Наталья Леонтьевна была возмущена до глубины души. Конечно, свою озабоченность она могла бы оставить при себе, или обсудить ее с мужем Валерием Федоровичем. Но дело было серьезное, более того, по оценке женщины, — общественно значимое.
— Нет, вы подумайте, — с возмущением рассказывала она группе жительниц села, в которую случайно «затесалась» и пара мужиков, — позвали нас на день рождения. Идти далеко. Мы на этом краю живем, сестра на том. Валера рассказывал, что по спидометру почти километров пять выходит. А значит, на машине добираться надо.
— Ну, так и ехали бы, — высказал свое мнение кто-то из слушателей.
— Ехали бы! – Наталья Леонтьевна буквально «взвилась», — а назад как? Не будет же Валерка за столом куклой сидеть. Что он – не человек? Не мужик? Напиваться он у меня никогда не напивался, но рюмку вторую все равно за столом примет. Мужик крепкий, по нему заметно не будет, но ведь из-за закона подлости обязательно какой-нибудь инспектор гаишный встретится. Ведь и штраф выпишут, и прав лишат!
— А что, пешком слабо? – спросил один из мужиков, затесавшихся среди женской аудитории, — прогулялись бы. Подумаешь, около пяти километров! Раньше люди в город пешком ходили и ничего.
Лучше бы он этого не говорил. Возмущению Натальи Леонтьевны не было предела. Можно было подумать, что она заранее предвидела такое отношение к себе и основательно подготовилась к отпору. Ее монолог оказался таким содержательным, что мужик, не дослушав все аргументы в свой адрес, плюнул и ушел.
Правда, направился он не в большой сетевой магазин, построенный в центральной части несколько лет назад, и не домой, а просто отошел к металлическому забору, где присел на бетонный пасынок, не убранный почему-то после выполнения каких-то работ. Место это для отдыха было довольно удобным, поскольку находилось оно в тени кроны от росшего здесь небольшого вяза.
Уходить с площадки было нельзя. Сюда ежедневно ближе к середине дня местный фермер, приезжавший с женой, привозил молоко, сметану и все прочее, вырабатываемое в его хозяйстве. Обычно желающих купить что-нибудь у него было больше, чем он привозил. Поэтому граждане приходили сюда заранее, чтобы оказаться, если не первыми в очереди, то хотя бы не последними.
Между тем Наталья Леонтьевна продолжала жаловаться на испытание, которое ей и ее мужу пришлось вчера перенести.
— Я, когда сестре рассказала, что к чему, она посоветовала таксиста вызвать. Номер телефона дала. Сказала, чтоб заранее не звонила, ведь неизвестно, когда застолье закончится. У нас здесь оказывается трое или четверо таксуют.
— Четверо, — уточнила одна из ожидающих привоза молока, — вон сейчас две машины стоят. Поджидают тех, кто в магазине много наберет всего. Нести тяжело, вот и довозят. Некоторые заранее звонят, чтоб в магазин свозили. Тогда дороже получается.
— Вот и я про то же, — почувствовала поддержку Наталья Леонтьевна, — я в половине двенадцатого позвонила вон тому, Вася который. Он как сообщил, сколько платить за эти меньше пяти километров надо, я чуть не упала. Согласиться пришлось. Деваться-то некуда. Спрашиваю этого Васю, почему так дорого, отвечает, что ему вначале нужно доехать по этому адресу, где мы у сестры были, потом нас еще столько же везти. Да еще и ночное время. Я потом своего спросила, сколько для этого бензина надо, он подсчитал, там и литр не получается.
— Ну, если дорого, то в самом деле пешком бы шли, — высказал свое мнение мужик, до сих пор не покинувший слушательниц, — погода хорошая, идти по центральным улицам нормально, там освещение. Одно удовольствие.
Получив от Натальи Леонтьевны основательный «отлуп», сдобренный весьма изощренным ругательством, мужик, как и его предшественник, отделился от дожидающихся фермеров женщин и направился к сидящему под тенью вяза первому, морально пострадавшему от разъяренной вчерашней клиентки таксиста Васи.
— Нашлись сочувствующие, — продолжала Наталья Леонтьевна, — наверно, при случае тоже три шкуры содрали бы.
— Вон этот Вася повез кого-то, — обрадовалась одна из женщин, — так ведь за день он много, наверно, зарабатывает. Ну, часть на бензин уйдет, все равно себя не обидит.
— Я не пойму, — с недоумением спросила подошедшая раньше всех к месту, где вскоре должна была начаться продажа молока, стройная, средних лет женщина, — а что, эти таксисты должны бесплатно всех возить? У них же кроме бензина и другие затраты есть. Машину ведь надо обслуживать. Ремонт какой-то иногда требуется. Да и мало ли что еще.
— Что? — казалось, Наталья Леонтьевна обрадовалась еще одному противнику ее мнения, — да они за счет нас миллионы получают! А что делают? Отвезет, привезет и все. Налоги они не платят, за них другие отдуваются. Вот взяли бы да выставили им штрафы за это и налог бы за год содрали.
— А ты жалобу напиши куда-нибудь, — послышался голос из-под вяза, — пойди в налоговую или еще куда-то и напиши, — советовавшим оказался мужик, первым ушедший в тень после небольшой стычки со скандалившей женщиной, — чем здесь разоряться перед нами, лучше бы порядок таким образом навела.
— Вот и пойду, вот и напишу. Это вы все в тряпочку молчите, а я не такая, — важно заявила Наталья Леонтьевна.
— Давай, пиши, — поддержал ее тот же голос из-под вяза, — потом сама приткнешься. Надо будет поехать, а не с кем. Думаешь, эти таксисты здесь правда хорошо зарабатывают? Ну, наберет он за день тысячу или две, так ведь минимум третья часть на бензин уйдет. Месяц или меньше поездит, менять надо будет фильтры и масло. Зайди в магазин запчастей, посмотри цены.
— Молчал бы там, — урезонила его Наталья Леонтьевна, — сам, наверно, такой же хапуга. Пускай запчасти за свои деньги покупают, а не за наши.
Прошло полмесяца. В привычное для этого время у большого магазина в центре села начали собираться граждане, желающие купить у местных фермеров молоко, сметану или что-нибудь еще. Наталья Леонтьевна пришла одной из первых. По какой-то причине эта общительная женщина почему-то молчала. Даже на вопросы отвечала односложно. Вид у нее был довольно мрачный.
Женщины, хорошо знавшую эту довольно бойкую даму, догадывались, что у нее что-то не так, потому старались не привлекать к себе внимание с ее стороны. Так продолжалось с полчаса. Наконец не выдержала сама Наталья Леонтьевна.
— Этот, — кивнула она на сидящего в своей машине Васю, — опять кого-то ждет, чтоб отвезти да содрать с него.
Граждане, пришедшие за фермерским молоком, посмотрели в сторону припаркованных автомобилей, владельцы которых возили пассажиров.
— Вчера доехать надо было, — продолжала Наталья Леонтьевна, — позвонила этому Васе. А он: «Вы ошиблись, я никаких пассажиров не вожу». Сестра телефоны других таксистов дала. Всем позвонила, ни один не поехал. Мы больше часа поздно вечером домой шли.
— Наверно, кто-то «накапал» на них, — высказал предположение один из двух мужиков, как всегда пришедших за молоком раньше других, — рассказывали, какая-то проверка была. Ко мне тоже подходили ответственные товарищи. Предложили подойти к кому-нибудь из водителей, ждущих клиентов, попросить довезти. Я отказался. Сказал, что мне идти недалеко, и вообще, пешком ходить – для здоровья полезно.
— Говорят, кто-то на этих ребят заявление написал в налоговую или еще куда-то, — сообщил второй мужик, пришедший за молоком, — вот они и отказываются ехать. Леонтьевна, — обратился он к женщине, возмущавшейся поведением таксистов, — ты, случайно, не знаешь, кто с заявлением постарался?
— Откуда я знаю, — в голосе Натальи Леонтьевны чувствовалась злость, — я не писала. Кто писал знаю, но не скажу. Мне ответ показывали тех, кто проверял. Написано, что изложенные в заявлении факты не подтвердились.
— Это как? – удивилась Галина Васильевна, женщина, отличавшаяся стремлением к борьбе за справедливость, порой на это почве способная устроить скандал.
— А вот так, — почувствовав поддержку, начала распаляться Наталья Леонтьевна, — обращаются к кому-нибудь вроде этого, — указала она пальцем на мужика, сообщившего о своем отказе выполнять роль «подсадной утки», — таким плевать на гражданскую ответственность. Угодить стараются этим хапугам, за счет нас машины себе покупающим.
— Я так думаю, что предупредил этих таксистов кто-то о проверке, высказала предположение Галина Васильевна, — они ведь несколько дней вообще не появлялись у магазина. Ко мне как раз дети приехали. Автобус поздно вечером приходит. Я им два телефона таксистов дала. Звонили, а им оба ответили, что никаких пассажиров не возят, что номером ошиблись. Детям с тяжелыми сумками пришлось пешком идти.
— Вот бессовестные эти таксисты, — возмутилась Наталья Леонтьевна, — и возить людей отказываются, и оформляться предпринимателями не хотят. Налоги им, видите ли тогда платить придется.
— Верно, — поддакнула Галина Васильевна, — совести у них нет. Все налоги платят, а они хотят просто так. Вот мы сейчас молоко дожидаемся. Так ведь и фермеры эти налоги платят, и все у них, как надо. Знаю, что проверяли их, написали, что все нормально…
— Да сколько эти фермеры налогов-то платят? – перебила Наталья Леонтьевна, — они половину, а то и больше скрывают. Будто кто-то у них считает это молоко. Если бы нормальная проверка, то столько бы нарушений выявили, что и представить трудно.
— А ты и на них заявление напиши, — посоветовал мужик, отказавшийся во время проверки таксистов быть «подсадной уткой», — ведь совсем дошли… Приезжают, молоко продают. Пусть проверят, да по полной раскатают. Подумаешь, без цельного молока останемся!
— Я писала? – покраснев, начала переходить на крик, сдобренный визгом, Наталья Леонтьевна, — а ты видел? Вот ты и написал, да на меня сказал, чтоб они меня не возили.
— Что, на воре шапка горит?
Услышав такое от человека, отказавшего помогать при выявлении нарушителя порядка, Наталья Леонтьевна на какое-то время потеряла дар речи.
— Это ты кого вором обозвал? — наконец пришла она в себя, — тоже, наверно, такой же, как эти, — указала она на водителей, занимающихся перевозками пассажиров.
Они как раз, чтоб лучше слышать, вышли из своих машин, стояли и с интересом рассматривали распалявшуюся все сильнее Наталью Леонтьевну.
— Погоди, еще и до тебя органы доберутся, — наступала женщина, — твоя Верка опять клубнику продает, а лицензии у нее нет. И ты тоже рыбу продавал. Все знают, что продавал.
— Ну, а что ты тогда здесь стоишь? Беги в полицию или еще куда-то. Пиши заявление. Не будет тогда у тебя ни рыбы, ни клубники.
— Другие найдутся. Желающих продать много.
— Так они ведь знать будут, что от тебя все, что угодно можно ожидать.
По-настоящему разозлившаяся Наталья Леонтьевна обернулась, осмотрела небольшую группу людей, дожидающихся фермеров с молоком. Все стояли и молчали, при этом некоторые с интересом разглядывали ее, другие о чем-то шептались друг с другом. Что касается, как казалось, ее союзницы Галины Васильевны, то она, вообще, отвернулась. Такое пренебрежение окончательно вывело женщину из себя.
— Ладно, посмотрим, — решительно сказала она, и быстрым шагом направилась через центральную площадь.
— Домой пошла, — сказал мужик, отказавшийся быть «подсадной уткой», — заявление будет писать. И на меня напишет, и на мою Верку, и на фермеров, и… еще на кого-нибудь. Прости ее, господи.
Автор: Николай Дунец
