Гриша сказал, что уходит. Таня горько плакала, говорила, что любит, в отчаянии всё повторяла:
— А Димка как же?!
Гриша эгоистично морщился. Он ушёл бы в любом случае. Даже если бы у них было трое детей, собака и огород, а не только один Димка.
Кстати, про огород. Когда Григорий бросил семью и женился на Свете, мать его, Людмила Никитична, разозлилась и переписала дачу на Татьяну. Гриша от такой выходки совершенно обалдел:
— Да ты спятила, что ли? Как это она тебя так обработала ловко?..
Григорий рано женился. Едва исполнилось двадцать. Всё произошло очень быстро. Быстро влюбился, быстро женился. Быстро понял, что жена — не та самая. Не единственная.
Начал думать, как сказать Тане, что они совершили ошибку. И тут выяснилось, что жена беременная.
— Ты рад, Гриня? — спрашивала она, сияя.
И как тут сказать, что он не то, чтобы прямо не рад, но находится в полнейшей растерянности.
— Рад. Конечно, рад! — приклеивая улыбку на лицо, говорил Гриша.
Естественно, ни о каких ошибках и разводах речь тогда не зашла. А спустя положенное время родился сын. Дима.
Григорий жил с женой по инерции. Ну, есть семья, и есть. Он не мог сказать, любит ли сына — наверное, да, любит. Своих детей же положено любить.
Когда Димке исполнилось восемь лет, к Грише наконец пришла любовь. Её звали Света, они вместе работали в строительном гипермаркете. Григорий в отделе электрики, Света — в отделе с обоями. Встретились в столовой, разговорились. Потом танцевали весь вечер на новогоднем корпоративе. Ночевал Гриша у Светы. Дома утром сказал, что напился и остался у коллеги, у Вадика.
— Так а чего на звонки-то не отвечал?
— Да спал я! Пьяный! Не слышал… ну, прости!
Гриша не думал о том, что дальше. Он понял, что не может отказаться от Светы — это было уму непостижимо.
Света недолго встречалась с женатым Гришей. Сказала, что её не устраивает роль любовницы. Или он уходит от жены, или им придется расстаться.
Задала она Григорию задачку, конечно… не хотел он со Светой расставаться. Таню же совершенно точно не любил. Видимо, пришла пора того самого разговора. Про ошибку и развод. Того самого, которого удалось избежать почти девять лет назад.
Жена очень расстроилась. Плакала, говорила, что любит. Всё повторяла:
— А Димка как же?!
Гриша эгоистично морщился. Он ушёл бы в любом случае. Даже если бы у них было трое детей, собака и огород, а не только один Димка.
Кстати, про огород. Когда Григорий бросил семью и женился на Свете, мать его, Людмила Никитична, разозлилась и переписала дачу на Татьяну. Гриша от такой выходки совершенно обалдел:
— Да ты спятила, что ли? Как это она тебя так обработала ловко?
— Я не спятила. Ты совершил подлость, я компенсирую, как могу. Я же не могу заставить тебя быть мужем и отцом? А отдать дачу в перспективе своем внуку мне вполне по силам.
Дача была хорошая. Всего в тридцати километрах от Москвы и с добротным домом. Кстати, построенным не без Гришиного участия.
Людмила Никитична родила Григория поздно, для себя. Родила в сорок пять лет от случайного аспиранта в институте, в котором преподавала. Аспирант ничего о ребенке знать не хотел, и слава Богу. Родила Людмила, когда поняла, что личное счастье не торопится к ней, а еще немного, и родить она не сможет. Так что, на момент истории с дачей, матери Гришиной было уже семьдесят четыре года. А Григорию — двадцать девять лет.
Он посоветовался с новой женой, и она решила:
— Надо судиться! Дача в ближайшем Подмосковье — виданное ли дело такими вложениями разбрасываться!
Грише казалось неловким судиться. Да и по какому поводу? Мать в здравом уме и твердой памяти. В суд он пошел ради Светы.
Судья сказала то, что он понимал и сам. Что Людмила Никитична отдала дачу при жизни, имела полное право. Если бы предметом иска было наследство, тогда спорная ситуация. А тут даже и говорить не о чем. И молоточком ещё стукнула, как бы ставя точку в истории с дачей.
Светлана была любимой женой, но иногда утомляла Гришу. Обидой на его мать. За то, что та на стороне первой невестки, а вторую и знать не хочет. За то, что отдала участок с домой Татьяне. За всё, в общем. Гриша перестал общаться с матерью — меньше упреков дома.
Потом он как-то и с Димкой совсем перестал общаться. Сын был как бы без вины виноватый — это же ради него мать так расщедрилась. Ну правда, было обидно! Как так? У неё есть родной сын, он, Гриша, а она дачу невестке и внуку. Бывает же такая несправедливость!
Татьяна не врала, когда говорила, что Гришу очень любит. Она думала, что её любви хватит на двоих. Но ошиблась.
После развода Таня стала отстраненной и равнодушной. В суд сходила, подбадриваемая бывшей свекровью. Там увидела свою соперницу, Свету. Смотрела и не понимала, что в ней есть такого, чего нет в самой Тане. Так и не высмотрела ничего.
Потом она заболела. Точнее, начала болеть, и не переставала целых десять лет — то одно, то другое. Свекровь уж, грешным делом, подумала на новую невестушку, не нагнала ли та порчу какую. Сходила к специалисту.
— От тоски сохнет родственница ваша. — сказала ясновидящая, глядя на фото. — Бывает. Муж бросил?
— Да. – стыдясь за сына, ответила Людмила Никитична.
— Знаете, сколько людей умирает от одиночества и несчастной любви?
Людмила пожала плечами. Откуда ж ей знать-то?
— А можно ей чем-то помочь?
Ясновидящая сказала, что не станет дурить голову клиентке, чтобы получить с нее больше денег.
— Нельзя помочь. Простите!
Пока Димка рос, Татьяна как-то еще держалась. А как сын вырос и стал совершеннолетним, она умерла от пневмонии.
Оплакали. Стали жить дальше — и Людмила Никитична, и внук её, Димка. Он как-то спросил, нельзя ли увидеться с отцом?
— Ну попробуй. — сказала бабушка. — А я уж рукой махнула давно. Не нужны мы ему!
Помолчала и добавила:
— Димуль, ты не сердись, я квартиру ему оставлю, ладно? Им с ехидной. Просто иначе они тебе не дадут покоя. Будут дергать и судиться с тобой.
— Бабушка, да ты чего? У меня же есть квартира! И дача еще! Не нужно больше ничего. Ты живи подольше, главное. Ладно?
Людмиле Никитичне было уже восемьдесят четыре года. Она понимала, что как бы ни старалась, тот день всё равно настанет. Хоть бы Димка поскорее стал самостоятельным! Нашёл себе жену хорошую.
Он и нашёл. Женя выросла в детском доме, но не сломалась и не озлобилась. Была хорошей и доброй девочкой. Работала в кофейне, улыбалась людям. Никто бы и не подумал, что девушка живет в жуткой общаге, и не имеет лишней пары обуви. Пытается получить жилье от государства, но пока безуспешно. Их таких очень много. Женя думала снять жилье, но поди его сними на зарплату официантки. А улыбаться гостям надо каждый день. Она и улыбалась, и сама становилась счастливее в эти минуты в теплой уютной кофейне.
Она и Диме улыбнулась, а он воспринял это как что-то личное. Как будто эта красавица улыбнулась именно ему. И тоже заулыбался в ответ. Познакомились. Повстречались. Поженились. Бабушке Люде Женя понравилась. Она не удивилась, что Димка встретил детдомовскую девушку. Сам-то он по сути кто? Сирота! Мать болела всю жизнь, потом умерла. Отец и знать о сыне ничего не хочет.
У Димы и Евгении почти сразу родился сынок, Илья. Как радовалась Людмила Никитична! Как она была счастлива! Правнук, да какой! Он был похож на Гришу в детстве. Эх, Гриня-Гриня, какой же ты дурак! Отказался от семьи. Не видишь, какой внук у тебя растет. Даже не знаешь, что он у тебя есть!
Дима параллельно с учебой в университете устроился на хорошую работу — бабушка помогла по старым связям. Женя выучилась на парикмахера и тоже начала подрабатывать. У неё обнаружился талант к созданию стильных причёсок, и Женя зарабатывала много.
— Приносите мне Илюшку. — говорила Людмила Никитична.
— Да что вы, отдыхайте! — отвечала Женя. — У нас прекрасная няня, и я не так часто работаю. Не волнуйтесь!
Людмиле Никитичне было уже восемьдесят восемь лет. Диме и Жене по двадцать два. Илюше два годика. Они часто навещали бабушку Люду. Она так радовалась, что молодежь ее не забывает.
Женя помогала с уборкой, готовила что повкуснее. Дима всегда смотрел, чтобы у бабушки всё исправно работало — розетки, приборы. Людмила Никитична умилялась до слез. Хорошего парня воспитали они с Татьяной. Знает, что квартира не достанется ему, а как помогает!
Однажды Женя с Димой решили съездить на машине в Санкт-Петербург. Отдохнуть пару дней.
— Бабушка, мы няню пригласим. И ты, если хочешь присмотреть, поживи выходные у нас.
Людмила Никитична с радостью согласилась. Илюша донимал няню. А прабабушку жалел. Подбегал и прижимался к коленкам.
— Баба! — шепелявил.
Она знай умилялась. Какое же чудо этот мальчик!
Выходные превратились в вечность. Из поездки в северную столицу ребята не вернулись. Остались бродить призраками по шоссе Москва-Санкт-Петербург. Страшная авария унесла их жизни.
Людмила Никитична удивлялась, как у нее от таких новостей не остановилось сердце… она с ужасом думала о том, что нужно будет организовывать похороны. И никто, никто не поможет! А ведь ей уже почти восемьдесят девять лет! Да почему же так жестока жизнь?! Лучше бы это она умерла, а не молодые ребята, у которых столько всего могло быть впереди.
Подошла Лариса, Илюшина няня. Она металась между старухой и младенцем. Илья чувствовал что-то и жутко капризничал. А на Людмиле Никитичне не было лица, и Лариса боялась, что старушка сейчас отдаст Богу душу. Прямо при ней.
— Что же делать? Что же я буду делать? – Людмила подняла голову, сжимая руками виски. – Похороны – ладно! Но я ведь не успею вырастить Илью! Это физически невозможно! Разве я проживу ещё шестнадцать лет?!
Лариса вздохнула. Убрала у Людмилы Никитичны из-под носа рюмку, остро пахнущую сердечными каплями. Присела перед старушкой на корточки, положила руку на колено и сильно сжала.
— Ай! Ты чего?
— Людмила Никитична, я уйду. У меня есть своя жизнь. Но у Ильи есть дед! Ему-то поди не девяносто лет! Звоните ему!
Она кивнула в ответ, но потом отчаянно замотала головой:
— Мы не общаемся! С тех пор, как я дачу отдала Тане с Димой…
— Да с..ть на дачу! – невежливо рявкнула Лариса. – Звоните! А то ведь Илью отберут органы опеки. Подумайте! У него только вы, и ваш сын. Тут уж не до церемоний. Звоните, пока я тут. В конце концов… он должен знать, что Димы больше нет. Имеет на это право.
Эта чужая, грубоватая, но добрая, женщина не понимала, о чем говорит. Григорию не был нужен Дима, не нужен ему будет и Илья. Был бы нужен – давно бы объявился. Людмила Никитична ужаснулась: Димки больше нет! А её-то кто похоронит?!
Права Лариса. Нужно звонить! И ведь у неё есть козырь в разговоре с сыном… квартира. До поры до времени она оставит козырь в рукаве, но если понадобится…
Людмила Никитична дозвонилась до Григория. Телефон он не менял все эти годы.
— Мне срочно нужно с тобой поговорить. Приезжай, пожалуйста. Только один. Слышишь? Один!
Гриша помолчал и спросил:
— Что-то случилось?
— Да. Приезжай в Танину квартиру.
— Хорошо… — растерянно сказал он и отключился.
Григорий приехал один и довольно быстро. Сколько же лет они не виделись… у Людмилы Никитичны защемило сердце. Она тогда безоговорочно приняла сторону бывшей невестки. А ведь это её родной сын! Да не просто сын, а единственный и долгожданный. Как же так? Как же так…
— Лекарствами пахнет… мам, ты здорова? – безразлично спросил он.
— Я пойду. – сказала Лариса, протискиваясь мимо него к выходу. – Звоните, если что, Людмила Никитична. До свидания!
— Мам, ты здорова? – повторил Гриша более участливым тоном.
Она смотрела на него и качала головой. Слезы стояли в глазах, готовые пролиться.
— Как я могу быть здорова, Гришенька? Мне сто лет в обед!
Людмила Никитична сделала неуверенный шаг и уткнулась носом в грудь сына.
— Беда у нас, сынок! Страшная беда! Димка с Женей… погибли!
— Ох… — Григорий обнял мать. – А Женя это?.. ну, да. Жена, я так понимаю.
— Еще даже не похоронили. Надо забирать тела. Ты же поможешь мне?
— Помогу, мам. Конечно, помогу. Ну что я, не человек разве?
— И ещё…
Мать молча взяла его за руку и повела в комнату. Приоткрыла дверь. Там, на полу, сидел чудесный маленький мальчик с темно-русыми волосами, и собирал мозаику.
— Вот. У него только ты, и я. Или его заберут. В детский дом. Гриша! Я тебя умоляю! Не дай ему попасть в детдом!
Мальчик повернул голову:
— Баба пачет. – серьезно сказал он. – Сто боит? Дядя обидей?
— Да-а… — выговорил Гриша. – С таким защитником ты не пропадешь. Как-то это надо все переварить теперь…
Гриша вышел в кухню. Мать с таким надрывом просила его позаботиться о мальчике… могла бы – на колени, наверное, встала. Как он все это встроит в свою жизнь? Что может дать мальчишке? Он совсем крохотный… может, в специальном учреждении ему дадут больше. От чего-то невыносимо заныло в груди…
Он позвонил жене и сказал, что должен заняться похоронами сына. Чтобы не ждала.
— Так давай, я приеду, помогу?! – предложила Света. – Ужас какой, Гриш!
— Да не надо. Сами справимся.
Зная, как его мать относится к Светлане, Гриша не хотел сейчас участвовать ни в каких конфликтах. Зачем ему бабские склоки?
Отпросившись с работы на несколько дней, Григорий все организовал. На похороны Света всё же пришла. Ей не было жаль чужого парня – своих детей у них с Григорием так и не получилось. Нет, всех молодых жаль, это понятно… но она Диму не знала и не любила – Свете было все равно. Зато дача теперь будет Гришина. Да и эта квартира, по идее, тоже…
Но после похорон какая-то женщина привела мальчика. Света поразилась, как ребенок похож на маленького Гришу – у них было несколько фоток в альбоме.
Когда друзья Димы и Жени ушли с поминок, Гриша собрал в кухне жену и мать. Все это время он думал. Надумал, хоть и нелегко ему пришлось.
— Только без конфликтов! А то я не выдержу и уйду. И разбирайтесь, как хотите. В общем, Света… пацана девать некуда. Придется воспитывать нам.
Свете кровь бросилась в лицо. Вот это новости!
— Мать просто не сможет физически. Не справится. Ей уже восемьдесят восемь.
Да уж, Света и без того знала, что Гришина мать зажилась на этом свете. Ей на кладбище уже давно прогулы ставят, а она еще умудряется проблемы людям создавать. Зачем это, интересно, Свете совершенно чужой мальчик?
— Я не согласна! – начала она… — Есть же…
— Нет! В детдом он не поедет! – отрезал Гриша. – Я бросил своего сына. Внука не брошу!
— А мы не можем обсудить это наедине? – заюлила Света.
Людмила Никитична обреченно вздохнула.
Гриша внутренне сжался. Жена всю жизнь вьет из него веревки, потому что он её любит без памяти. И сейчас будет вить. И он сломается. И сделает, как скажет Света. И снова мать отвернется от него. И никогда уже он не сможет ничего исправить. Не сможет стать человеком… хоть раз в жизни он должен поступить как человек! Хотя бы попытаться…
— Нет, Света. Не можем! Или мы воспитываем Илью вместе. Или, я сам.
— Ладно! – заявила она, вставая с табуретки. – Тогда я ухожу!
— Уходи… — спокойно сказал Гриша.
Как ему это только удалось?
Света ушла, сначала не торопясь. Надеясь, что муж одумается и догонит её. Всегда догонял. В этот раз не дождалась.
Тогда она задумалась, что будет дальше. Ну ничего! Придет он за вещами, уж она сумеет ему мозги вправить на место.
— Ох, мам… — сказал Григорий с тоской, когда жена вышла из квартиры. – Всю жизнь вы мне порушили!
— Никто не виноват! Сидит он, себя жалеет… ты бы лучше Димку пожалел! Или Илюшу – вот ведь ужас! В два года разом без родителей остаться.
Илья приоткрыл дверь и заглянул в кухню. Людмила Никитична вытерла слезы и сказала:
— Входи, малыш!
Он прошел и ловко забрался на табурет.
— Мамы неть, папы неть. – он развел руками. – Где?
— Господи помилуй! – пробормотала Людмила.
— Илюша, папа с мамой уехали по делам. А ты пока будешь со мной. С нами. – терпеливо сказал Григорий.
— Дядя, а ти кто?
— Я… я твой дедушка.
Услышав новое слово, Илья завис на несколько секунд. Потом перевел взгляд на прабабушку.
— Ну чего ты? – улыбнулась она. — Деда это твой. Де-да.
— Де-да. – послушно повторил Илья.
Гриша почувствовал ком в горле. И правда, как жаль мальчишку! Ну как такого бросить?! Нет, он не сможет… стареет, наверное. Становится сентиментальным.
Гриша встал, протянул руки и взял Илью. Прижал к себе, сдерживая невесть откуда взявшиеся слезы.
— Деда-деда. Всё будет хорошо, парень! Всё будет хорошо!
Новогоднее предложение:
Пижама с шортами и блузой стильного небесного цвета 193433466 и новогодние теплые носки из верблюжьей шерсти с рисунком деда мороза.
