Каждый погожий денёк баба Лида воспринимала как подарок свыше. Лавочка перед её домом не успела ещё просохнуть от дождя, а уж Лидия села на неё, предварительно подстелив себе полиэтиленовый пакет, чтобы не промочить юбки и подставила лицо остывающему солнышку.
Рядом с ней на лавочку присела Надюшка, её маленькая дочурка, навеки оставшаяся четырёх лет отроду, потому как именно столько было ей, когда она утонула. Сама Лидия тогда вешала бельё и была уверена, что дочка играет с подружками на улице. Как Лида тогда с ума не сошла, одному Богу ведомо.
Теперь же она сидела на своей лавочке и ощущала присутствие Надюшки сердцем. Она знала, что доченька тут — в эти минуты у неё даже не болели колени, с которым она мучилась последние годы. Лидия задремала. Как вдруг раздался сильный хлопок, и старуха, подскочив на лавке, завалилась на бок, спросонья тараща глаза на взрытый песок от которого вился голубоватый дымок.
— Чтой-то, а? Что случилось? Надюшка! — прошептала она, но ей никто не ответил.
За забором дернулись заросли бузины, оттуда послышался сдавленный писк — не то плач, не то смешок. Лидия Борисовна тяжело встала и медленно пошла в избу. Там она легла на кровать, и сложив руки на груди, закрыла глаза. Так и нашла её через час, зашедши проведать, соседка Светлана. Она работала в соседнем поселке и хлопкА не слышала.
***
Тем же вечером в дом Серафимы Плошкиной постучали. Выглянув в окно, её сын, Митька, поморщился. На пороге стояла Катерина, подруга матери. Митька не любил её за то, что та постоянно подтрунивала над ним.
— Ма! К тебе Катька! Давай скажу, что ты спишь? — прошептал Митька.
— Кака она тебе Катька! — сказала мать, накидывая шаль, — пойду узнаю, чего там!
Она и сама не собиралась приглашать Катерину в дом, так как ожидала другого гостя.
— Катерина, ты чего? Случилось что? — спросила она подругу.
— Ой, случилось, Симочка, ой случилось! — затараторила Катька, и оглянувшись кругом, зашептала:
— Борисовна-то, сказывают, померла! И ходит слух, что Митька твой… — она понизила голос, и что-то прошептала на ухо Серафиме. Глаза у той округлились и она закричала прямо в лицо Катьке:
— Не может быть! Мой Митька как с училища приехал, так никуда не выходил!
— За что купила, за то и продаю! — обиделась Катерина и развернувшись, пошла к калитке, — жди милицию, подруга!
— Погоди! — опомнилась Серафима и бросилась вслед за ней, — не обижайся, Кать! Кому ты ещё рассказала?
— Никому! Я как только узнала, сразу к тебе! — Катька надула и без того пухлые губы, — Мне Светка Соломатина сказала, но уж если мне сказала, то поди уже вся деревня знает! Дурные вести не стоят на месте! О! А вон, кстати, и милиционЭр!
К калитке, действительно, подошёл человек в форме, но увидев, что хозяйка не одна, сомневался, стоит ли заходить.
— Ладно, Кать, ты иди, я тут сама, — поправляя прическу и распрямив плечи, сказала Серафима. Это был гость, которого ждала к ужину, Василий Бычков.
Проходя мимо него, Катерина дернула плечами и хмыкнула. Выждав, когда она проплывет мимо, Бычков подошёл к ожидавшей его Серафиме.
— Ну здравствуй, Симушка! — он посмотрел на окно её дома, в котором маячил Митька, — что парень твой, дома?
У Серафимы упало сердце. Она беспомощно схватилась за форменный рукав Бычкова и побледневшими губами прошептала:
— А что?
— Да так, интересуюсь, — интимно прошептал Бычков, ласково хлопнув Симу пониже спины.
— Да ну тебя, Данилыч, — зашептала она, — увидят же! Митька дома, ага, как с училища пришёл, так и дома.
Скрипнула дверь, вышел Митька и крикнул матери:
— Я гулять, ма.
— Какой гулять, я тебе! — погрозила она кулаком, — а ну, домой, живо.
— Мам ты чего? — удивился Митька, но послушно пошёл в избу.
— Что случилось? — не понял Бычков.
— Всё нормально, Данилыч, ты иди, иди, завтра зайдёшь.
— Нет, ну это не годится, я спешил к тебе. Отпусти пацана, пусть гуляет себе, дело молодое! — он снова стукнул её по крепкому заду.
— Иди ради бога, — зашептала Серафима, — не могу я сегодня, — она вытолкала незадачливого гостя за калитку.
Вернувшись в избу она словно коршун, налетела на сына:
— Ты что же это натворил, Митька?
— Я? Ничего, — опешил тот.
— Вся деревня уже знает, что баба Лида померла! И виноватым называют тебя! Говори, что там стряслось!
— Мам, я не виноват! — закрутил вихрастой башкой Митька. Мы с Лёнькой просто пошутить хотели.
— Пошутить хотели, — кивнула головой Серафима, — эт как же?
— Ну петарду хлопнули, когда она кемарила у себя во дворе, — а что?
— А то, что разрыв сердца похоже у неё случился после вашей петарды! Или ещё что! Короче, померла бабка, а ответчик ты. Поедешь ты, Митька, в колонию для несовершеннолетних преступников!
— Я не убивал, — упрямо сказал Митька.
— В общем, так, — попыталась собраться с мыслями Серафима, — про петарду… молчи. Борисовне не поможешь, а себя погубишь.
— А Лёнька?
Серафима думала недолго:
— Найди Лёньку! Позови сюда, мол, чаю попить. Будем вместе думать.
Через десять минут испуганный Лёнька сидел в кухне Плошкиных, и внимал про безрадостные перспективы своей загубленной петардой юности. Потом он вдруг заплакал.
— Да не волнуйся ты так, Лёнька, — стали успокаивать его Плошкины, мать и сын.
— Я-то не волнуюсь, — вытирая глаза рукавом, сказал Лёнька, — нам ведь по любому сейчас лучше, чем бабке Лиде! Бедная она! Кабы я знал… да разве бы я…
Вдруг в избе погас свет.
— Пробки, чтоль, вышибло? Митька, поди, глянь! — Серафима зашуршала в поисках спичек и найдя, чиркнула осветив пространство. Митька пошёл по стенке, открыл дверь в сени и увидел в проёме двери силуэт. Мёртвая бабка тянула к нему свои руки.
— Ааааа-а-а-а-а-а!!! Митька неловко повернулся и попав ногой в ведро, упал. Через секунду зажёгся свет, но в проёме двери никого не было.
Запыхавшись, на крик прибежал Бычков, выскочила в сени перепуганная мать с Лёнькой.
— Там! Там…— всхлипывал Митька, — там! — и показывал на проём двери, где вместо бабки теперь стоял милиционер.
— Данилыч, ты тут никого не видел? — спросила Серафима.
— Да я только подошёл, отходил к Михалычу. Подхожу и гляжу свет у вас погас! А после крик! Ну я и рванул на помощь!
Митька хотел встать, но не мог, болела нога. Мать, вместе с Василием отнесли мальчика на кровать. Нога у Митьки отекла, пришлось приложить лёд.
— Надо в травмпункт! — авторитетно заявил Бычков, — пойду, найду транспорт.
— А что, не увидел тебя Симкин-то хахаль? — спросила баба Лида.
— Та что он там увидит впотьмах-то! — засмеялась Света, снимая с себя бабкин платок.
***
Серафима ждала участкового на следующий день, измучилась вся. Не пошла на работу, только чтобы защитить сына. И тут увидела в окно, как мимо идёт живая и здоровая баба Лида. Серафима аж подпрыгнула, выскочила на улицу.
— Баба Лида, здравствуй! Ты уж это… прости-то дурака моего, Митьку, за петарду эту! Не со зла он! Да и бог его наказал: в травму вчера возили!
— Ох, что это с ним произошло? — заохала баба Лида, искренне сочувствуя.
— Да кто ж его разберёт, пробки вышибло, он вышел посмотреть, и что-то его так напугало, что кинулся он и впотьмах-то и ногу-то повредил! Гипс наложили!
— Ну, пусть поправляется, — сказала Лидия, — а я зла не держу!
— Вот баба Лид, сделай милость, возьми к чаю! — и Серафима протянула ей банку малинового варенья.
***
— Свет, а Свет, не слишком уж наша шутка-то удалась! Мальчонка то, я слышала, ногу сломал, чтоль?
— Не сломал он, трещина там у него, ничего, в гипсе походит, может поумнеет!
Светка деловито вдела нитку в иголку, и стала зашивать юбку бабы Лиды, которую сама порвала, перелезая через забор Плошкиных.
— Ну, всё же жаль мальчонку-то! — покачала головой Лидия Борисовна.
— Не жалей, баб Лид. Будет Митьке наука!
Митька и правда, с петардами больше не баловал и шутки опасные не шутил.
