Лёва никогда просто так не звонил единокровному брату, поэтому увидев на экране айфона входящий звонок с номера родственника, Саша напрягся и интуитивно выпрямил спину.
— Да, с отцом что-то? — сразу спросил Александр.
— Привет. Ну, почти.
— Что? Да говори ты!
— Завещание он своё переписал.
— Как?
— Да вот так.
— Я приехал забрать оставшиеся вещи, а у него нотариус. Я прямо и спросил, что происходит, а отец мне «Завещание переписал».
— Ну, может на мою мать переписал или на твою? — спокойно сделал предположение Саша.
— Не-е-ет, — с долей иронии протянул Лев, — на эту свою аспирантку Верочку. Так и сказал, что завещание переписал на того, кому его книги важнее. Моей матери на его книги начхать. Она их выкинет сразу, как тело вынесут из квартиры.
— Слушай, Лёва, ну что ты вцепился так в эту квартиру?
— Саш, тебе есть где жить, ты уже состоялся, а я по съёмным хатам скитаюсь.
Александр промолчал. Он был ниже Льва ростом, более коренастый и спокойный, весь в мать. А Лев. Лев натуральный.
Его отец, Иван Афанасьевич, был доктором филологических наук, признанным человеком в своей сфере и имел обширную, занимающую целую комнату в большой пятикомнатной квартире, библиотеку.
Книгами отец дорожил. Встречались на полках среди современной литературы и очень редкие издания. Особой ценности они не имели для большинства ценителей старины, а вот филологический интерес представляли. Сыну от первого брака Александру, ставшему инженером, книги отца интересны не были, впрочем, и жилищный вопрос у старшего сына был решён. Второй брак Ивана Афанасьевича с молодой женщиной тоже не сложился, быстро развелись, но сын остался жить с отцом, а вскоре вынужден был съехать на съёмное жильё в связи с разногласиями о представлении жизненного пути молодого человека.
— Я поговорю…
— С отцом бесполезно говорить, — перебил Лев. — Надо эту аспиранточку ловить.
— Хорошо, — Александр гнул свою линию. — Ты разговариваешь с аспиранткой, я с отцом, договорились? Извини, работа, — и старший брат положил трубку.
Александр в раздумьях посмотрел в окно и усмехнулся: «Прямо мыльный сериал. Старый преподаватель отписывает своей аспирантке квартиру».
Но всё, что сказал младший брат, оказалось правдой. Отец в разговоре этим же вечером был спокоен и подтвердил, что завещание переписано.
— Я принял решение осознанно, как никогда!
— Пап, я не сомневаюсь, что ты в здравом уме, меня больше беспокоит то, что Лёва останется без своего угла. Для книг же можно было гараж купить или поспрашивать хозяйственную комнату, может, кто продаёт. Знаешь, при заселении продавались в нашем доме такие комнатки — кладовки без окошка по 12 метров, хочешь, я узнаю?
— Лёве я отписал дачу, — отец, который уже месяц не вставал с постели, приподнялся на локтях, пытаясь показать, что он недоволен.
— Пап, какой-то не тот разговор у нас, не о том, — Саша замолчал.
— Твой брат никогда не нуждался в деньгах, всегда жил беззаботно и теперь ему трудно. Да, я признаю, что потакал ребёнку и моя в этом вина есть. Деньги нужно зарабатывать, а он не хочет трудиться, получить достойную профессию.
— Так ты решил его проучить? — Александр с удивлением посмотрел на отца. — Мол, не хочешь работать, так и квартиры у тебя не будет. Интересно. Мне не особо важно, конечно, но раз уж завели разговор, то я хочу знать, а мне после тебя что достанется? Или я сам зарабатываю и мне наследство ни к чему, а бедная студентка ещё учится, ей жить негде, ей пятикомнатная квартира с книгами нужнее? — взволнованно выпалил все свои мысли сын.
— Вот ты нагородил, всё в кучу.
— А разве не так?
— Нет.
— Хорошо. Я могу, мне средства позволяют, платить за эту квартиру и следить за книгами. Могу даже их как в библиотеке выдавать. Моё слово ты знаешь, твёрдое, можешь переписывать завещание.
— Верочка лучше будет следить за книгами, она архивное дело изучала и жить ей, действительно, негде, тем более что она мне дорога!
— Пап, смешно это всё. Это больше похоже на то, что ты тронулся умом. Два своих сына, а квартиру отдать никому не известной девчонке? Не понимаю. И не хочу! — Александр всем своим видом показал, что обиделся, развернулся и демонстративно хлопнул дверью.
— Эх, сынок… знал бы ты кто она, может так и не говорил бы, — кричал отец вслед.
***
— Отец? — опередив брата, спросил Саша.
— Да, — слишком буднично, ответит Лёва.
— Сейчас приеду.
Чёрные одежды, вуаль и скорбные лица, всё смешалось. В день похорон Лев увидел одинокую фигурку девушки с опущенными вперёд плечами и накинутым на голову капюшоном. Она быстро стала удаляться, когда увидела людей, направившихся от могилы Ивана Афанасьевича на выход.
— Надо догнать. Это сто процентов Верка!
— Лев, не надо. Не сейчас. Мы же сюда не в догонялки бегать пришли, — остановил его брат.
— Как она смеет приходить? — Лев не мог успокоиться.
— А может и правда любила? — пожал плечами Саша.
— Она ему во внучки годится! Любила…
— Ты же ему сын, не внук, так что, и в дочери она тоже годиться, и в любимые. Он о ней очень трепетно отзывался, зря ты так, — Александр хлопнул брата по плечу и прижал к себе.
— Сашка, дай денег? Я потратил много, теперь работу надо искать.
— Дам, только, если на работу устроишься. Раньше не проси.
Лёва оттолкнул брата.
— Чего? Ладно, дам, не обижайся. Теперь деньги на карточке появляться не будут, нужно будет работать, братик.
Лев глубоко вздохнул и зашагал быстрее.
— А завещание когда оглашают?
— Не знаю, — пожал плечами Саша, — пригласят, соберут нас, вроде так.
— Я ей позвоню, телефон нашёл, и скажу всё, что думаю!
— Ну-ну, — ответил Александр, — пойдём, все собираются на поминальный обед.
Лёва позвонил не сразу. Долго подбирал слова и строил фразы, прежде чем набрать незнакомый номер. В первый раз набрал неверно. Вспылил. И когда Вера ответила, накричал.
Девушка спокойно выслушала звонившего и тихо ответила:
— Не беспокойтесь. Я всё поняла. Я откажусь от квартиры или как там, в вашу пользу. Мне …, — тут Вера замолчала, — мне только нужно будет забрать книги.
— Хоть сейчас, — добавил Лёва.
— Сейчас некуда. Мне нужно найти место.
— Так ищи! — крикнул Лёва и нажал на кнопку завершения вызова.
Вера закусила губу и посмотрела на пустующий угол в её крохотной квартирке. Сыро. Злополучный сырой угол. Это главный минус, который перечёркивает все плюсы отдельного жилья.
Если бы условия позволяли, Вера не медлила бы ни минуты и освободила бы комнату под книги, а сама жила бы на семиметровой кухне. Но. Это пугающее «но».
— Анастасия Петровна, здравствуйте. Мне нужно с вами поговорить, можно зайти? — спросила Вера, открыв дверь в кабинет директора детского дома.
— Верочка! Девочка моя, здравствуй, заходи, конечно. Как я рада тебя видеть.
Анастасия Петровна встала из-за стола и подошла к девушке, крепко её обняв.
— Как ты? Всё хорошо?
— Да, со мной всё хорошо. Вот только… Иван Афанасьевич… он умер.
— Девочка моя, мне очень жаль, прими мои соболезнования.
— Всё хорошо, Анастасия Петровна. Помогите мне. Осталась большая библиотека, у меня сыро, я не могу книги к себе, помогите.
— Библиотека Ивана Афанасьевича?
— Да. Но это же не просто книги, там есть ценные экземпляры, не могу я их в сырую комнату.
— Да-да. Я поняла, — директор задумалась, — большая, говоришь.
— Да, квадратов пятнадцать нужно. Я перевозку оплачу, Анастасия Петровна.
— Ве-ра. Надо сначала придумать куда такое количество разместить. В архиве совсем мала места, даже если стеллажи сдвинуть. Я подумаю, позвоню тебе, хорошо? Не могу пока дать ответ. Пока только половину обещаю разместить.
— Анастасия Петровна, спасибо, — Вера подскочила со стула. Её худенькая фигурка дрожала.
— Иван Афанасьевич много помогал детскому дому. Мне очень жаль, что его не стало. Он месяц ходил ко мне, сюда в этот кабинет, прежде чем встретиться с тобой, и спрашивал: «Как мне смотреть в глаза этой девочке, как сказать, что я её отец?» Я не знаю, разговаривали ли вы на эту тему, но он не знал, что родились двойняшки, и мать оставила тебя в роддоме, а мальчика забрала. Ты родилась очень слабой, а твоей матери нужно было строить карьеру и ухаживать за слабым ребёнком — это шаг назад. Иван Афанасьевич был очень хорошим человек, если бы он узнал раньше…
— Да. Я знаю, — загрустила девушка. — Он все эти года был просто рядом, ненавязчиво так, понимал, что мне нужно время, а времени как оказалось и не осталось.
Анастасия Петровна отвлеклась на звонок, и Вера ушла. Отца она знала плохо. Но то, что он искренне хотел ей добра — не требовало доказательств, это было видно при каждой встрече. Он будто желал наверстать упущенное, все эти года, все, до каждой минуты, что ушли безвозвратно.
***
Вера сидела на добротном из красного дерева стуле, который ей из-за своих размеров, казался креслом, и рассматривала лепнину. Вензеля закручивались и уходили в потолок. Красота и величие, собранное из белой крошки, казались вечными. Отец любил этот стиль. Вере же казалось, что это не мог сделать человек, а прилетели инопланетяне и создали неземную красоту. Сейчас так не творили.
Вера глубоко вздохнула.
Дверь кабинета открылась, и внутрь шумно вошли двое.
— Александр, Лев, присаживайтесь. Все в сборе, начнём, — произнёс мужчина за большим письменным столом из того же, что и стул, красного дерева.
Мужчины даже не сразу заметили Веру, сидящую поодаль, приняв за помощницу нотариуса.
— Квартиру, расположенную по адресу: Улица Советская, дом 15 квартира 73 завещаю своей дочери Устиновой Вере Ивановне, — продолжал зачитывать завещание мужчина.
Лев от неожиданности чуть не подскочил. Саша тоже повернулся и уставился на девушку, что сидела поодаль.
— Подождите, как дочери? — перебил Лев.
— Попрошу. Все вопросы после того, как я оглашу завещание, — возмутился нотариус.
Сашка дернул брата за руку и заставил сесть прямо.
Наконец, нотариус дочитал завещание:
«… зарегистрировано под номером 256, нотариус Кротов И.А.»
Расписаться Лев подошёл первым и, не дожидаясь никого, выскочил в холл.
— У тебя в распоряжении будет такая шикарная дача! Лев, ты чего, по стоимости она не меньше квартиры, а может и больше. До города недалеко. Мне вот только немного денег оставил, я же не плачу тут.
— Нет, ты слышал? Дочь! До-о-чь! Почему он не рассказал нам, почему скрыл?
— Ну, теперь мы не узнаем, если только эта не расскажет, — пожал плечами Александр.
Вера спокойно вышла следом за братьями и остановилась рядом.
Александр даже прищурился, рассматривая девушку. Она, действительно, была его сестрой и очень походила на отца. Тот же тип фигуры: худая, с длинными ногами и руками, плечи, опущенные вперёд, черты лица, но более мягкие и женственные, и родинка над правой бровью.
— Я только заберу книги, как хотел Иван Афанасьевич, — наконец сказала она.
— Иван Афанасьевич, Иван Афанасьевич. Может папочка? — выпалил Лев.
— Да, — Вера опустила глаза в землю, — он мой отец. Не волнуйтесь, с нотариусом я уже обсудила мой отказ от наследства.
— Что? — Саша посмотрел на Льва и, увидев его усмешку, сказал:
— Вам не нужно было это делать, отец всем детям оставил то, что они заслужили.
— Мне не нужна такая огромная квартира, я не смогу за неё оплачивать. Когда я могу забрать книги?
— Сейчас и забирай, — с усмешкой продолжал Лев.
Александру стало не по себе.
— Если вам нужна будет помощь, не только сейчас, а вообще, вы позвоните, — и он протянул ей визитку.
— Спасибо, — Вера опять опустила глаза.
Сегодня я смогу только разложить книги и может часть упаковать.
— Вот ключ, — Саша долго искал его в портфеле, — отдадите ему только тогда, когда вывезете книги. Договорились? — уточнил Саша и строго посмотрел на брата.
— Да понял я.
***
Три дня Вера упаковывала книги. Собирала их в коробки, что взяла в супермаркете, просто перевязывала бечёвкой. Некоторые стеллажи она тоже решила взять с собой — это заметно упростит размещение книг на новом месте, Лев не был против. Он стал более спокоен по отношению к Вере и был рад, что от части рухляди его избавят.
Тут же, на стуле висела старая кофта отца. Вера накинула её на плечи и понюхала. Запах отца не исчез, он всё ещё напоминал о нём. Кофту Вера тоже запаковала в коробку. Взяла ручку и последние записи отца.
Осталось разобрать последнюю полку с наиболее ценными экземплярами книг. Вера рассматривала их более тщательно. Одну из книг она уже видела, читала. Книга тогда заинтересовала её и она намеревалась сделать кое-какие записи.
Вера взяла книгу в руки. В середине торчал кусочек тетрадного листка. Вера открыла нужную страницу и вынула листок, повертев его в руках.
«Здравствуй, дорогая доченька.
Если ты читаешь это послание, значит мои книги уже в надёжных руках. Я завещаю тебе самое ценное, что есть у меня — мою литературу.
Я так много хотел тебе сказать, что сейчас путаются мысли. Знай одно — я виноват перед тобой, Вера, и не прощу себя, что лишил тебя детства, семьи и любви, пусть и не намеренно.
Я уверен, что ты откажешься от квартиры, которую завещаю. Твой брат приложит для этого все усилия, и я позаботился об этом, оформил на тебя другую жилплощадь. Ты была там вместе со мной, на Сухарной 20 кв. 45., когда мы забирали рецензию. Ключи и документы в ячейке. Ниже адрес, где находится ячейка. Код — дата выпуска нашей любимой книги.
Люблю тебя безмерно. Папа.
Губы Веры тряслись, отсекая каждую букву.
— И я люблю тебя, пап, спасибо за книги.
Про мать не спрашивайте. Не было её в жизни Веры и не будет. Так тоже бывает, и тему эту не стоит поднимать.
