Настя, с сумками в руках, вошла в родительскую избу и застыла в недоумении; за обеденным столом сидел отец, а рядом с ним на отдельном стуле сидел ребёнок, которому на вид было не больше трёх годиков. При этом отец Насти с нескрываемым восторгом кормил этого ребёнка супом из ложечки, восклицая:
— Ах, молодец, Вовка! Как ты хорошо кушаешь!
— Папа, здравствуй, — нарочито громко сказала Настя.
— Привет, — буркнул отец, даже не оглянувшись, и тут же опять сказал ребёнку: — Так ты у меня скоро настоящим мужиком станешь.
— А где мама? — с каким-то надрывом спросила дочь. Чувствовалось, что она обижена тем, что отец не заключает её как всегда в горячие объятия.
— Да, она где-то там ходит, — опять пробурчал отец. — Нам с Вовкой пока не до неё.
Дочь бросила сумки у порога, подошла к столу, села на свободный стул и уставилась на ребёнка.
— Папа, это кто? — недовольно спросила она.
— Ребёнок, — усмехнувшись, ответил отец, и, наконец-то, посмотрел на дочь. — А ты чего приехала?
— Просто приехала. Вас захотелось навестить. Папа, а что это за ребёнок?
— Этот Вовка, мой внук. — Отец продолжал кормить ребёнка, который при этом удивлённо уставился на незнакомую тётю.
— Как внук? — не поняла дочь. — Какой ещё внук?
— Обычный, — довольно усмехнулся отец.
— Как это, обычный? У тебя, вроде внебрачных детей не было. – Настя с трудом произнесла эти слова, а потом неуверенно добавила: — Или… были?
— Знаешь, Настёна, — отец говорил не отрываясь от процесса кормления ребёнка, — после того, как ты в прошлый свой приезд нам с матерью заявила, что вы с мужем детей не планируете, всё в нашей жизни с матерью поменялось.
— Как поменялась? – Дочь совершенно не понимала отца. — Что значит поменялось?
— Кушай, Вовка, кушай, — опять запричитал отец, работая ложкой. — Ты теперь главный в нашей семье.
— Папа, что это значит?! — В глазах Насти появилась паника. — Что у вас поменялось? Ты можешь мне объяснить?
— Ну, во-первых, наши смыслы с мамкой рухнули. Мы ведь думали, что с появлением внуков мы ещё немножко поживём полной жизнью. Нам же заботиться нужно о ком-то. Понянькаться, любовь нерастраченную на кого-то излить. Ты же уже выросла. Так что, после твоих слов загрустили мы, а потом опомнились. Потому что вспомнилось мне, как по молодости влюблён я был в нашу покойную соседку Нюру.
— Чего? — Дочь заметно напряглась.
— Да-да. — Отец усмехнулся. — Мать тоже про это знает. Так я был в эту Нюру влюблён, что прямо с ума сходил. И всё у нас с ней почти получилось, да только она хвостом махнула, и за Степана замуж выскочила. Он из армии пришёл не вовремя. А потом родилась у них девочка Вера. Затем Степана не стало, и Вера выросла и уехала в институт.
— И что? — Дочь холодно посмотрела на ребёнка. — Причём здесь этот мальчик?
— Так Вовка – это же сын Веры. Она недавно вернулась, в дом матери. Одна вернулась, без мужа. Понимаешь, какая связь?
— Не понимаю.
— Странно, — отец опять усмехнулся. — Такая взрослая, и не понимаешь. Раз я был влюблён в его бабушку, значит, Вова запросто мог стать моим внуком.
— Папа, он бы мог им быть, если бы ты был Веркином отцом, — раздражённо воскликнула Настя.
— А может так оно и есть? — хохотнул вдруг отец. — А вдруг? Я же не стану делать какие-то там ДНКа. Правильно?
— Папа… — Настя замерла в замешательстве. — Ты думаешь, что ты говоришь?
— Думаю, конечно. Ещё раз повторю, мы в этом деле обойдемся без всяких там анализов. Мы ведь люди такие, если решили, что это мой внук, значит, так оно и есть. Тем более, Вера ласкать его нам не запрещает. Да, Вовка? Внук ты нам с бабулей?
— Да! — отчётливо ответил мальчик и опять потянулся открытым ртом за ложкой в руках деда.
— Папа, а если это не внук?
— Скорее всего, что это так и есть, — отец засмеялся. — Но нам-то с матерью выбирать не приходится. Мы и на такого внука согласны. Пусть у нас будет родной внук от неродной дочери.
— Да вы чего? Вы тут все с ума сошли, что ли?! — вырвалось у Насти.
— Ну, если и сошли, то не больше, чем вы с мужем. Главное, теперь у нас есть наследник, и на сердце у нас стало спокойнее.
— Но это же незаконный наследник!
— Ничего, ничего, завещание покажет, законный он, или не законный. – Отец вытер мальчику рот полотенцем. — Ну, ладно, Вовка, мы с тобой поели, теперь можно пойти и погулять. А тётя Настя посуду за нами помоет.
Отец взял мальчика на руки и понёс его к двери. Дверь хлопнула, и Настя, почему-то, вздрогнула.
Минут через пять на пороге появилась Ольга.
— Настенька приехала! Доченька! — радостно воскликнула она, распахнула объятия и тут же тревожно спросила: — Ты чего плачешь, дочка? Случилась что?
— Мамочка! – Настя кинулась в материнские объятия, и тут её прорвало. Она не просто заплакала, она зарыдала. — Мне папа сейчас такого наговорил. Такого наговорил. Неужели это всё правда?
— Ты про Вовочку, что ли? — заулыбалась мама. — Хороший мальчик, да? Уж так мы его с отцом полюбили!
— И ты тоже туда же, да? — Настя заревела ещё сильнее. — Мальчик хороший, а я плохая, да? Ну, почему у вас так?! Почему вы чужого ребёнка любите больше, чем родную дочь?
— Ну что ты глупости говоришь? — Ольга ещё крепче прижала дочку к груди. — Просто он маленький, детка моя. Тут порой люди собачонку какую любят как ребёночка, а настоящего дитятю — разве его можно не полюбить?
— Но он же чужой! Мамочка, он же вам не родной!
— А где нам не чужого взять? Да и чужие, они ведь, порой, любят посильнее, чем родные.
— Мама, что ты говоришь? – Дочка никак не могла успокоиться. — Я вас люблю очень сильно!
— Так это я не про тебя, Настенька, Это я, вообще, про жизнь.
— Мама, — дочка вдруг оторвалась от материнского груди, — а если я вам сама мальчика рожу? Или девочку?
— Тогда мы станем самыми счастливыми людьми на свете.
— А этого мальчишку — куда вы его денете?
— Ты сначала роди, — улыбнулась Ольга. — А нашей любви не только на двоих, её на десятерых детишек хватит…
Анисимов
