— Ой, чего только вы, не придумаете, бабы! Ну откуда у нас тут в глухой деревне, в тайге возьмётся суженый? — сказала зычным голосом красавица Клавдия. — Все суженные по своим домам с жёнами сидят, сами всех разобрали, а мне всякой ерундой заниматься советуете!
Она работала в совхозе, учётчицей на току. Хотя мечтала работать шофёром на любой совхозной технике, даже на тракторе. Но её не пустил отец, сказав, что не женское это дело. Так она и работала с ведомостями, с трудом попадая в узенькие строчки, так как пальцы у Клавы были крупными, а почерк размашистый.
Замуж Клава по молодости не вышла, больно уж характера была крутого и деревенские парни, зная об этом, отношения с ней заводить остерегались. А после того, как она, указывая направление соседке, махнула рукой и при этом случайно отправила хиленького деревенского паренька за несколько метров под соседский забор и вовсе стали обходить её стороной, от греха подальше. И теперь, по деревенским меркам, она считалась старой девой, хотя ей было всего лишь тридцать, с небольшим хвостиком…
Клавдия, на самом деле, была девушкой доброй, работящей. Её подворье, доставшееся в наследство от родителей, было добротным, просторным, полным разной живностью начиная от крупных, жирненьких курочек и заканчивая дородной, толстой коровой… Такой же был и дом: большой, просторный, светлый, ухоженный. Со всем Клавдия справлялась сама, не подавая вида, что на самом деле ей не так уж это просто даётся, содержать всё в порядке. Да и одиноко ей было, как ни крути. По вечерам любила Клава смотреть на звёзды, наблюдая за их таинственным, холодным светом… А что ещё делать, если грусть-печаль сковывает душу?
А люди, они ведь всё замечают и знают. Односельчане, особенно женщины, были хорошие, добрые и участливые. Счастья трудолюбивой Клаве желали искренне. Вот и посоветовали ей сделать старинный новогодний обряд, на то, чтобы нашёлся её суженый, пришёл к ней и они бы зажили вместе долго и счастливо.
Клава посмеялась над сердобольными подружками, но тётка Таисия сказала строго:
— Ты, Клава, не смейся, а прислушайся. Будешь делать, нет ли, а скажи спасибо, девчата от чистого сердца тебе добра желают. Да и обряд этот старинный, от прабабок к нам дошёл и многим, кстати, помог в обретении пары.
— Ладно. — нехотя сказала Клава. — Спасибо, вам, девчата. Может и сделаю… Ну мало ли? А вдруг?
И она сделала… В полночь зажгла свечу и тихо-тихо прошептала, стоя перед окном:
Ряженый мой суженый, мне явись.
На меня, красавицу, заглядись!
Там, на небе, звёздочка высоко…
Ты, соколик ясный мой, близко ль, далеко?
Пусть желанною буду для тебя.
Да счастливой станет судьбинушка моя!
Пусть никто не станет промеж нас,
Всё пускай исполнится в добрый час!
Проговорила, Клава, заветные слова, свечу задула и улеглась удобно на взбитую, высокую перину, застланную белоснежным, накрахмаленным бельём.
*****
Жизнь Николая с самой молодости не задалась. Жена его, красавица Мария, после пяти лет супружеской жизни, родив двоих крепких деток, вдруг заскучала, от слишком спокойной, размеренной жизни, никаких потрясений. Живёт, как сыр в масле катается, всего вдоволь, душа ни о чём не болит, обо всём Николай позаботится. И надо же так приключиться, что в их посёлок из дальнего города приехала целая бригада трубоукладчиков. Ну и Мария с одним из них решила свою грусть-печаль развеять. Моментально об этом узнала вся деревня и, конечно, тут же доложили Николаю. Терпеливым он оказался мужиком, с Марией строго поговорил, с мужиком тоже. И дальше чисто формальные отношения сохранял, ради детей. А когда дети выросли, собрал рюкзак с вещами и в тайгу ушёл. Решил лес валить, чтобы быть подальше от людских глаз и пересудов.
В канун Нового года, Николай, решил поохотиться, чтобы сделать праздничный стол. Как он, многоопытный охотник, смог в тайге заблудиться, Николай так и не понял. Искал он путь обратно, где их бригада стояла, а найти никак не мог. Пошёл снег, сначала слабый, потом всё сильнее. Поднялся ветер, стало смеркаться. Николай в отчаянии остановился и поднял глаза к небу. Послышалось вдруг Николаю, будто кто-то его зовёт. И страшно стало, кто это — непонятно, а с другой стороны, можно хотя бы попытаться спастись. И Николай пошёл на голос, который его вёл, в неизвестном направлении. Буря усиливалась, ветер, закручивая вихрями крупные снежинки, бросал их в лицо и под воротник.
«И вернуться по своим следам уже не смогу…» — подумал Николай. Он шёл долго, очень устал. Ему казалось, что голос совсем стих или его перекрикивает буря. Вдруг вдали замаячил огонёк. Еле различимый. Николай, собрал остатки сил, пошёл на огонёк, еле переставляя ноги в мокром,пушистом снегу. И тут огонёк погас. Но Николай, как опытный охотник, запомнил ориентиры. Он дошёл! Увидел очертания домов. Из последних сил он дошёл да крайнего дома и постучал в окошко.
Клаве только начал сниться первый, самый сладкий сон. Вдруг, она услышала слабый стук в окошко. «Померещилось поди» — подумала Клава и перевернулась на другой бок. Стук повторился. Клава встала, накинула платок на плечи и выйдя в коридор спросила строго:
— Кто там озорует?
— Я не озорую. -ответил Николай. — Пустите люди добрые переночевать и согреться!
Клава осторожно приоткрыла дверь. Перед ней стоял мужик и слегка покачивался от усталости. Конечно, Клава пустила. Подбросила дров в печку, согрела воды, вскипятила чайник. А утром, встала пораньше, сварила вкусный, наваристый борщ, чтобы накормить ночного гостя. Отогревшись и сытно отъевшись, Николай уходить не спешил. Прямо руки у него чесались, когда он украдкой оглядывал дом и подворье Клавдии. Соскучился он по домашним делам. А Клава и не торопила гостя. Больно уж добрый человек внезапно пришёл в её дом. Да и работящий, даже просить помощи не надо, всё сам видит и спросив разрешение, порядок, который по мужской части, охотно наводит. А руки такие ловкие, сразу видно, что настоящий мужик, не лодырь.
В один из дней, Николай, грустно посмотрев Клавдии в глаза сказал:
— Загостился я тут у вас, Клавдия Васильевна. Спасибо вам за заботу и участие, но по-моему пора и честь знать.
— Не уходи, Николай, останься. — сказала Клавдия.
Вот так и свалился на голову Клавы суженый! Благодарила она потом своих подружек и на свадьбу всех созвала.
