Марина подвела губы алой помадой и принялась вертеться перед зеркалом. А когда на пороге появилась мать со сложенными на груди руками, даже не обратила на нее внимания. Но Валентина была настроена решительно и потому сразу же начала серьезный разговор с дочерью:
– Ну и куда ты опять намылилась? Да еще и в такой короткой юбке?
— Господи, всю срамоту видно! Маринка! Вот отец тебя не видит! Сейчас бы отхлестал хворостиной по голому-то заду.
– Еще бы не хватало! – огрызнулась Марина, вполуха слушая мать, а та продолжала:
– Разве нормальный парень на тебя такую посмотрит? Вон хотя бы Павлик Дементьев. Какой хороший мальчик. И ты ему нравишься очень сильно, я знаю. Вот выйдешь за него замуж, детки у вас пойдут, я буду помогать вам нянчить их. Я ведь всегда мечтала о большой семье. Да сними ты уже эту позорную юбку!
– Ой, мама, ничего ты не понимаешь в современной моде! – отмахнулась от нее девушка.– Как и в женихах. Какой там Павлик Дементьев? Нужен мне этот очкарик! Я получше себе парня отхвачу! И вообще, сегодня дискотека, а я, кстати, уже опаздываю.
– Только не говори, что ты пойдешь вот так! – всплеснула руками мать.– Сейчас я принесу тебе кофту, ту, что я тебе связала в прошлом году. Она хоть прикроет твой стыд.
Она торопливо вышла из комнаты, а когда вернулась, увидела, что дочери и след простыл.
– Вот же парш ивка! – воскликнула Валентина. – Совсем от рук отбилась! Горе мне с ней! Ох, Федя-Федя, – она подошла к портрету умершего два года назад мужа. – Беда мне с ней. Принесет в подоле, ох, принесет, нахалка. Вот что мне с ней делать? Хоть плачь! Семнадцать лет девке, а она, поди, уже всех парней перепробовала. Совсем с ума сошла, ни учиться не хочет, ни работать. Только бы подолом трясти перед мужиками. Все мужа себе выбирает. И ведь довыбирается, гадость этакая! Ох, довыбирается!
Валентина словно в воду смотрела. Как-то по осени Марина заскучала, от еды её воротило и настроение тоже куда-то пропало. Она перестала наряжаться, бегать на дискотеки и отмахиваться от назойливых поучений матери. Теперь девушка все больше молчала, отсиживалась в своей комнате и даже не находила сил на споры с Валентиной.
Та несколько дней наблюдала за дочерью, а потом решительно вошла в ее комнату и присела рядом:
– Ну, рассказывай, что произошло?
– Ничего, – всхлипнула Марина.
– Забеременела, да?
Марина вскинула на мать испуганный взгляд:
– Откуда ты знаешь?
– Да уж много ума не надо, чтоб догадаться, – горько усмехнулась Валентина. – И кто же счастливый папаша?
– Не знаю,– заплакала Марина.
– Как это? – ахнула Валентина. – Не с одним, что ли, гуляла?
Девушка кивнула:
– Я же не знала, мама, что так все будет.
– А могла бы и знать, не маленькая, ум-то твой где? – Валентина постучала пальцем по лбу дочери. – Эх ты, дурья твоя голова. Ну да ничего. Воспитаем как-нибудь.
– Я не хочу рожать, – разрыдалась Марина. – Мне не нужен этот ребенок, мама. Давай поедем в больницу, пусть мне помогут.
– Никто тебе уже не поможет, – отрезала Валентина. – Кроме меня, конечно. Не думала я, что так рано стану бабушкой, но что уж поделаешь, сама ведь не уследила. Виноватых искать не приходится. А ты, давай, успокаивайся, и пойдем обедать, ишь, какие синяки под глазами. Тебе ведь теперь нужно не только о себе, но и о ребеночке думать.
И сколько бы ни рыдала Марина, сколько бы она ни уговаривала мать, та не уступила ей, и в положенный срок на свет появился маленький Артем, бабушкина радость и гордость.
Именно бабушкина, потому что Марина как-то сразу решила, что этот ребёнок для неё чужой. Она долго не могла оправиться от родов и целый год провела дома, но сынок так и не стал для неё родным и близким человеком. Она нехотя занималась с ним, рано перестала кормить его грудью и предпочитала поспать, вместо того, чтобы вывести малыша на прогулку.
Всё это делала бабушка. Валентина не могла нарадоваться на любимого внука, она гордилась им и с удовольствием показывала соседкам и подругам.
Артём очень рано начал ходить и говорить, а его сообразительности удивлялись даже в детском саду. И только мать не замечала успехов сына. Она снова вернулась к своим прежним развлечениям: время проводилось с подругами, часто уезжала и пропадала где-то несколько дней.
Валентина пыталась бороться с дочкой, говорила ей, что молодой маме нельзя так вести себя, но Марине было всё равно. Она привыкла думать только о себе.
Валентина не могла понять, что происходит с дочерью, та совсем перестала общаться с ней, и всё чаще возвращалась домой навеселе.
— Что же ты творишь, бессовестная? — качала головой Валентина, глядя на пьяную дочь.
— Ты не дала мне устроить личную жизнь! — отмахивалась от неё Марина, — а теперь все! Я сама буду искать себе мужа. И уж поверь мне, не ошибусь!
Но снова ошиблась. Как-то она пропала на несколько дней, а когда вернулась, с трудом стояла на ногах от выпитого алкоголя.
– Да что же ты делаешь с собой, глупая?! – воскликнула Валентина, увидев её в таком состоянии.
– А что? – расхохоталась Марина. – Тебе завидно, да? Или заняться нечем? Так вот, скоро у тебя появится много новых дел, потому что я опять беременная! Только его папаше не нужны ни я, ни его ребенок! Ха-ха-ха! Я хотела посадить его на крючок, женить на себе, а он уже женат! А аборт делать поздно! Так что поздравляю, ты снова станешь бабушкой! Будешь теперь воспитывать двух внуков. Ты же мечтала о большой семье, да? Ха-ха-ха! Внуков нянчить. Вот, получай! Если хочешь, я еще тебе их наштампую. С десяток!
Валентина закрыла лицо руками:
– Господи, позорище какое! Да за что же мне все это, скажи, Марина?!
– Да отстань ты! – внезапно рассердилась та. — Ты сама во всём виновата, теперь не ной! Всё, я спать. В конце концов, я жду ребёнка и имею право на особые условия.
— Мамочка, у меня будет братик! — обрадованно воскликнул крутившийся у ног матери Артём.
— Боже мой, какое счастье! — передразнила его мать и ушла в свою комнату, закрыв за собой дверь.
Никита родился болезненным, слабым малышом, и Марине пришлось долго лежать с ним в больнице. И потом, первые полгода, она часто обращалась в поликлинику, потому что мальчик то и дело болел, плохо набирал вес и почти не спал. Марина практически не отходила от него и Валентина, хотя и переживала за внука, смотрела на дочь и думала, что она наконец-то взялась за ум.
– Ничего, Мариночка, нужно просто потерпеть, – однажды сказала она ей. – Вот подрастет Никитушка и станет полегче.
Марина слушала мать и ничего не отвечала. Она теперь очень часто молчала, подолгу думала о чем-то, но из дома никуда не уходила и занималась сыновьями, тем самым радуя мать. Но однажды вечером, когда мальчики уже спали, Марина посмотрела на маму долгим взглядом и спросила:
– За что мне все это, мам? Почему я не могу быть счастлива? Неужели на этом моя жизнь закончилась, скажи?
– Да что ты, доченька! – воскликнула Валентина. – Кто же тебе это сказал, хорошая моя? Посмотри, ведь у тебя всё замечательно. Никитушка совсем оправился, в садик начал ходить. А Артёмушка и вовсе скоро уже в школу пойдёт. Детки замечательные, славные такие. Разве может быть несчастной мама таких детей?
— Я тебе не об этом говорю, — покачала головой Марина. — Я хочу, чтобы у меня был муж. И нормальная семья. Я ведь ещё совсем молодая, а чувствую себя настоящей старухой. Устала я, устала от всего.
— Доченька моя милая, твоё счастье обязательно тебя найдёт, — обняла её мать, но Марина только покачала головой:
— Кому я нужна буду, мама, с двумя детьми? Нет таких мужчин, и счастье моё осталось где-то в прошлом, а может быть, его и не было никогда.
— Ничего-ничего, — успокоила её мать, — у тебя обязательно всё будет хорошо. Вот увидишь.
Она ничего не стала рассказывать дочери о том, что вот уже несколько раз истерзанное переживаниями сердце пронзала острая боль. Валентина вообще не привыкла жаловаться на что-то, она просто жила ради дочери и внуков, которых любила больше всего на свете.
Но пришло время, и сердце, вновь скованное резким приступом, уже не позволило женщине ни вдохнуть, ни позвать дочь на помощь. Комкая простыни, Валентина судорожно пыталась справиться с болью, потом застонала и откинулась на подушки. Утром, когда Марина вошла в комнату матери, удивленная её долгим сном, Валентина уже не дышала и смотрела в потолок мутным, остановившимся взглядом.
Похороны прошли тихо и спокойно, Марина сделала все, как надо. Она не плакала и только крепко сжимала красивые губы, думая о чем-то своем. А через пару недель собрала вещи сыновей и сказала им:
— Мне нужно ненадолго уехать, поэтому вы пока поживёте с другими детками. Там вы будете кушать и спать, найдёте себе друзей. А я, как только освобожусь, обязательно вернусь за вами.
— Я не хочу, — заплакал Никита. — Позови бабушку, пусть она придёт, и мы побудем с ней. Бабушка хорошая и добрая.
Артём, понимавший больше брата, обнял его и прижал к себе.
— Бабушка теперь живёт на небе. Так мне сказала тётя Вера, соседка. Мы с тобой всегда-всегда будем помнить её и ждать маму. А мама очень скоро за нами вернётся.
Артём рассуждал как взрослый, но, когда они стояли с Никитой у окна детского дома и смотрели, как мать уходит по аллее, ни разу не обернувшись, его сердце защемило странной тоской. Он вдруг подумал, что больше никогда не увидит её и, несмотря на свои обещания, она к ним не вернётся. Именно в эту минуту Артём повзрослел сразу на несколько лет и превратился из весёлого, жизнерадостного ребёнка в молчаливого, сурового мальчика, который добровольно взял на себя ответственность за младшего брата.
В детском доме их часто обижали и били. Те дети, которые находились там с рождения, не могли простить братьям счастливых лет раннего детства. Никита и Артём знали, что такое любовь близких людей, а те, кто вырос в детском доме, совсем не умели любить и мстили осиротевшим мальчикам за это. Сироты забирали у них еду или портили её, рвали или ломали личные вещи братьев, наливали воду в кровать и смеялись, когда воспитатели ругали за это Артема и его брата.
Избитый, полуголодный Никита часто плакал, и к нему постоянно приклеивались различные дразнилки. Артем же старательно сдерживал слезы и на защиту брата бросался с кулаками. Но что мог сделать он, маленький, худенький мальчишка против толпы озлобленных жизнью ребят? Синяки не успевали сходить с его лица и тела, но Артем не сдавался и изо всех сил старался не давать брата в обиду.
Два раза из-за побоев он даже попадал в больницу, но воспитатели делали вид, что ничего не происходит, и мальчик снова возвращался в тот ужас, который казался ему непрекращающимся, мучительным сном.
Только спустя пять лет, когда Артем окреп и набрал силу, издевательства старших детей над ним и братом постепенно стали сходить на нет. Молчаливый, хмурый Артем был ласковым только с Никитой. Он жалел брата и поддерживал его, как мог. Но как только тот спросил его, что он думает про их мать, тяжело вздохнул:
– Зачем ты сейчас заговорил об этом?
– Тёма, я никогда не забывал её, – сказал Никита. – И ждал. Ты понимаешь это? Ждал днем и ночью. Мама часто снилась мне. Особенно запомнился мне один сон. Я бегу, бегу к ней. Протягиваю руки, зову. А она стоит и смеется. Но не подходит ко мне. И я понимаю, что она не хочет, чтобы я был с ней. А потом у нее на руках появился ребенок. Совсем маленький. Но это были не я и не ты. Кто-то другой. Мама целовала его и говорила ему ласковые слова, а я стоял и смотрел на них. И плакал.
– А что потом? – спросил Артем.
– Ничего. Я просыпался с мокрыми щеками и долго еще не мог отойти от этого сна. Артем, мы ведь её сыновья, почему она бросила нас? Другие люди выбрасывают щенков, а она выбросила нас, своих детей.
Артем грустно и почему-то виновато улыбнулся брату:
– Я не знаю, Никит. Может быть, она не могла поступить по-другому? Однажды, когда мы с тобой выйдем отсюда, мы разыщем её и спросим об этом.
– Я не хочу! – воскликнул вдруг Никита. – Не хочу разговаривать с ней, не хочу общаться, и даже пытаться понять. И если когда-нибудь захочу её увидеть, то только для того, чтобы посмотреть ей в глаза.
– Послушай, братишка, – начал Артем, но Никита встал и ушёл, не желая продолжать неприятный разговор.
Прошло еще несколько лет. Артем, став совершеннолетним, ушёл из детского дома, но постоянно навещал брата, приносил ему подарки и разные угощения.
– Откуда у тебя это? – удивлялся Никита.
– Да какая разница, ты ешь давай, вон глаза опять провалились, – хлопал брата по плечу Артем. – Ну ничего, скоро я тебя отсюда заберу. У меня теперь есть своя квартира, съемная, конечно, и от центра далеко, но зато я там сам себе хозяин.
– А кем ты работаешь? Квартира – это же дорого, – покачал головой Никита.
– Эх ты, работа! – Артем потрепал брата по голове. – Да не волнуйся, братишка, прорвемся! Все у нас с тобой будет хорошо.
Когда Никита стал совершеннолетним, Артем встретил его на собственной машине и, после объятий, приветствий и поздравлений, протянул ему банковскую карточку и ключи от квартиры:
– Вот, это тебе, так сказать, чтоб встал на ноги. Все эти годы я откладывал, для тебя старался. Квартирку прикупил. Хрущовка, конечно, зато двушка. И от центра не далеко, хороший спальный район.
– Тём, да ты что, я не могу. И вообще, откуда у тебя такие деньги? Может, и меня возьмешь к себе? Я тоже буду работать, как и ты.
– Нет, как и я не надо, – улыбнулся Артем.– И вообще, пусть все идет, как идет. Сделаем тебе водительское удостоверение, устроишься в автопарк, набьешь руку, тогда может, и пойдешь по этой линии.
С его помощью Никита, в самом деле, стал быстро привыкать к новой жизни. Но на все его вопросы о том, чем занимается его старший брат, Артем не отвечал, и то отшучивался, то просто уводил разговор в другую сторону. Но однажды сказал вполне серьезно:
– Ты не думай, я на сделку со своей совестью не иду и ничего страшного не делаю. Есть у нас тут один человек, уважаемый в определенных кругах, так вот, я его телохранитель. Как-то вечером я пришел в один клуб, хотел устроиться туда охранником, но ко мне пристали трое парней. Стали нарываться. Ну ты же знаешь, что я к этому привык и сразу раскидал их по углам. А этот человек все увидел и пригласил меня к себе. Предложил работу, я согласился. Стал в качалку ходить, приемам разным научился. Смешно, но меня в городе знают как Рэмбо, представляешь?
– Артем, брось ты это дело, – попросил его Никита. – Я не хочу, чтобы ты рисковал собой. У меня ведь кроме тебя никого нет.
– Кстати, об этом я тоже хотел поговорить с тобой. Давай сегодня заедем по одному адресу.
– Куда это? – удивился Никита.
– К матери. Я узнал, где она живет. Помнишь, ты хотел посмотреть ей в глаза? Вот и считай, что у тебя появился такой шанс.
– Ну а что, – помолчав, сказал Никита. – Поехали.
Марина открыла дверь и увидела перед собой двух молодых людей.
– Вам кого? – она с интересом рассматривала ребят.
– Марина Федоровна, это вы? – спросил тот, который выглядел немного старше. А второй, когда она кивнула, усмехнулся:
– Ну здравствуй, мама!
Марина вскрикнула и упала на руки Артема. Потом она плакала и просила у них прощения, рассказывала, что давно замужем и у нее есть еще один сын.
– Я испугалась, что Николай не захочет встречаться со мной, если узнает о вас. Вот и промолчала. А потом уже не решилась рассказать ему правду. Мне было так плохо…
– Плохо? – рассмеялся Никита. – Это тебе было плохо? Господи, Артем, пойдем отсюда. Не было у нас с тобой матери и это не мать. А вот бабушка была. Она любила нас и никогда не позволила бы этой отдать в детский дом.
– Подожди, Никита, – попросил брата Артем. – Мы же столько лет не виделись, нам есть, что рассказать друг другу.
– Ну а что, правда! – рассмеялся Никита. – Расскажи ей, как нас избивали в детском доме долгие годы, расскажи, как мы ложились спать голодными, как ты воровал для меня еду, а сам не ел и говорил, что сытый. Расскажи про горсть липких конфет, которые я стащил для тебя из кармана воспитательницы, и за это она целый день продержала нас в углу на коленях. Только когда я потерял сознание, она испугалась и отправила нас в больничку. Рассказывай, Артем! У нас много таких историй. А мама в ответ расскажет, как строила свою семью, как ездила отдыхать на море, как водила сынишку в зоопарк и покупала ему пирожные. И мы с тобой порадуемся за нее от души.
Марина тихонько сползла на пол и завыла горько и надрывно, протягивая руки к сыновьям, о которых давно забыла:
– Простите меня, пожалуйста-а-а! Простите меня-я-а-а…
Никита с презрением посмотрел на ползающую у его ног женщину и вышел из квартиры, а Артем задержался и помог ей подняться:
– Я поговорю с ним, и он отойдет. На самом деле, Никита добрый. Мы еще придем к тебе, если ты этого захочешь, конечно.
– Да-да, пожалуйста, Артемушка, – женщина приподнялась и поцеловала его в лоб. – Артем, я так виновата перед вами. Но я буду ждать вас, всегда буду ждать.
Артем улыбнулся и вышел. Он думал, что Никита будет ждать его возле машины, но его нигде не было. Артем решил отыскать брата, но в это время ему позвонили и попросили срочно приехать на встречу.
– Через десять минут буду, – пообещал он и набрал номер брата, но тот не ответил ему. – Ладно, поговорим чуть позже, – вздохнул Артем и выжал педаль газа.
Никита долго бродил по городу, пытаясь справиться со своим гневом. Он знал, что никогда не простит мать и не понимал Артема, который, почему-то растаял перед ней. В кармане завибрировал телефон. Никита взглянул на входящий звонок от Артема, но отвечать не стал, он боялся, что сорвется и нагрубит ему, а потом, когда сам позвонил ему, брат уже не ответил. Вместо него трубку взял кто-то другой:
– Алло! Подрезали Рэмбо, тут такая свара была. Ждем скорую, может хоть он выживет.
Трубка выпала из рук Никиты и он страшно, с разрывающей сердце болью закричал и схватился за голову:
– Не-е-ет! Арте-е-ем… Не-е-ет…
Два дня Артем без сознания лежал в больнице и все это время Никита не отходил от него.
– Брат, – звал он Артема, – пожалуйста, не оставляй меня, прошу. Я не знаю, как я буду без тебя…
– Ты сможешь, братишка, – еле слышно ответил ему Артем. – За нас двоих. Ты…
Врачи, услышав громкие рыдания, вошли в палату и увидели Никиту, который, плакал, как ребенок, прижимая к щеке безвольно повисшую руку брата.
После похорон Никита продал все, что у него было, и навсегда уехал из города, который принес ему столько горя.
Прошло много лет. Никита был женат и счастлив. Он воспитывал сына, которого назвал Артемом в честь своего брата, а его маленькая доченька Валюшка носила имя его бабушки. И только свою мать Никита никогда не вспоминал и ни с кем не хотел говорить о ней.
А Марина с каждым годом чувствовала себя все хуже. Она рассказала мужу и сыну о Никите и Артеме, не скрыла и то, что они приходили к ней.
– Марина, ну как же могут помешать собственные дети? – покачал головой Николай. – Или я был похож на такого человека, который бы выгнал твоих детей на улицу? Ладно, не плачь. Давай лучше подумаем, как их встретить, когда они снова придут. Надо накрыть хороший стол, познакомиться и все такое…
Они долго ждали Никиту и Артема, но те так и не появились. Тогда Марина попросила мужа разыскать их.
– Я не знаю, как сказать ей, что Артем давно умер. Погиб во время какой-то бандитской сходки, а Никита навсегда уехал из города, – сказал сыну Николай. – Мать и так плохо чувствует себя последнее время, а тут еще такие новости.
– Пап, а ты скажи, что найти их не удалось, – предложил сын. – Пусть думает, что у них все хорошо.
За спиной послышалось тихое всхлипывание, Николай обернулся и увидел жену. Белее стены она стояла и слушала, прижав ладонь к губам.
– Господи, прости меня за все, – прошептала она и потеряла сознание.
Всего за полгода Марина сгорела как свечка и перед смертью повторяла только одно:
– Родные мои, хорошие, простите, простите меня за все…
Конец
Ольга Брюс
