Юльку угораздило родиться через пять лет после старшей сестры, и за столько же до рождения младшего брата. Так получилось, что она стала как бы лишней в семье. Лена – долгожданный первенец после двух неудачных беременностей, ясное солнышко, вокруг которой буквально плясали не только родители, но и бабушки с дедушками и дяди с тётями. По телефону обсуждались животрепещущие вопросы – как Леночка спала, кушала, ходила на горшок. Ей дарили всевозможные игрушки и выполняли её капризы.
Пару лет продолжалось безоговорочное царствование Царицы Елены, а потом круг её подданых сузился до папы с мамой – у прочих родственников появились свои младенцы: дети, внуки, племянники, и Леночку, хотя и любили по-прежнему, мягко отодвинули на второй-третий план. Следующая беременность у Леночкиной мамы оказалась совершенно незапланированной и неожиданной. Она очень хотела прервать её – только-только вышла на работу, смогла красиво одеваться, не зацикливаться только на заботах о ребёнке.
Леночка тоже не была в восторге от известия о том, что у неё появится братик или сестричка. Она настолько привыкла к единоличному преклонению, что отвергала саму мысль о новом члене семьи. Совершенно неожиданно будущего ребёнка сохранили благодаря папе. Он высказался в плане того, что любимая доченька – это прекрасно, но ему хочется сына, наследника и продолжателя рода. В конце концов женщины смирились, но родилась ещё одна дочка, Юля – нежданное, нелюбимое дитя.
С самого рождения она была лишней. Папе довелось сильно ограничить свои личные траты, маме опять пришлось уходить в декрет, а Леночка перестала быть самой маленькой и любименькой, и даже иногда её заставляли присматривать за малышкой, делиться с ней игрушками, и довольствоваться меньшей долей вкусняшек и ласки.
Кое-как все помещались в двухкомнатной квартире, со скрипом совмещали свои желания с возможностями и спорили о том, как распорядиться выплатами и капиталом от государства. Лариса хотела её продать, и купить хорошую трёшку, чтобы у всех было по комнате: родительская спальня и две детские. Отец возражал, что потом всё равно придётся разменивать эту квартиру, и скорее всего, с доплатой.
В конце концов, он загорелся идеей большого частного дома, где можно пристраиваться, расширяться, вести хозяйство. А под это дело стал требовать, чтоб жена родила ему сына.
– Господи, Толя, ты что такое говоришь? Как мы потянем ещё одного ребёнка, где разместимся все?
– Я же говорю, построим частный дом!
– Где? В деревне, где автобус ходит раз в неделю?
– Ну почему сразу раз в неделю, в деревню? Возьмём в нормальном пригороде, большом селе с асфальтированной дорогой, школой, магазином! У всех будут свои комнаты, а рядом с домом – огород, курятник. Корову даже можно завести, своё молоко будет. Улья купим, мёд станем добывать!
– Толя, ты вообще как, с мозгами дружишь? Ты огород когда-то держал? Пчёл разводил? Корову доил? Думаешь, это всё так просто?
– Ха! А интернет на что? Я смотрел, есть очень хорошие сайты, сообщества. Сейчас даже модно уезжать из городов, жить в селе!
– Ну ладно. А кто будет всем этим заниматься? Огородом, коровой, пчёлами?
– Мы! Мы и будем. У меня прабабка в деревне жила, так на ней всё хозяйство было. И при этом, вода в колодце, керосиновая лампа, печка с дровами. И ничего. А ты здоровая молодая женщина, неужто не управишься?
– Здоровых женщин после двух родов не бывает, а ты ещё третьего хочешь. Я сдохну там, на огороде!
– Не сдохнешь, у тебя, вон, две девки-помощницы растут, пусть с малых лет приучаются!
– Как ты здорово всё распределил! Мы с Ленкой и Юлькой, значит, будем на огороде впахивать, а ты?
– Я буду на работу ездить, деньги зарабатывать. Ну и помогать вам по мере сил.
– А я, значит, брошу работу, и стану крестьянкой, так?
– Да что ты заладила, тысячи женщин так живут, и ничего, не дохнут. Зато всё натуральное, со своего огорода, и дом расширить, если что, всегда можно!
В конце концов, несмотря на протесты жены и старшей дочери (младшая в дебатах по малолетству не участвовала), решили всё-таки покупать дом. Решающим фактором, вероятнее всего, стала новая беременность Ларисы, и как следствие, жуткий токсикоз с четвёртого месяца. Она лежала пластом, и передвигалась в основном по маршруту кровать-туалет. Анатолий сам нашёл покупателей на их квартиру, подобрал дом в селе, недавно вошедшем в городскую черту, но ещё не попавшем в повышение из-за этого цен. Ларису, когда нужно, привозил подписывать бумаги, что она и делала, даже не стараясь вникать в подробности.
Дом, в принципе, был жилым, удобства подведены, площадь неплохая, но вот состояние участка – огорода и хозпостроек оставляло желать лучшего. Земля заросла бурьяном, сараи протекали сквозь дырявую крышу, забор покосился. Фруктовые деревья росли, как им благорассудится, тянулись к солнцу, и основная масса фруктов созревала в вышине, куда не доставали никакие лестницы.
Нужно было обихаживать землю: перепахивать, удобрять, обрезать деревья. Перекрывать сараи, а то и сносить и строить заново. Конечно, ни о какой корове и ульях речи уже не шло – хотя бы огород расчистить. Но заниматься этим было просто некому: Толя приезжал с работы поздно, уставший, сердитый. Лариса уматывалась с тремя детьми, один из которых был новорожденный Гришаня, другая – маленькая Юля, за которой самой ещё нужен был присмотр, и десятилетняя Лена, не желающая ничего делать по дому, в лучшем случае, помочь убраться и помыть посуду.
Начались постоянные ссоры и выяснения отношений: Лариса обвиняла мужа в том, что он спустил все деньги на паршивый заброшенный участок вместо нормальной квартиры, бросил её разбираться с этим вот всем, заставил уйти с работы, а что дальше? Толик огрызался по мере сил, но без особого энтузиазма – понимал, что он сильно погорячился с «родовым имением» – требовались значительные средства, чтобы привести его в порядок.
Лена, изначально не желавшая осваивать жизнь на земле, вступала в подростковый возраст, и становилась практически неуправляемой. Она хотела носить модные, дорогие вещи, иметь флагманский смартфон, ходить на дискотеки, а вовсе не ковыряться в земле или возиться с младшими детьми. Мама Лариса, чувствуя свою вину, что не настояла на своём, и позволила заехать в «эту деревенскую глушь», потакала старшей во всём, прикрывала от ворчания отца, вытягивала из него деньги на капризы любимой доченьки.
Младшенького, Гришеньку, наследника и любимого сыночка, баловал уже отец, тратя заработанные деньги на дорогие игрушки разного толка. И только Юля обеспечивалась по остаточному принципу в смысле вкусняшек и игрушек, зато по полной программе в смысле домашних обязанностей. С самого детства она поняла и усвоила: Лена – старшая и главная, мамина надежда и опора. Гришаня – младшенький, папин наследник и общий любимчик. А она, Юля, так, по дому, по хозяйству. Ну, и уроки – по мере возможности…
Так всё и двигалось, шли годы. Лариса смирилась, привыкла, махнула на себя рукой. Они с Анатолием стали отдаляться друг от друга, жили каждый своей жизнью. Он работал, добывал деньги, как мог, она вела хозяйство и поднимала детей. Лене исполнилось уже 23, но личная жизнь у неё особо не складывалась, как и карьера. Она привыкла быть первой, любимой, царствовать и повелевать, но у неё это проходило только дома, с матерью и младшей сестрой. Отец дома бывал редко, и особо не давал на себе ездить, а Гриша и сам успешно претендовал на семейный трон.
Восемнадцатилетняя Юля закончила школу, и думала учиться дальше, но у Ларисы были другие планы. Однажды вечером она зашла в Юлину комнатушку, и сообщила, что хочет выйти на работу:
– Денег не хватает катастрофически, а вы все уже большие. Лена тоже выходит на работу.
– А дома кто будет, хозяйством заниматься? – удивилась Юля.
– Ты и будешь, вместе с Гришей, он тебе поможет, а ты всё сама умеешь.
– Про свою работу Лена проговорилась, ей будут копейки платить, и там надо по внешнему виду соответствовать, и…
– Это тебя не касается! – перебила мать. – Она идёт туда не для заработка, а ради хорошего общества, полезных знакомств.
– И выгодных женихов, – закончила Юля, – что ж, это дело хорошее, только ведь и у меня свои планы, мам.
– Какие ещё планы? – недовольно вскинулась Лариса.
– Свои, личные. Я, знаешь, тоже человек, тоже хочу счастья, хочу жить своей жизнью, создать свою семью.
– А мы для тебя уже не семья?
– Это я для вас не семья, а сестрица Золушка. Как у нас всё было? Леночке надо брендовую одежду, дорогой смартфон, колечки-серёжки, она ведь старшая, уже взрослая девушка, а ты малявка ещё, обойдёшься! Гришенька маленький ещё, ему нужны хорошие игрушки, игровая приставка, скоро ему машину надо покупать. А ты, Юленька, уже большая, терпи. Сиди в своём уголке, и не отсвечивай. Только сначала посуду перемой, дом убери, двор подмети. Но я всё это терпела, думала, вот исполнится 18, уеду куда-нибудь, буду угол снимать, но жить для себя, а не для сестры и брата.
– И что, ты собираешься уехать, и угол снимать?
– Уехать, да. Но не угол снимать, а квартиру, и не одна, а с мужем!
– С каким ещё мужем? Ты что, с ума сошла?
– А что, только Леночка может замуж выходить? А мне не положено, так? У тебя, мама, даже в голове не укладывалось, что я тоже девушка, и мне тоже интересна эта тема! Мы с Андреем познакомились ещё год назад, весь выпускной класс переписывались в сети, встречались, когда мне удавалось вырваться из дома. Я всё ждала момент, не решалась, а теперь вот, пришла пора. Мы хотим уехать, у Андрюши год остался до диплома, он учиться будет и работать, я тоже на работу пойду, на заочный поступлю. Свадьбу мы делать не собираемся, распишемся и всё. Его родители помогут немного, но мы в основном сами. И ещё, мне от вас ничего не нужно, на свою долю в доме я не претендую.
– А как же мы? – Лариса всё ещё не могла прийти в себя.
– А что, весь дом на мне держался? – горько усмехнулась Юля. – Пусть Лена идёт на нормальную работу, а не в этот заповедник мажоров, умерит свои запросы. Не думаю, что я вам своим отъездом прям жизнь сломаю.
Юля сдержала своё слово, уехала на следующий день, забрав только личные вещи. Написала в сети письмо родителям и сестре, прислала фотки. Лена так и не захотела искать нормальную работу, сидела дома, дулась на сестру. Мама Лариса вышла на работу, но как-то сдала, замкнулась в себе. Анатолий давно жил своей жизнью, Лена в своей комнате злилась на весь мир, Гриша требовал у родителей обеспечения по прежним стандартам, папа не отказывал ему ни в чём, обещал на совершеннолетие машину.
И только средняя дочь, Золушка Юля была спокойно счастлива в своей новой семье…
***
Ухум Бухеев
