию – старалась не прикасаться, вопросы задавала при крайней необходимости, все новости рассказывала папе.
Не случилось мучений и в школе.
Девочка с первого класса стала любимицей учительницы – старательная, спокойная, сообразительная. Любили ее и одноклассники. Дома с ней тоже не было проблем. Она ничего не требовала, без пререканий помогала Лене по хозяйству, сначала по мелочи, потом больше. И все больше и больше нравилась своей мачехе, которая уже и рада была бы обнять ее, посекретничать, но просто не могла преодолеть холодную стену, что они между собой выстроили.
К пятому классу девочка стала называть мачеху Еленой Петровной, это еще больше их отдалило. К тому времени, правда, Аня уже перестала ревновать мачеху к маме. Ей нравилось, что Елена Прекрасная – отец так и звал ее – всегда веселая, жизнерадостная. Нравилось, что она вкусно готовит, что не ссорится с Андреем, что папа счастлив. Ну и особенно Аня ценила, что она не читает ей нотаций.
А Лена мечтала родить сына. Лечилась, переживала. Когда наконец получилось, много месяцев лежала на сохранении. Волновалась, конечно, как примет братишку падчерица. Даже предложила ей выбрать имя для малыша. Аня предложила назвать мальчика Андреем – как папу.
Когда Андрюшка с мамой оказались дома, девочка стала Лене первой помощницей. Она так ловко и с такой любовью обращалась с братом, что у мачехи сжималось сердце: «Господи, как холодна я была с совсем маленькой девочкой, которая потеряла мать, – корила она себя. – Обижалась на нее, даже игнорировала, словно сама ребенок. Я ведь даже не пыталась найти ключ к ее раненому сердечку. А ведь теперь у меня могла бы быть такая чудесная дочь…»
Где-то после года Андрюшка сильно заболел. Начались бессонные ночи, Аня помогала мачехе как могла. Однажды вошла в комнату и увидела, что Елена Петровна заснула, сидя в кресле у постели сына.
Малыш спал. Девочка дотронулась до его лба и поняла, что температура спала. Она тихонько тронула Лену за локоть:
– Андрюше лучше.
Елена Петровна проснулась, встала, губами проверила лоб малыша, а потом вдруг прижала к себе Аню и разрыдалась:
– Дочка, прости меня! Мне так жаль, девочка моя, так жаль. Прости меня, прости.
Девочка обняла ее в ответ:
– Ну, перестань плакать, мама. Андрюшка поправился, теперь все у нас будет хорошо.
