На работе отключили свет, поэтому отпустили пораньше.
Спешить мне было некуда, и я, подставляя лицо осеннему солнцу, шла по улице.
Людей было мало, не у всех же на работе отключили свет. Но вот впереди я заметила фигуру старушки.
Она медленно шла одной рукой опираясь на палку, а другой катила за собой тележку-сумку, колеса которой грозились вот-вот отвалиться. Одно из них попало в выбоину на асфальте. Старушка потянула за ручку и колесо всё-таки отвалилось.
— Ну что ты будешь делать, — покачала она головой, пытаясь приделать его обратно.
— Вам помочь? — спросила я, понимая, что колесо мне не приделать, но дотащить сумку в руках вполне по силам.
— Да что тут помогать? Давно надо были её выбросить, да жалко. Она меня много лет выручала. В руках-то много ли унесешь, а на колеса погрузил и кати себе потихоньку, — говорила старушка, печально глядя на свою тележку.
Я заверила, что мне совсем будет не тяжело проводить до дома и донести её ношу. Она мне улыбнулась и поблагодарив заверила, что идти не далеко, всего лишь одну остановку.
— Тебя как звать, милая? — спросила она меня.
— Катя.
— Катя, так мою бабку звали, Царствие ей Небесное. А меня зовут Дарья Никитична.
— Приятно познакомиться!
Тележка была не столько тяжёлой, сколько неудобной, поэтому нести её в руках были несколько утомительно.
— Давай присядем, Катенька, — предложила Дарья Никитична, когда мы свернули во двор.
Я была ей благодарна за это предложение и с наслаждением присела на лавочку.
Дарья Никитична опустилась рядом со мной и, разглаживая складки на юбке, сказала:
— На рынок вот ходила. Купила два килограмма слив. Внуки очень джем сливовый любят. Сейчас приду домой, сварю. Варенька, внученька, обещала вечером заехать. Вот она обрадуется-то угощению.
— Моя бабушка тоже варила джем. Густой такой, как мармелад. Ножом можно было резать, — вспомнила я вечерние посиделки у бабушки и её баночки, накрытые холщовой тряпкой и перевязанные верёвкой.
Дарья Никитична улыбаясь качала головой и продолжала:
— Джем с детства варю. Помню, когда война была, пришли немцы на наш хутор. Коровку нашу забрали, поросёнка закололи и в мотоцикл погрузили. Куры, которые успели убежать, те спаслись, а остальных тоже забрали. Помню мама тогда вцепилась в плечи нам с сестрой и шепчет:
— Только молчите, только молчите, пусть забирают.
А я нашу Зорьку так любила. Глаза у неё были огромные и грустные. Она смотрит на меня и мне кажется, что вот-вот заплачет.
Я вырвалась от мамы, побежала к Зорьке. Подбегаю, за шею её обнимаю и кричу:
— Дяденьки, милые, не уводите нашу Зорьку.
А немцы стоят, смеются.
Мама подбежала, меня схватила, а я кричу что-то и плачу. Это я сейчас понимаю, что глупо было так жизнью рисковать, а тогда только Зорькины глаза и видела.
Немцы-то всё смеялись, а один достал автомат и направил на нас. Мама как закричит. Схватила нас с сестрой и на землю повалила, а сама на нас упала. От звука автоматной очереди заложило уши.
Не помню сколько мы так пролежали, но когда мама поднялась немцев уже не было. Не было у нас больше и хозяйства, кроме четырёх куриц, появившихся под вечер. Немцы-то и погреб у нас весь вычистили, оставив кучку картошки в углу.
Хорошо, что хоть в сад не успели заглянуть. Так-то у нас сливы в том году видимо невидимо, ветки аж гнулись под тяжестью. Вот она-то и спасла нас в ту зиму. Мама джема наварила. Его-то и ели с пресными лепешками из комбикорма.
Дарья Никитична достала из кармана платок и вытерла влажные глаза.
А потом во двор заехала машина и из неё выбежала девушка.
— Бабулечка, милая, ну зачем ты так меня пугаешь, — воскликнула она, подбегая к нам. — Я же все дворы обошла, искала тебя.
— Варенька моя, — обрадовалась Дарья Никитична. — А я джема хотела тебе сварить. Вот, на рынок сходила, слив купила. Да тележка моя сломалась. А Катенька мне помогла.
— Спасибо! Спасибо вам большое, — благодарила меня Варенька, когда усадила бабушку в машину. — Я знала, что она придет в этот двор. Мы здесь раньше жили, пока не купили квартиру в другом районе. А бабушка страдает потерей памяти. Я только на час из дома уехала, а она успела такое натворить.
Я провожала взглядом выезжавшую со двора машину и думала, как же повезло Вареньке, что у неё такая заботливая бабушка. И как же повезло Дарье Никитичне, что у неё такая внучка.
А эта встреча оставила в моей душе грустное, но приятное послевкусие.
«Джема что ли наварить. «, — думала я медленно бредя по осенней улице.
