“Вы меня слышите? Алиса, вы слышите меня?” — этот голос доносился словно издалека. Я слышала его, но я не хотела его слышать. Он возвращал меня в реальность, из которой я как раз хотела сбежать…
Доктор, чей голос настойчиво возвращал меня в нежеланную действительность, хорошо делал свою работу. Конечно, он не мог знать, насколько мне было больно из-за этого. В его обязанности входило сохранять жизни людей, а мое желание было противоположным. Я хотела покинуть этот мир, но доктор не дал мне такого шанса. Когда я очнулась в больнице и поняла, что все еще пребываю на земном шаре, а не где-то в пушистых облаках, то вновь впала в отчаяние. Я еще несколько раз пыталась осуществить свои планы, но бдительный доктор строго следил за мной.
На порог этого состояния меня привело не самое значительное событие в моей жизни, но на тот момент мне так не казалось. С Костей мы встречались со школьной скамьи. Он был центром моей вселенной. Я не представляла жизни без него. Без него меня просто не существовало.
— Алиса! Завтра мне исполнится двадцать лет и я, наконец, свободна! — делилась со мной своим восторгом лучшая подруга Вика.
Она была младше меня на один год. Хотя я прекрасно понимала, что двадцатилетний возраст ничем не отличается от девятнадцатилетнего, но в случае с Викой, эта дата была действительно значимой. Ее покойный отец завещал девушке немалую сумму, обладательницей которой она становилась как раз по достижении этого срока.
— Есть у тебя какие-нибудь планы на дальнейшую свободную жизнь? — смеясь, поинтересовалась я.
Вика, как-то странно замолчала и только кивнула в ответ.
“Наверно, еще не решила до конца”, — подумала я, с любовью вглядываясь в ее родные черты лица. Если Вика решит покинуть наш город, я буду очень скучать по ней. Мы были с ней словно сестры и ни к кому, кроме Кости, я не испытывала такой же привязанности.
Во время празднования дня рождения Вики я потеряла из виду Костю и стала искать его. Они целовались на заднем сиденье автомобиля Кости, даже не пожелав выбрать более укромное место.
— Алиса, ну прости нас, — увидев меня, Вика тут же вышла из машины. — Мы никак не могли рассказать тебе раньше, но больше не можем скрывать.
— А что так? — выдавила я.
— Мы с Костей решили уехать. Ждали только наступления моего двадцатилетия.
Сам Костя трусливо засел в машине, не желая даже взглянуть в мои глаза. Тогда я просто сбежала. Поехала домой и прорыдала всю ночь. Под утро я решила, что ни за что не отдам ей моего любимого. Я снова помчалась к дому Вики. Костя все еще был там, по всей видимости, проведя с ней всю ночь.
— Поговори со мной, — взмолилась я, глядя в его глаза.
Он подошел ко мне и сказал:
— Хорошо, давай пройдемся.
Мы вышли на улицу. Пока Костя шел рядом, мне казалось, что все еще можно вернуть, но как только он заговорил, мир стал потихоньку таять. Вокруг меня рушились здания, проваливался асфальт, исчезали деревья. Костя утверждал, что любит Вику так, как не любил никогда прежде. Просил прощения, умолял найти ему замену. Его слова повергли меня в такой мрак, что я опустилась перед ним на колени, прямо там, посреди снующих по своим делам прохожих.
— Молю тебя, не бросай меня! — просила я, вцепившись в его ноги — я не смогу без тебя жить!
— Алиса, перестань! Ничего уже не вернуть. Вика ждет от меня ребенка.
“Вика ждет ребенка! Вика ждет ребенка!” — звучало в моей голове всю дорогу до дома.
Когда они уехали, я поначалу пыталась бороться со своей болью. Но потеряв сразу двух самых близких мне людей, моя жизнь утратила всякий смысл.
После безуспешных попыток справиться с моим душевным недугом, возникшим вследствие тех событий, меня направили в психиатрическую клинику. Доктор сказал на прощание:
— Не переживай, Алиса! Там тебе обязательно помогут. Скоро ты забудешь этот кошмар, и я еще погуляю на твоей свадьбе.
— Обязательно пришлю вам приглашение, — пообещала я.
Еще по дороге в лечебницу мой организм, по всей видимости, испугавшись страшного слова “психушка”, перестроился. Я перестала строить планы по расставанию с жизнью. Мне даже стало немного интересно, что именно произойдет дальше в этой самой моей жизни.
Ввиду моего спокойного состояния меня почти сразу поместили в отделение для выздоравливающих. Оно ничем не отличалось от обычной больницы и люди вокруг тоже смахивали на нормальных. Во время общения с ними складывалось впечатление, что в обычном моем окружении безумцев было и побольше. К тому же я быстро подружилась с персоналом клиники. Это были премилые женщины, некоторые из них сами прошли огонь и воду, и их жизненные истории, это отдельный разговор.
— Кто этот мужчина, что постоянно рисует в блокноте? — спросила я во время прогулки одну из санитарок.
— Гриша. Он уже почти год здесь, наверно не выберется, — она с жалостью посмотрела на парня и вздохнула.
— А что он рисует?
— Лучше тебе не знать. Сама еще не совсем здорова, — погрозила пальцем моя собеседница.
Конечно, с тех пор моей главной задачей стало увидеть его рисунки. Во время одной из прогулок я, сделав вид, что просто прохожу мимо, заглянула через плечо, чтобы разглядеть его набросок. Словно почувствовав это, мужчина сразу же захлопнул блокнот, затем он резко обернулся, и вперил в меня взгляд. Глаза его были затуманены, как у многих пациентов после приема лекарств.
— Привет! Я Алиса, — зачем-то представилась я.
Он ничего не ответил, но продолжал смотреть на меня в упор.
— Покажешь свои рисунки? — спросила я и направилась прямо к нему.
Дело в том, что в обычной жизни у меня тоже наблюдались художественные способности. Я даже подумывала заняться написанием картин всерьез, но все как-то не складывалось.
Гриша, как ни странно, позволил мне взглянуть на свой последний рисунок. На нем была изображена маленькая девочка с мячом в руках.
— Ты неправильно рисуешь руки, — сказала я, — линии слишком короткие и поэтому теряется пропорциональность.
— Я не учился рисовать, — произнес он, при этом неуверенно улыбнувшись.
С того момента я стала его учителем. Санитары бдительно наблюдали за нашим общением, но не мешали нам. Как сказала мне по секрету одна медсестра, мои сеансы рисования пошли Грише на пользу.
Гриша всегда рисовал одних и тех же людей. Маленькую девочку за различными играми и молодую прекрасную женщину. Наверно я интуитивно чувствовала, что не стоит задавать ему вопросы насчет этого.
Однажды одна из пациенток подсела ко мне во время завтрака.
— А ты знаешь, что Гриша убийца?
— А ты знаешь, что случилось с носом любопытной Варвары?
Она насупилась.
— Я просто за тебя переживаю. Вдруг ты надумаешь влюбиться в него.
— Не переживай, как только почувствую влюбленность, сразу обращусь к тебе за советом.
Она недовольно посмотрела на меня и пересела на свое место.
Но так уж устроен мозг человека, что как только в голову западает маленькое зернышко любопытства, то все остальное перестает существовать. Мученья эти заканчиваются обильным поливом в виде знаний о сокрытом, а вот после наступает расплата. Потому, что чаще всего услышанное не дарит спокойствия, а наоборот угнетает еще больше.
Так и я, потихоньку расспрашивая медперсонал, в итоге выяснила всю правду о своем новом знакомом. Гриша стал виновником аварии, в которой погибла его семья. Жена и маленькая дочка. После этого он не смог оправиться и попал сюда.
Как-то раз я не увидела его во время прогулки и спросила об этом одну из санитарок.
— Ночью у него был приступ, — сообщила она, — так что он на “вязках” дня три пробудет.
“Вязками” в больнице называли средства для фиксации под тип смирительной рубашки. Часто больные даже, подающие все признаки выздоровления, попадали в эти самые путы, так как их психическое состояние резко ухудшалось. Мне не довелось испытать на себе данное средство, так как организм Алисы строго противился таким мерам и вел себя прилично. Врач поговаривал об отправке меня домой, но я, если честно, не была готова начинать новую жизнь.
Пока Гриша отсутствовал, я общалась с другими пациентами. У всех у них была своя история. Самый красивый на земле парень Сережа Тищенко очутился здесь, получив травму головы. Парень как раз получал второе высшее образование, подавал огромные надежды и был лучом света для своей матери. Ему не посчастливилось оказаться в руках отморозков, которые просто попросили закурить. С тех пор Сережа, внешность которого была сравнима с красотой античных героев даже с перекошенным лицом во время пребывания на “вязках”, не выходил из этой клиники.
Еще один мальчишка Леша, с красивой фамилией, Нисковецкий мог при помощи обычного карандаша написать картину, затмившую мастерством лучших художников современности. Где научился этому парень, всю свою жизнь проведший в детском доме и в воспитательной колонии, было совершенно непонятно. При этом он был веселым и очень интересным собеседником, пока не попадал на “вязки”, конечно.
Вскоре Гриша вернулся к более-менее нормальной жизни, и мы возобновили наши уроки.
— Я хочу успеть запечатлеть на этих рисунках всю нашу жизнь, — сообщил он однажды.
— Успеем, — поддержала я. А потом спросила, — а сколько у нас времени?
— Не знаю, — вздохнул он. — Я слышу их голоса, они зовут меня с собой.
— Ух, ты! А мне можно будет послушать?
За время пребывания здесь, я научилась подстраивать свой разговор под собеседника. Это было схоже с тем, как в обычной жизни мы зеркалим тех, с кем общаемся на данный момент. К примеру, с человеком, обладающим глубокими познаниями в чем бы то ни было, мы будем разговаривать на научные темы, а с более приземленным товарищем можем поболтать о совершенных глупостях.
— Ты не была в той аварии, как же ты их услышишь? — совершенно серьезно сказал Гриша.
— А ты расскажи мне. Подробно, так чтобы я смогла все почувствовать. Только рассказывай так, будто пишешь роман, а не протокол собрания.
Конечно, я крайне рисковала. От воспоминаний о случившемся, у него мог произойти очередной приступ. Но, как говорится, клин клином вышибают. И потом, даже в самых крайних обстоятельствах, человеку необходимо выговориться. Беседа для того и придумана, чтобы помогать окружающим найти нужное решение, а не просто для обсуждения последних сплетен.
— Мы в тот день поссорились с женой, — начал свое повествование Гриша. — Она не хотела ехать к моим друзьям, но я стал настаивать. Мои друзья и партнеры по бизнесу частенько устраивали загородный отдых, куда приезжали с семьями, и одному мне там было бы не комфортно. Так что я буквально заставил ее поехать. Во время вечеринки мой близкий друг попросил у меня машину, чтобы съездить в поселок за фейерверком, который организаторы мероприятия забыли приобрести. Когда он вернулся, сообщил, что у моей машины неполадки с тормозной системой, но я не послушал его. Машина не так давно была на диагностике, так, что я решил, что ему показалось. На следующий день, когда мы возвращались домой, я не смог затормозить и вылетел прямо на автостраду. Педаль будто провалилась. Мы врезались в проезжавшую мимо фуру. Самое страшное, что я не потерял сознание, я видел все своими глазами. Видел, как умирает моя дочь, видел стеклянный взгляд своей жены. В ее глазах будто был написан немой укор, относительно того, что я заставил их поехать туда. И я убил их обеих.
— Не ты, а автомобиль, — быстро возразила я. — А как ты думаешь, почему тормоза отказали?
Я старалась переключить его внимание, заставить его мозг работать в другом направлении.
— Не знаю, — растерянно проговорил он, — правда, я не понимаю.
— Давай подумаем над возможными вариантами, — во мне вдруг проснулся следователь. — Например, мне стало интересно, зачем твой друг брал именно твою машину, а не поехал на своем автомобиле?
Гриша внимательно посмотрел на меня.
— Я как-то не задумывался над этим.
— Тогда еще вопрос, были у вас какие-нибудь разногласия накануне?
— Были, — кивнул Гриша, — я отказался подписать новый проект строительства загородного комплекса. Мне стало жаль губить природу. Мы с семьей часто отдыхали в тех местах, там очень красиво. Но ты же не думаешь, что мой друг мог из-за этого пойти на подобные меры?
— Не знаю, это же твой друг. Но, скажу тебе одно, мы видим людей, такими как нам хочется. Я, например, нарисовала себе любовь и дружбу, а на деле оказалось, не было ни того, ни другого.
Как я узнала позже, после нашего разговора Гриша попросил своих знакомых провести расследование и мои предположения полностью подтвердились. Это совершенно отрезвило его. Желание отмщения гораздо большая двигательная сила, чем чувство вины. Правда, когда врачи констатировали выздоровление Гриши, правосудие уже свершилось, и его бывший друг пребывал в местах недосягаемых для осуществления планов мести.
А потом Грише стало не до того и он утратил желание кому-то и за что-то мстить. «Жизнь сама разберется», — махнул он рукой. Когда на свет появляются двое сыновей с разницей в возрасте один год и три месяца, тут уже ни до чего нет дела. Тут главной жизненной целью становится уследить, чтобы никто из них не свалился в мусоропровод с целью покататься, как на горке в аквапарке. А также разъяснить соседке, что ее кошка перебинтована не, потому что получила раны, а потому что в семье растет будущий доктор. В этой гонке за сорванцами мы совершенно позабыли наши прошлые жизни. Но иногда Гриша рассказывал мальчикам сказку на ночь о том, как Алиса спасла его из страны безумия. Я же всегда считала, что это страна безумия спасла Алису.
Автор Светлана Юферева
