Марина вышла из квартиры матери, провожаемая ею и её подругами. Мама отмечала День рождения. Гости решили посидеть подольше, а Марина ждала ребенка, у неё режим.
Да даже, если бы и не режим, уйти хотелось. Было что-то неискреннее в этих посиделках. Или может ей так казалось. Потому что были причины.
Дружно вспомнили Маринину свадьбу. Хвалили. Свадьба была, и впрямь, неплохая. Всё там было: и богатый ресторанный стол, и весёлый тамада, и живая музыка. Половину оплатили родители Лёни, молодого мужа Марины, а половину … её мама. Это и хвалили: стол, тамаду и веселье.
Папа у Мариши тоже был, но с матерью был в разводе. Большие деньги, то есть те, которые требовались на свадебное торжество, у него не водились. Чем мог, помог. Но это была капля в море по сравнению со вкладом мамы. Его маленькая зарплата и нежелание «крутиться» и были основной причиной их развода. Пришелся он на подростковый Маринкин возраст и ранил очень. Отца она любила: интеллигентный, умный и добрый. Всегда был её отдушиной от жёсткой материнской требовательности.
Когда Лёнька собрался свататься, позвали и папу. Ну вроде, чтоб всё было по семейным законам, Марина попросила. Поэтому и на свадьбе отец должен был быть. Как и положено, должен сидеть вместе с матерью со стороны невесты.
Марина волновалась. Итак много свадебных волнений, а тут ещё и страх за поведение матери. Её неприятие бывшего мужа было видно невооружённым взглядом.
Так и вышло. В ресторане родители оказались сбоку, на торце стола, стоящего буквой «Т». Мать отодвинулась и отвернулась от отца к свидетельнице так, что тот оказался практически один на своем углу.
Но он даже виду не подавал. Смотрел на дочь и улыбался, успокаивал взглядом. А когда мать во время слов поздравления заплакала, тут же подменил её и произнёс замечательное поздравление.
Потом Маришка услышала, как он похвалил блюдо, а мать:
— Конечно, вкусно! А знаешь сколько стоит…
И он перестал есть.
А потом она начала флиртовать с родственником мужа. Громко высказывала, что никто ей воспитывать дочь не помогал, всё сама. Все уже это поняли, а она повторяла при каждом удобном случае. Уже и гости жалостливо смотрели на отца, намёки понимали все.
А на конкурсах для родителей она высмеивала ответы отца и махала на него рукой:
— Ой, какой ты нудный! Молчи уж, дай я…
Потом Марина пригласила отца на танец и попросила прощения за мать. А он сказал ей, что сегодня помириться с матерью надеялся, но, видно, не судьба. Успокоил дочь и велел заходить в гости вместе с Лёней.
Отец свадьбу отстоял стойко. Хоть и видно было, что ему тут очень некомфортно. А что могла сделать Марина? Да ничего. Она была всегда на виду, всегда чем-то занята и организована.
А под утро, лёжа на кровати, когда всё самое важное позади, когда всех тянет на разговоры о высоких материях, Марина вдруг сказала:
— Лёнь! Поклянись мне!
— В чём?
— Поклянись: если мы разведёмся, то останемся друзьями, хотя бы при детях, наши дети страдать от этого не будут.
— Ты что? Уже разводиться со мной собралась? — он посмотрел с удивлением на лежащую у него на груди голову юной жены.
— Нет, ни за что! Но если, то … поклянись!
— Мы не разведёмся, но если хочешь — клянусь!
Лёнька умный и тонкий, он всё понял.
Потом улыбнулся и добавил:
— Вчера, на мальчишнике, парни рассказывали о своих свадьбах. Клялись своим там, ну … в девственности, верности, вечной любви и прочих высоких материях. Но у меня — самая странная свадебная клятва.
Семейная психология — штука тонкая. Возможно, этот рассказ из жизни заставит задуматься и кому-то поможет не хуже, чем психологи.
Рассеянный хореограф
