– Люсь, ну пойдем!
Люся все-таки оторвала взгляд от монитора, на котором высвечивались цифры отчета, и подняла голову. То, что Пашка не уйдет, было ясно. Настойчивый и упорный, он славился не только своим умением добиваться любой поставленной цели, но и назойливостью. В офисе его за глаза так и прозвали – Муха, потому что жужжал как то самое надоедливое насекомое. А фамилия Мухин ему как нельзя лучше подходила.
– Паша, – как можно терпеливее и спокойнее отозвалась Люся, – я тебе уже три раза сказала, что не хочу идти с тобой ни в ресторан, ни в бар, ни на каток. Никуда. Ты же русский язык понимаешь? Слышишь хорошо?
Паша покраснел, но не отступился. Оперся ладонью о Люсин стол, едва не задев стоящую там чашку с давно остывшим кофе, и наклонился ближе. Люся непроизвольно отодвинулась.
– Люсь, ну что тебе стоит, – занудил он. – Ну всего разочек! Ты же видишь, я стараюсь! Ну, пойдем! Я столик закажу в «Перце», хороший ресторан, не из дешевых! И все оплачу, разумеется. Давай, соглашайся!
Люся вздохнула, даже не пытаясь скрыть свое недовольство. То, что Паша называл ухаживаниями, а сама Люся – не иначе как приставаниями, началось почти месяц назад. И с тех пор ни единого дня в офисе не обходилось без назойливых уговоров со стороны непрошеного ухажера. Паша-Муха вился вокруг Люси, и правда походя на насекомое возле цветка. Уговаривал, просил, нудил, пару раз даже пытался грубо шантажировать. Люся не поддавалась. Паша не нравился ей. Нет, он был вполне симпатичным – высокий, стройный, с атлетической фигурой, густыми пшеничными волосами и выразительными голубыми глазами. Но скверный характер Павла сводил на нет любые его потуги к сближению.
Впервые поняв, что ей выпало сомнительное «счастье» стать объектом Пашиных воздыханий, Люся попыталась четко и однозначно дать понять: ей это не интересно. Однако назойливый Муха не сдался. Он продолжал с завидным упорством, достойным лучшего применения, навязывать Люсе свое общество, приглашая в самые разные места – причем преимущественно в те, куда Люся бы не пошла и с приятным ей мужчиной, зато сам Павел ходил охотно.
Вот и сейчас он настойчиво зазывал ее в «Перец». Люся неплохо знала этот ресторан – приходилось там бывать. Заоблачные цены и весьма скромное меню с блюдами сомнительного вкуса, чаще всего пересоленными или чересчур острыми, ее не привлекали. Кроме того, Люся предпочитала азиатскую кухню, а «Перец» был скорее ближе к грузинской.
Однако Павла такие мелочи, судя по всему, не волновали. В своем непоколебимом упорстве он продолжал настойчиво талдычить одно и то же, пропуская мимо ушей Люсины возражения.
Коллеги ей сочувствовали. Сначала посмеивались, потом стали откровенно жалеть. В офисе у Люси было немало приятельниц и даже подруг, с которыми она делилась своими переживаниями и в том числе – страданиями по поводу неуемного Павла. Но и постороннему взгляду трудно было не заметить ту назойливость, с которой Муха старался добиться внимания сослуживицы.
Если вначале настойчивость Паши огорошила Люсю, потом – стала смешить, то к концу третьей недели начала откровенно раздражать. Павел не унимался. Названивал ей даже во внеурочное время, но с этим как раз оказалось справиться проще всего – Люся просто внесла номер Мухи в «черный список». А вот избавиться от нежеланного ухажера в офисе, увы, возможности не было. Паша не давал Люсе проходу, встречая чуть ли не у порога. Несколько раз дарил цветы – неизменно одуряюще пахучие лилии, которые Люся терпеть не могла и тут же выбрасывала в мусор, потому что от резкого сладкого запаха у нее начинала обостряться аллергия. Однако даже такой непрозрачный и недвусмысленный намек, как выброшенные в мусорную корзину дорогие цветы, не сказал Паше ничего. Он продолжал дарить букеты, не скупясь.
– Слушай, может, он ненормальный какой? – как-то раз поинтересовалась Люся у коллеги.
Они стояли в курилке – единственном в офисе месте, кроме, пожалуй, еще женского туалета, где можно было спрятаться от Паши. Павел не курил, и это, наверное, было его единственным достоинством, на взгляд Люси.
– Да вроде обычный, – коллега пожала плечами. – Адекватный. Ну, в работе, по крайней мере. Тебе просто не повезло, – коллега сочувственно потрепала Люсю по плечу. Ну, может, перебесится еще. Погоди.
– Да уже сил нет терпеть эту дичь, – вздохнула Люся. Затушила окурок и вышла, чтобы через пять минут обнаружить Павла около своего стола.
– Пойдем, – нудил он, видимо, считая подобные «приглашения» высшим уровнем заигрывания и флирта. – Будет здорово, я обещаю!
Люся скривилась, уже не заботясь о том, чтобы держать вежливое выражение лица. Ей предстояла еще масса работы – в последние два дня она подменяла заболевшую коллегу, беря на себя еще и ее рабочие обязанности. Вот и сейчас Муха отвлек Люсю от важного отчета, в котором ни в коем случае нельзя было допустить даже малейшей ошибки – косяки грозили серьезными проблемами, как самой Люсе, так и всей фирме.
– Пойдем, – продолжал повторять Павел как заведенный. – Пойдем, Люсик, завтра как раз пятница, можно будет посидеть подольше вдвоем…
От мысли о том, чтобы остаться наедине с этим чудовищным занудой, у Люси стало кисло во рту. Она непроизвольно схватила со стола кружку с кофе и отхлебнула. Скривилась еще раз – остывший напиток на вкус напоминал помои.
Нудящий над ухом Пашка же напоминал уже даже не столько назойливую муху, сколько маленького ребенка, упрямо выклянчивающего у мамы игрушку. Но если от малыша можно было бы и впрямь откупиться безделушкой, то с Павлом такой номер явно бы не прошел. Люся знала: стоит только дать слабину, и Муха решит, что она сдалась, уступила его «невероятной харизме и потрясающему очарованию», а то и вовсе влюбилась. Откуда в голове взрослого, симпатичного и не обделенного женским вниманием мужчины такое непробиваемое несовпадение с реальностью и упорное нежелание видеть факты – Люся искренне не понимала, как ни старалась.
– Пойдем, Люсик…
– Я сколько раз просила так меня не называть! – не выдержала Люся.
Почему-то эта уменьшительно-ласкательная версия своего имени безумно раздражала Люсю. Как будто в детском саду сюсюкается, честное слово!
– И у меня еще полно работы! – продолжала Люся, которую уже понесло. – Если тебе нечем заняться, иди прицепись к кому-нибудь другому!
– Да никто другой мне не нужен! – возмутился Пашка. – Ты мне нравишься! Именно ты!
Он снова навис над Люсей, опять чуть не опрокинув кружку с кофе. Люся отодвинула емкость подальше от Пашкиной руки. Поболтала в чашке остывшую жижу, отставила, надеясь, что Пашка поймет намек. Он не понял. И не предложил принести свежего горячего кофе, зато опять завел свою шарманку «пойдем» да «пойдем».
«Опять придется задерживаться на работе», – с горечью подумала Люся. Из-за неуемного Пашки она уже не первый день оставалась в офисе дольше положенного, чтобы успеть закончить дневную работу. Строгий шеф не терпел задержек в исполнении подчиненными их служебных обязанностей, незамедлительно лишая премии. А деньги Люсе были очень нужны.
Пашка же был только рад, когда Люся задерживалась. Потому что задерживался вместе с ней. И, если бы не ночной охранник, прибывавший в офис в шесть вечера, когда уходили все сотрудники, Люся бы оставалась с назойливым ухажером вдвоем. А эта перспектива ее весьма пугала. Кто знает, что может взбрести в голову упертому мужчине?
Некстати вспомнились слова коллеги – о предыдущей пассии Мухи.
– Ты ведь не первая, к кому он вот так клинья подбивал, – делилась сплетнями коллега. – Была тут такая Анька, бухгалтерша. Вот Паша на нее глаз положил. Тоже изводил своими цветами да приглашениями.
– И что? – полюбопытствовала тогда Люся.
– Да ничего хорошего, – буркнула коллега-сплетница. – Уволилась она.
– Мда уж, для меня это точно не выход… – протянула Люся.
Увольняться она не планировала. Но и сидеть до ночи в офисе – тоже. Поэтому сейчас Люся решительно повернулась к Паше и, глядя ему в глаза, сказала:
– Так. Я тебе повторяю еще раз – ты мне не интересен.
– Но…
– Никаких «но»! – отрезала Люся. – Я с тобой никуда не пойду, сколько ни зови.
– Но я люблю тебя! – возмутился Пашка.
– Не любишь! – отрубила Люся. – Если бы любил, то ты бы как минимум к моим желаниям прислушивался! Сколько раз я тебе говорила, что лилии терпеть не могу? У меня на них, между прочим, аллергия! Нет – тащишь чуть ли не каждый день!
Паша набрал в грудь воздуха, чтобы возразить, но Люся ему не позволила.
– В «Перец» этот твой я тоже не пойду и под страхом смерти! И об этом я тебе талдычу уже который раз, а ты не слышишь! Ты вообще дальше собственного носа и не видишь ничего!
Люся ткнула пальцем в грудь мужчине.
– Уперся, как баран в ворота рогом – «Люся, Люся»! Хоть бы раз внимание обратил на Катьку – сохнет же она по тебе! И лилии любит. Взял бы свой веник да к ней подкатил.
Паша только рот разевал, глядя на девушку. А Люся продолжала:
– Ты меня в упор не замечаешь – ни мои интересы, ни желания, ни предпочтения, ничего! Вот когда научишься хоть немного мнения других людей учитывать, а не только свое бесценное, тогда и поговорим! А пока что – иди отсюда!
Люся испуганно прикусила язык, но было уже поздно. Она внутренне съежилась, ожидая резкой реакции Павла. Однако мужчина, против всех ожиданий, вдруг спокойно уточнил:
– То есть, если я научусь, ты дашь мне шанс?
Люся пожала плечами. Почему бы и нет? В конце концов, Паша был вполне милым, если бы не его упертость и эгоизм. И если он это преодолеет – возможно, что-то у них и получится.
А шанс надо давать всем. Особенно если они искренне хотят исправиться.
Юля С.
