Еще до обеда почтальонка Шура принесла извещение на посылку Егорычу, тот с утра ковырялся во дворе.
— Вот тебе извещение, иди на почту с паспортом и получай посылку, — сказала Шура и сунула ему в заскорузлые руки извещение.
Егорыч удивленно крутил бумажку, подслеповато щурился и не понимал, кто и откуда мог прислать ему посылку.
— Анна, — крикнул он жену в открытое окно кухни, неси-ка очки и паспорт.
Жена вынесла очки в футляре и паспорт Егорыча.
— Зачем тебе понадобился паспорт, — спросила удивленно и тоже увидела извещение. – Это что за бумажка?
— Мать, кто-то нам с тобой посылку прислал, вот Шурка сказала с паспортом на почту надо топать и получать. А что и от кого – ума не приложу. Пошел я на почту, — направляясь к калитке проговорил он.
Егорычу семьдесят, выглядел он конечно уже стариком, деревенская жизнь и труд наложила на него свой отпечаток, глубокие морщины избороздили лицо. Походка шаркающая, неспешная, голова вниз, словно ищет что-то под ногами.
— Здорово, — войдя на почту громко сказал Егорыч.
Огляделся, подошел к окну, за которым сидела соседка Ольга.
— Вот, извещение принесла Шурка, кто-то нам посылку прислал, а кто, не знаем мы с Анной.
— Понятно, — сказала Ольга, нужно заполнить извещение, но я думаю ты не справишься, Егорыч, я сейчас заполню, а ты поставишь свою подпись. Давай паспорт.
Егорыч получил посылку — большую коробку, не очень тяжелую. Пока шел обратно домой все думал:
— Интересно, Ольга сказала из Ставрополя. На чужбине у нас никого нет, сыновья живут своими семьями тоже здесь, один в деревне, другой в райцентре. Сестра жены в соседнем селе, ну да ладно, «дареному коню в зубы не смотрят», приду домой открою посылку, вот и узнаем с Анной, кто нас порадовал.
Коробку поставил Егорыч на стол и стал открывать, жена стояла рядом и с нетерпением смотрела. Открыв увидели, что в коробке какие-то вещи. Достал Егорыч пиджак темно-синий, потом штаны.
— Смотри, Ань, костюм для меня, это ж надо и рубаха! А вот платок красивый, это тебе, а вот и жакет тоже для тебя, даже трусы и кальсоны мне прислали, а тебе вот, платье что ли в мелкий цветок.
— Ночная рубаха это, — проговорила Анна и приложила к себе, — надо же впору будет мне.
В посылке еще по мелочи кое-что, конфеты и сухофрукты в пакетах, а на самом дне лежало письмо – листок, сложенный пополам.
Егорыч взял письмо, развернул, как только прочитал первую строчку, так и присел на стул. Он внезапно часто задышал, а жена побежала на кухню за сердечными каплями. Он выпил, посидел немного и прочитал: «Здравствуйте, брат Иван и Анна, пишут вам Михаил и Вера…»
Вот именно от слова «брат» и стало не по себе Егорычу. Он прилег на кровать, сердце немного успокоилось, а перед глазами встал младший брат Мишка, он был моложе на семь лет.
Прошла целая жизнь, прежде чем объявился младший брат. Егорыч о нем старался не вспоминать, потому что эта история его беспокоила, но как не вспоминать, если знал, что где-то есть брат, да и родительский дом в деревне напоминал ему об этом.
Иван был уже женат и два сына подрастали, когда Мишка вернулся из армии. Вернулся не один, за руку держал девушку Веру, нежную и стеснительную, она то краснела, то бледнела.
— Вот знакомьтесь — это моя жена, мы уже и поженились там, родители Веры нам сыграли свадьбу. Так что прошу любить и жаловать. Жаль мать не дождалась меня, умерла, так и не увидев своей невестки, — проговорил Мишка.
Младший брат уходил в армию худосочным, а вернулся вон какой, плечи стали шире, сам здоровей и смотрит так уверенно. Жену привез, чтобы познакомить с родственниками. Анна накрыла на стол, посидели, поговорили. Мишка чувствовал, что не понравилась им городская Вера. Еще когда он уходил в армию, старший брат ему сказал:
— Вот придешь из армии и женишься, присмотрись к соседской Светке. Хорошая девка, женой будет хорошей.
Но Мишка сделал по-своему, влюбился и женился. Поставил перед фактом брата.
— Поторопился ты с женитьбой, — недовольно высказал ему Иван, правда наедине.
— Почему поторопился, мы любим друг друга и не хотел я её оставлять там, она за мной хоть на край света, так и сказала. Хоть и городская девчонка, а в деревню ехать со мной согласилась даже не задумываясь.
— Это хорошо, раз промеж вас любовь. Только вот где вы жить будете?
— Как где, в родительском доме, только отремонтировать его надо будет, ну да ладно, со временем все сделаем, — наивно отвечал Мишка, а брат на него смотрел строго.
Иван с Анной давно уже задумали, что в родительском доме будет жить их старший сын, вот подрастет. Не успеешь глазом моргнуть, а он уже жениться задумает. Где он будет жить со своей семьей? А тут готовый дом, заселяйся и живи. И зачем отдавать бесплатно дом младшему брату, ишь приехал и сразу на все готовое со своей городской вертихвосткой. Если вселятся туда, потом уже и не выгонишь.
— Миха, ты не надейся напрасно, дом-то родительский записан на меня, — сказал Иван, — и ноги твоей в том доме не будет. Я не собираюсь дом отдавать тебе даром, хоть ты и брат мне. Раз женился, вот и живите своим трудом и умом. Я тоже свой дом сам строил.
Расстроился Мишка и Вера тоже, не такой прием они ожидали, взяли свой чемодан, сумку и ушли. Ушли к другу Мишки, тот жил со своей матерью один в доме.
— Привет теть Люб, Санька где? – войдя во двор, спросил он мать друга.
— Ой, Мишка! Какой ты стал красавец, а это кто ж с тобой? Тоже красивая, нежная, сразу видно городская… — откровенно разглядывая Веру, проговорила Люба.
— Это моя жена, Вера, мы недавно поженились, вот приехали, отслужил, — в это время на крыльцо вылетел друг Сашка и бросился к ним.
— Здорово, Миха! И вам, здравствуйте, — сказал он Вере.
— Здорово, Саня, — друзья крепко обнялись.
Пообщались, ввел в курс дела Мишка своего друга и его мать, Люба сказала:
— Ну что ж, Миша, раз такой брат у тебя оказался, поживите пока у нас. Места хватит, комната свободная есть, а там дальше решишь.
— Спасибо, теть Люба, спасибо.
Мишка с Верой были вынуждены временно пожить у друга в доме. Односельчане быстро узнали обо всем, разговоры велись по всей деревне, как брат брата не пустил в родительский дом. Даже пробовали поговорить с Иваном и пристыдить его, но тот остался при своем мнении. Через три дня молодые уехали куда-то из деревни, и с тех пор Егорыч ничего не знал о своем младшем брате.
И вот вдруг посылка от него и письмо. Егорыч прочитал письмо до конца, брат писал: «Хотим с Верой поблагодарить тебя с женой, но честное слово от чистого сердца. Обида прошла, живем мы отлично. И если бы тогда ты нас пустил в родительский дом, еще неизвестно, как бы мы жили в деревне. Вере наверное, было бы очень трудно, она ж городская. У нас все хорошо, приезжайте к нам в гости, у нас тепло, до моря не очень далеко, фруктов и овощей завались. Уехали и Слава Богу».
Иван читал письмо и представлял, как пришлось тяжело Мишке. А им действительно поначалу было трудно. К родителям Веры они не поехали, там были еще две сестры, в квартире тесно, вот и решили поехать в Ставрополь, к сослуживцу Мишки. Андрей встретил его хорошо, помог снять квартиру и устроиться на работу в строительную организацию, где и сам работал. Даже дал денег в долг на первое время.
Потом им дали комнату в бараке, но со временем получили двухкомнатную квартиру от организации, а Михаил уже стал бригадиром, а со временем окончив техникум, стал прорабом.
Вера тоже заочно выучилась в техникуме и работала товароведом. Жизнь наладилось, вырастили двух дочерей. Теперь они тоже замужем.
«Старшая дочка наша живет неподалеку от нас, замужем, муж у неё следователь. Младшая дочка в Краснодаре – муж занимается бизнесом… Яблоки, абрикосы, арбузы и виноград растут у нас. Климат здесь мягкий, снега почти не бывает, так что приезжайте к нам в гости…», — читал Егорыч Анне, а у самого блестели на глазах слезы.
— Вот ведь как хорошо устроился Мишка, а что бы они тут делали. Вера его городская еще неизвестно, как бы себя повела… Так что видишь, Анна, благодарят они нас, хорошее дело мы для них сделали, уже с гордостью говорил он жене.
Уже чувствовала себя героем, что наставил на путь истинный брата, уже и загордился даже перед женой, что это он из брата сделал человека. А уж односельчанам тоже похвастается, хоть они его и осуждали тогда. Ночью спал плохо, все-таки откуда-то совесть вылезла, и он думал.
— А дом-то родительский так и стоит пустой, полуразвалившийся.
Старший сын не стал там жить, дом маленький и участок тоже, построил сын дом на другом краю деревни, отмахнул побольше земли и теперь сажает картошку, кормит своих коров и продает еще в город. Можно сказать, живет ради своих коров и хозяйства, он и жену такую же подобрал себе. Хозяйственный у него сын старший. А младший уехал в райцентр, там женился и живет с семьей, иногда приезжают в гости, внуков привозят.
Конечно чувствовал Егорыч с возрастом свою вину перед братом. Навевали иногда мысли, что живет где-то Мишка, а как живет не знал, но он старался отогнать их в сторону. Даже этими мыслями делился с женой, а она молчала.
Но когда надел он костюм, который прислал брат, да поел угощения, которые они с женой положили в посылку, почувствовал себя так, словно освободился он от этих мыслей. Как будто легче стало на душе. Надел он на следующий день костюм с новой рубахой, которую тоже прислал брат и пошел по деревне с высоко поднятой головой. Остановился с одним, другой подошел и третий, а Егорыч всем объяснял:
— Вот Мишка прислал посылку, кучу подарков, благодарит. Это я сделал из него человека, с моей помощью он вышел в люди. Вот и благодарит меня брат. Еще и в гости приглашает, наверное, мы поедем с Анной по осени, вот управимся с огородом…
Односельчане слушали и кивали головами, кто-то осуждающе, так и не забыли они, что Егорыч не пустил брата в родительский дом, который сейчас уже совсем разваливается. А другие завидовали, ведь никто им не шлет посылки и в гости не приглашает.
