Мы тогда после окончания школы (в то время восьмилетней) поступили в педагогическое училище в маленьком городке в ста километрах от нашей деревни. Жили в общежитии, и нам всё время хотелось домой. В последний учебный день перед выходным мы бежали на автостанцию, ехали домой. Переночевали — и в обратный путь. Но бывало и так, что на автобус мы опаздывали и выходили из города пешком, надеясь на попутные машины. Сейчас, по прошествии 30-ти с лишним лет я думаю: «Ума у нас нисколько, видно, не было, какие были глупые и наивные» Мыслей о том, что с нами может что-то плохое случиться, у нас даже не возникало. И нам всегда попадались только хорошие люди.
Но вот один такой поход домой нам запомнился надолго, объяснения которому так и не нашлось.
На автобус мы опоздали и вышли из города пешком в надежде на то, что нас кто-нибудь да подкинет. Но как назло ни одной попутной машины. «Да ничего, — говорим мы, — до ночи доберёмся» Это сто — то километров!
Так мы шли и шли. Проходили мимо деревень и посёлков, наконец, добрались до нашего района. Здесь места нам были более-менее знакомы. Ноги уже гудели, становилось всё темнее и холоднее. Телефонов тогда ещё не было, надежды, что за нами приедут, тоже.
Тут Татьяна говорит:
— Мы как-то с братом здесь на мотоцикле проезжали, по этой дороге можно сократить путь на пять километров, там ещё деревня какая-то была.
И мы свернули на дорогу, по которой, видно было, редко ходил транспорт.
Стало уже совсем темно и холодно, хоть это уже и середина мая была. Лёгкие курточки, в которых было даже жарко днём, сейчас не спасали от холода.
Наконец, дошли до этой деревни. Но дома здесь были такие развалюхи, с выпавшими окнами, провалившимися крышами. Ни о каких жителях не могло быть и речи. Но в самом конце деревни стоял довольно-таки добротный домик, очень старенький, но не покосившийся.
— А вдруг жилой? — с надеждой подумали мы.
И оказались правы. Дверь была закрыта с обратной стороны. Мы постучались — тишина, потом ещё раз. За дверью послышались шаркающие шаги и кто-то спросил очень хриплым голосом:
— Кто?
— Пустите нас, пожалуйста, переночевать, мы замёрзли.
Дверь со скрипом открылась, на пороге стояла бабушка, в потёмках мы не могли рассмотреть её. Бабушка развернулась и пошла в дом. Мы, решив, что раз она не закрыла перед нами дверь, то можно зайти. И мы с радостью заскочили, уже представляя, как прижмёмся к печке, чтобы согреться от холода.
Сумки мы оставили у порога. В нос ударил затхлый застоявшийся запах, какой бывает в домах, где уже давно никто не живёт.
Бабушка махнула нам рукой на старенький диван и, не сказав ни слова, ушла в чулан (в деревенском доме это кухня)
Это была обычная деревенская изба. При входе небольшая прихожая и здесь же стоял обеденный стол. Прямо комнатка, справа — чулан. Посреди дома стояла большая русская печь.
Свет бабушка не включала, но от света луны всё было и так хорошо всё видно. Занавески на окнах были оборваны и сиротливо свешивались или вообще валялись на полу. Весь пол был усеян дохлыми мухами. В доме было жутко холодно. Я потрогала печь — ледяная.
Вспомнив, что в сумках есть лёгонькие кофточки, решили надеть. Пошли к порогу за своими сумками и вдруг видим: бабушка подошла к печке. А надо сказать, что русские печи эти очень высокие. Мы, бывая у своей бабули, любили на них полежать-погреться и, отодвинув занавесочку, смотреть оттуда телевизор. Забирались на печку по деревянному приступочку.
У этой бабушки никакого приступочка не было. Она, захватившись за край печи, подскочила и прямо взлетела туда, сгорбившись, чтобы не удариться головой о потолок.
Нам не по себе стало. Мы хоть и занимались спортом, но такой трюк точно бы не смогли сделать.
Мы надели кофты, сверху куртки, прижались друг другу, но теплее не становилось.
Из-за занавески показались руки бабушки: длинные, морщинистые с выступающими венами, они свешивались с печи.
Закрыв глаза, я так сидела какое-то время, пытаясь хоть немного подремать. Но какой там сон! Холодно, просто жуть!
Когда же я открыла глаза, у меня, наверно, волосы дыбом на голове встали! Вместо рук с печи свешивались две огромные лапы, то ли собачьи, то ли волчьи.
Толкнув Таньку в бок, я кивнула ей на печку. Боясь, что она закричит, зажала ей рот рукой.
На печи зашевелились, заворочались, послышались какие-то хрипы, повизгивание. Лапы пропали и оттуда показался хвост. Потом кто-то спрыгнул с печи на пол, мы даже подумали, что это бабушка упала. А потом он (или она?) стал прыгать то на стол, то со стула на стул, то снова на печь, то с печи.
А потом она вышла к порогу и присела, и нам было её хорошо видно: длиннющие космы закрывали лицо, она стала крутить головой, нюхать воздух, как зверь. Мы сидели и дрожали, как два осиновых листочка, боясь пошевелиться. А она, посидев так, снова пошла в чулан.
В окне показалась огромная луна. И тут мы услышали вой, сначала тихий, а потом всё громче и громче. Сначала думали — в лесу, но нет — в доме. Вой доносился из чулана.
Взяли мы свои сумки и на дрожащих ногах пошли к выходу. Проходя мимо чулана, увидели как это существо (мы уже не понимали кто это) сидит у окна и воет, запрокинув голову. На печи никого не было. Мы потихоньку открыли дверь и вышли. Сердце подпрыгивало, готовое выскочить из груди.
Бежали мы отсюда сломя голову, хоть и не слушались нас ноги. Мы долго не могли успокоиться и понять: а что же это всё-таки такое было?
Через некоторое время нас осветили фары догоняющей машины. Она остановилась. В машине оказалась супружеская пара, они возвращались из города. Как оказалось, жили они в 20-ти километрах от этой деревни.
— Вы что это, девоньки, по ночам болтаетесь? — спросила женщина.
— Да мы на автобус опоздали и пошли пешком.
— Ну вы и отчаянные, ходить ночью в лесу, а у нас тут знаете сколько зверя разного ходит?
Мы им всё рассказали о том доме, как хотели переночевать. Они только над нами посмеялись:
— Какая бабушка? Деревня давным-давно нежилая, нет ни одного жителя, мы недалеко живём. Всех стариков дети увезли по городам, а в крайней избе одинокая бабушка жила, так её в дом престарелых забрали. Никого здесь не осталось.
— А что если не забрали? — не унимались мы.
— Нет, никак не могли оставить.
— Но ведь кто-то же дверь нам открыл? Кто-то всё же там живёт?
Мы их очень просили на следующий день съездить в этот дом. Они довезли нас до нашей деревни, спасибо им, и оставили номер своего домашнего телефона. Дома нас, конечно, сильно ругали. Мамы напекли нам пирогов и на следующий день проводили обратно.
Мы потом с Татьяной звонили новым знакомым. Они, как и обещали, съездили, проверили, но никого так там и не обнаружили. Так и остался этот случай для нас загадкой.
