Инга выглядела так, словно она не Инга, а Варвара-краса. Коса у нее впрямь была впечатляющая – длиной до эпицентра «мадам Сижу», толщиной в буквальном смысле в руку (да не у самого запястья, а повыше), и притом глубокого тона гречишного меда с отливами темного золота.
Даже мальчишки в школе не слишком за косу эту дергали – впечатляли их ее размеры. Девчонки же все громко наперебой завидовали – и в школе, и в институте. И даже Ванька, с недавних пор ее законный супруг, знакомство начал со слов «вот это я понимаю, красавица, коса до пояса!»
Генетика в этом деле явно ошиблась, ибо папа Инги был вовсе лысый, у матери каждый волос следовало ставить на учет, старший брат обладал невзрачной шерсткой мышиного цвета. Папа даже сам шутил, что в проезжего молодца удалась Инга. Но притом косой дочери так гордился, словно лично ее вырастил, пропалывал и удобрения вносил.
Самой Инге было относительно все равно. Она была не против того, чтобы носить косу, ибо всеобщие восторги были ей приятны. Но и увидеть в своих волосах что-то особенно ценное у нее не получалось. Ну есть, хорошо, и дальше что?
Собственно, у нее и все остальное было ничего себе, не только коса. Тоже в стиле Варвары-красы – неброско вроде, но внимание привлекает. Мать ее с детства и одевала эдакой тургеневской барышней. Инга не слишком возражала, ибо парни разевали рот именно на нее, а не на модных соседок и одноклассниц. Вот и Ванька, хоть уже и женаты они, все смотрит щенячьими глазами.
***
В легкой блузочке нежно-зеленого оттенка, в черной расклешенной юбочке-миди и простеньких лодочках шла Инга на собеседование. Она уже три месяца искала работу, но сразу после получения диплома найти хорошее место не так просто – всем нужны сотрудницы с высшим образованием, не старше двадцати лет, и притом со стажем от десяти лет.
Ну или место оказывается совсем завалящим.
Инга же, несмотря на свою внешность, была девушка вполне современная, и намеревалась делать карьеру и профессионально самореализовываться. Она не ожидала, что ей сразу руководить доверят, но и начинать с «подай-принеси» за подачку размером чуть больше минималки не собиралась. Тем более, что Ванька работал, квартиру им подарила его бабушка, деньги на жизнь имелись – можно было не спешить и не хватать, что попало, ради куска хлеба.
И вот теперь попалось действительно завидное предложение, и ее пригласили! Конечно, секретарская работа не вполне по ее профилю, но фирма профильная, известная, и стартовую зарплату хорошую предлагает, и карьерные перспективы… Инга изучила в Интернете все, что нашла, про потенциального работодателя – ничего подозрительного. Наоборот, на хорошем счету. Корпоративная жизнь, повышение квалификации…
В приемной Ингу встретила девица примерно ее лет, похожая на картинку из современного модного издания: асимметричная стрижка, сложный «естественный» макияж, брючный костюм песочного цвета с белыми лоферами. Она осмотрела кандидатку так, словно собралась шить ей свадебное платье, явно не обрадовалась перспективам такой работы и сквозь зубы процедила «ждите!». Инга немного напряглась: все это здорово напоминало фильм «Дьявол носит Прада».
Но в кабинете не было мегеры-начальницы, а был симпатичный, что называется импозантный, мужчина лет сорока, при черном галстуке, но без пиджака и в рубашке в сиреневую полосочку. Он вежливо предложил садиться, представился Антоном Валерьевичем, и далее собеседование пошло вполне дружелюбно.
Посмотрев диплом Инги, послушав ее рассказ о себе и желаемых вариантах деятельности, Антон Валерьевич в конце концов заявил:
– Что ж, полагаю, мы можем попробовать с вами поработать. Опыта у вас нет, но откуда он возьмется, если вам не дадут нигде проявить себя? Но все же прошу учесть: если согласитесь, вам придется выполнить два условия скорее личного плана. Извините, конечно, но мы должны быть уверены в работнике, и работник должен соответствовать нашим корпоративным критериям.
Первое условие оказалось ожидаемым: никаких декретов в ближайшие пять лет! Инга охотно согласилась – ей самой как-то не хотелось в пеленки зарываться, и неважно, что Ванька уже прозрачно намекал, что неплохо бы мальчика, а потом и девочку. Подождет. Все разумные люди сегодня с таким не спешат.
А вот второе условие было крайне неожиданным. Антон Валерьевич внимательно осмотрел Ингу и заявил:
– И еще: вам придется сменить имидж! Извините за это, вы очаровательны и сейчас, но у нас современная компания, и коса и мода тургеневских времен в нашу концепцию не вписываются! Вы видели Карину в приемной? Вот что-то такое необходимо.
Инга задумалась. Она себя и не помнила без косы! И одевалась все время примерно так, как сейчас…
Но в чем-то Антон Валерьевич был прав! Действительно, это все ныне не модно и стильным не считается! Сейчас женщина должна выглядеть энергичной, компетентной и деловой, а не слабой и нежной. Особенно если она хочет в хорошую компанию на хорошую должность устроиться. И психологи рекомендуют не бояться перемен. Просто она как-то раньше об этом не думала…
– Хорошо, Антон Валерьевич! Я согласна. Если я могу считать себя принятой на работу, то сегодня же пойду в парикмахерскую и по магазинам!
– Конечно, вы приняты! На работу выходите с понедельника! – улыбнулся новый шеф.
***
До понедельника пришлось пережить немало неприятных минут. Парикмахерша, услышав от нее требование «градуированный боб с подбритым затылком», схватилась за сердце. Постригла в результате бесплатно, попросив разрешения косу продать.
Ванька, увидев ее с новой стрижкой, спал с лица, а потом устроил грандиозный скандал. Предъявил претензии: дескать, надо было с ним советоваться, и зачем нужна такая работа, где сотрудников уродовать себя заставляют. Первый раз поругались по-настоящему, ибо Инга как раз добытым местом гордилась.
Мать с отцом тоже за сердца похватались – им Ванька нажаловался. Когда отдышались и обозрели новую прическу – обозвали дочь «фоткой из журнала для дурочек». Объяснить им, что иначе приличную работу не получить, было невозможно – они-то и райсобес приличным местом считали.
Когда Инга сходила по магазинам и приоделась (пришлось молча с кредитки платить, ибо Ванька давать деньги не желал) – все только хуже стало. Ванька заявил, что она выглядит как мужик. Родителям она просто ничего не сказала.
***
Однако с понедельника все изменилось. На новой работе, в новом имидже Инга реально почувствовала себя новым человеком. Правы были психологи – это того стоило!
Работа оказалась несложной, но интересной. С зарплатой тоже не обманули, это уже через две недели выяснилось. Но и проблема одна была: работы было много, и обязанности Инги были таковы, что ей нередко приходилось задерживаться на службе – то документы какие-то занести им не успевали, то нужно было связаться с иногородним партнером, а у того разница во времени, то что-то доделать, то на утро что-то подготовить…
Ингу это не напрягало – только на заводе рабочий день с восьми до пяти, да даже и там периодически авралы бывают. Но вот Ванька постоянно бурчал и ходил с недовольной физией – постоянно-де ее дома нет, он женатый вообще человек или как?
Но вот что было примечательно: очень скоро Ингу перестало это беспокоить! Отрезанная коса словно забрала с собой целый пучок всяких комплексов, завязших в ее мозгах с детства! Она реально другим человеком становилась!
***
Инга с косой постоянно планировала траты, рассчитывала, что и когда можно купить, жалела себе лишнюю футболочку или сумочку взять.
Новая Инга себя баловала – у них в фирме женщины считали это необходимым. В конце концов, она же зарабатывает, и неплохо!
Инга с косой проводила немало времени на кухне, и ей вроде это даже нравилось.
Теперь стриженая Инга предпочитала полуфабрикаты, а еще лучше доставку. От Ваньки она почти ультимативно потребовала посудомоечную машину, ибо должность у нее представительская, и маникюр портить не годится. Ванька отказал, и Инга купила ее сама, нарвавшись на скандал из-за нехватки средств для оплаты ее расходов по кредитке.
Инга с косой была весьма чувствительна к мнению окружающих. Она подстраивала свое поведение под вкусы родителей, учителей в школе, подружек, преподавателей в институте, Ваньки.
Новая Инга ценила себя такую, какая есть, и требовала этого же от других.
И в новом коллективе она все это получала! Там хвалили ее обновки и поощряли ее желание жить по-своему. Антон Валерьевич делал ей комплименты. И шансы на повышение были, ибо на месте начальника одного из отделов сидела пожилая вобла, уже пенсионного возраста, чьи вязаные кофты однозначно не вписывались в общий дресс-код конторы. Инга даже высказалась по этому поводу, и девочки ей объяснили, что Ольга Викторовна в фирме со дня ее основания в далекие девяностые, и такой поневоле все позволено.
Инга стала ходить широким шагом, разговаривать требовательно с продавцами в магазинах и официантами в кафе. В ее речи появились слова «отношения», «креативный», «персонал», «лузер», «коучинг», «комфорт», и исчезли «любовь», «творчество», «дружба», «удобство» и «сотрудничество».
В фирме поощряли совместный досуг, и Инга охотно ездила с коллегами поиграть в боулинг, провести выходной на загородной базе. Были и посиделки в ресторане, и набеги на ночной клуб. Это прежней Инге хватало поездки на шашлычки на озеро, похода в кино или дешевую кафешку!
Что Ванька постоянно был недоволен – это Ингу не удивляло. В его заводском конструкторском бюро работали пузатенькие немолодые дяденьки, интересующиеся исключительно масштабами платежей за образование и лечение. Конечно, для молодого Ваньки их компания однозначно не подходила. А женщин там было мало, да и какие это женщины – тоже затюканные, невзрачные, всецело поглощенные мыслями о борщах и поделках для детского сада.
А на нее мужчины продолжали обращать внимание! Только это тоже были не те мужчины, что прежде – это были завсегдатаи барбершопов, в брендовой одежде, и без глупых требований насчет борщей и тем более детей.
Одно было странно: Инга теперь работала, получала неплохую как для начинающей зарплату, а денег в семье стало ощутимо меньше! Ванька скандалил. Проблема не решалась: Инга предлагала Ваньке найти работу подоходнее, а он ей — тратить поменьше, и оба на эти предложения не соглашались.
***
Все случилось на новогоднем корпоративе. Антон Валерьевич оказывал на празднике Инге особое внимание, не скрывал, что она его привлекает. И закончилось дело в раздевалке — тем самым, что стыдливо именуют «интимными отношениями».
Новая Инга не испытывала особого стыда из-за того, что изменила мужу. Связь с Антоном Валерьевичем обещала ей неизбежный карьерный скачок, ибо стало известно, что неубиваемая Ольга Викторовна наконец-то дозрела до пенсии. Ну и кто, спрашивается, должен занять ее место?
Пока суть да дело, они и дальше продолжили неформальное общение с шефом – к взаимному удовольствию. Очень изобретателен был Антон Валерьевич в определенных смыслах.
Каким образом все дошло до Ваньки – Инга не узнала. Просто пришла домой однажды (сперва отчет квартальный был, а потом еще они с Антоном задержались), а у порога сумки с ее вещами стоят! И Ванька такой безапелляционный:
– Сегодня переночуй, так и быть, а завтра чтобы духу твоего не было! Мы давно уже не семья – с того момента, как ты на работу эту растреклятую устроилась! Так что терпеть твои шашни с левым мужиком у меня ноль причин!
Родители к себе тоже не пустили — прикиньте! Дескать, опозорила их на весь белый свет, муж выгнал из дому как гулящую! Пришлось аварийно комнату на съем искать и соглашаться на какой-то клоповник.
***
Катастрофа разразилась через пару дней после получения документов о разводе. Зловредную Ольгу Викторовну с почетом проводили на пенсию, и тут же представили коллективу ее замену. И была это не Инга, а посторонняя тетя лет сорока, в кривоватом трикотажном платье и стрижкой «шапочка» на глупых химических кудряшках!
А Антон Валерьевич Ингу только на смех поднял, когда она вопросы стала задавать:
– Вот почему вы все считаете, что модные шмотки из вас специалистов крутых делают, а приятная неформальность в отношениях кого-то к чему-то обязывает? Дорогуша, я тебя силком не принуждал! И не обещал ничего конкретного! И это ты была замужем, а я давно разведен и совершенно независим!
Ошарашенная Инга напомнила ему требование насчет дресс-кода, и получила новый взрыв смеха, на сей раз сардонического:
– А это мы вас на вшивость так проверяем! Генеральный придумал после того, как попробовал Викторовну нашу заставить одеваться «современно»! Ох, как обстоятельно она ему рассказала, куда ему следует с этим требованием идти и что конкретно там делать! А такого завотделом, как Викторовна, найти – все равно что миллиард в лотерею выиграть!
Инга только непонимающе глазами хлопала. А Антон продолжил издевательски:
– Вот и велели на собеседовании предлагать всем разные глупости. Кому постричься, кому похудеть или поправиться, кому что. Даже тату набить как-то одному хмырю предложили. И вот кто соглашается – того только шестерками держать и можно. Нету в таких стержня, основы, личности, а какой без этого работник и руководитель? А вот кто встает сразу и на выход – тех ловим, уговариваем, и в списочек на «присмотреться внимательно»! Этих и на повышение можно – не через год, конечно, через несколько лет. А кто считает, что за год может повышение заработать – тот однозначно не должен его и через двадцать лет получить, ибо самоуверенность излишняя недопустима!
***
Что теперь делать – было непонятно. Ну, то есть ясно, что — увольняться. Новая Инга не могла допустить такого к себе отношения, она себя любила, ценила, и опускать свою самооценку никому не позволяла. Вот только за комнату надо было платить уже сейчас, и кроссовки ей новые нужны, и сумочка уже стиля «позавчерашний день», а новую работу еще найти надо…
Мария Гончарова
