Это случилось в стародавние времена, когда полиция называлась ещё милицией, а почта занималась не выдачей посылок из Китая, а бумажными письмами.
В июне Вовкиному папе неожиданно пришло письмо от дальней родственницы. Когда письмо было прочитано, он сказал:
— Придётся, Вовка, съездить нам с тобой на пару деньков к моей троюродной тётке в деревню Антоновку.
— Это где это? — встрепенулся Вовка. — Он любил путешествовать, и чем дальше от дома уводили его эти путешествия, тем было интереснее.
— Это очень далеко. Тётка пишет, что крыша у неё протекает, а починить теперь некому. Одна она осталась. Поможем?
— Ура!!! — Вовка подпрыгнул от радости. — Ещё как поможем! Да мы ей такую крышу сделаем, лучше новой! А когда ехать?
— Завтра и поедем. У тебя каникулы, у меня отпуск.
— А я? — Насторожилась мама. — У меня тоже отпуск.
— Куда же мы без тебя?
Папа вытащил из шкафа походный рюкзак, и мама стала укладывать в него дорожные вещи.
На другой день семья накупила подарков и они отправились в путь. Сначала ехали на электричке, затем тряслись в автобусе. На лицах мамы и папы скоро появилась усталость, а Вовка же, напротив, сиял от счастья.
До Антоновки они добрались за четыре часа. Когда вышли из автобуса, солнце находилось прямо над головой и палило так, что хотелось скорее раздеться до трусов. Папа с мамой пошли в местный магазинчик, который находился прямо около остановки, что купить что-нибудь попить.
А Вовка побежал в тенёк под раскидистую иву, где на траве сидел загорелый мальчик в одних шортах и, щёлкая семечки, кого-то ждал. Увидев Вовку, мальчишка кивнул ему, как старому знакомому, и спросил:
— Приехали?
— Приехали, — кивнул в ответ Вовка.
— Небось, упрели в автобусе?
— Жарко, — согласился Вовка и тоже сел на траву.
— И к кому вы приехали?
— К тётке. А тебя как звать?
— Семён. Если хочешь, заходи ко мне, я тебе деревню покажу. Меня легко найти, я недалеко от дома колдуньи живу. — Мальчишка по взрослому подал Вовке руку. — Тебя как звать?
— Вовка. А у вас что, в деревне колдунья живёт?
— Ага. Давно живёт. Говорят, ей лет двести будет, если не больше.
— А ты не врёшь? — недоверчиво спросил Вовка.
— А чего мне врать-то?
— Разве двести лет прожить можно?
— Ведьмы всё могут. Про эту ведьму у нас в деревне столько слухов ходит. Говорят, что она ночью через трубу вылетает и хулиганит по деревне. У Митрофанова она постоянно водку ворует. А у Емельяновых корову заставила отелиться.
— Чего?
— Ну, помогла телёнку родиться. Корова телиться должна была, да у неё ничего не получалось. А как эта корова ведьму увидела — испугалась и родила. Поэтому к ней и родственники не приезжают.
— К кому? — не понял Вовка. — К корове родственники не приезжают?
— К ведьме. Не приезжают, потому что боятся — вдруг она их сглазит.
К огромному Вовкиному сожалению Семён вдруг встал, и сказал:
— Ну, я пошёл. Вон мой батя идёт. Хочет он, чтобы я ему на сенокосе помогал. В сельсовет ходил договариваться. Ты попозже заходи, в дом с жёлтым забором. Я в нём живу. И я тебе про это ведьму ещё расскажу.
— А где дом колдуньи находится? — поинтересовался Вовка.
— Там, — показал рукой Семён. — Этот дом сразу видно. У колдуньи у этой на коньке крыши петух резной прибит. Говорят, она специально его прибила, чтобы людям глаза замаслить. А сама ведьма.
Когда появились Вовкины родители, Вовке уже не терпелось скорее посмотреть на дом этой ведьмы и снова поболтать с Семёном. Голова его теперь была занята планами предстоящих приключений. Он глотнул купленного лимонаду, и потом всю дорогу до тёткиного дома смотрел себе под ноги и молчал.
— Ну, вот и пришли.
Папа, наконец-то, остановился и показал рукой в сторону старенького домика за почерневшим от ветхости забором. Было видно, как он волнуется. Вовка поднял голову и тут же увидел на коньке крыши резного петуха. Сердце его чуть не остановилось. Он попятился, схватился за папину футболку и чуть не упал.
— Ты чего это? — Папа засмеялся. — Устал, что ли?
— Ага. устал… — только и успел сказать Вовка.
А с крыльца навстречу гостям уже спешила радостная старушка в цветастом платке, в тёмном платье, и в огромных высоких калошах. А глаза у неё были зелёные и светились каким-то огнём. С первого же взгляда Вовка понял, что Семён его не обманул — это была настоящая колдунья.
Скоро гости с хозяйкой сидели на тесной кухоньке, и пили из настоящего самовара горячий чай с блюдца. Баба Варя — так звали тётку — без умолку болтала. Историй у неё было целый вагон, и все — обхохочешься.
Вовкины родители преобразились до неузнаваемости, хохотали над её историями, и стали почти как дети. Только Вовке приходилось держать ухо востро, — он то знал, чем могут закончится все разговорчики этой колдуньи. С замиранием сердца он посматривал на большую русскую печь и представлял, как эта старуха залезает в топку, превращается там в петуха и вылетает из трубы. Наверное, петух этот бывает весь перепачкан сажей.
— А чего это сынок ваш такой напуганный? — вдруг обратила на него внимание баба Варя. — И мысли у него в голове какие-то мрачные.
Вовка понял, что сейчас начнётся что-то ужасное. Он не знал, что нужно делать, чтобы ведьмины чары на него не подействовали, и поэтому умоляюще посмотрел на маму с папой, мысленно прося у них помощи.
— Вовка, и правда, что с тобой? — Мама потрепала его вихры. — Перегрелся в автобусе, наверное. В транспорте была такая духотища.
— Перегрелся? — баба Варя хитро посмотрела на Вовку. — А может что другое? Я ведь людей насквозь вижу.
— Угу… Вы всё видите. Я знаю, — пробубнил Вовка. А потом вдруг добавил. — И ещё вы у людей водку воруете.
Папа с мамой чуть не подавились чаем, закашлялись, и стали смотреть на сына как на марсианина. А баба Варя залилась таким хохотом, что всем показалось — сейчас её старый домик развалится.
— Вовка, ты что говоришь?! — опомнился папа и приготовился было научить Вовку хорошим манерам, но баба Варя замахала руками.
— Оставьте его, оставьте. Он правду говорит. Я вам как-нибудь и про это расскажу. — И она опять принялась хохотать.
Папа с мамой успокоились, а Вовка набрался духу, встал из-за стола и вышел во двор. Ему очень хотелось скорее найти Семёна и посоветоваться с ним — что делать дальше.
Но сначала он решил осмотреться. Быстро обследовав двор и не найдя там ничего подозрительного, Вовка вышел на улицу. Солнышко уже не палило как раньше, оно спряталось за облака, и появилась ласковая прохлада.
Вдруг Вовка увидел лошадь, запряжённую в телегу, а в телеге он увидел человека в милицейской форме. Милиционер, бросив поводья, уныло о чём-то думал, а лошадь сама по себе медленно брела по пустынной улице.
Вовка скорее кинулся к телеге.
— Дяденька милиционер! Стойте, дяденька милиционер!
— Чего тебе, мальчик? — Человек в форме нехотя посмотрел на Вовку и крикнул: — Тп-ру! Лошадь остановилась.
— Помогите мне, пожалуйста, дяденька! Нужно скорее спасать моих родителей! Понимаете, — захлёбываясь, стал объяснять Вовка, — мы приехали в гости к бабе Варе, а она, оказывается, ведьма.
— Вы к бабе Варе приехали? — оживился милиционер. — Да уж, баба Варя у нас ведьма со стажем. Только не пойму, что с твоими родителями может случится?
— Как это чего? А вдруг эта колдунья маму с папой сглазит? И меня тоже…
— Ах, вон оно что… — Милиционер, наконец-то, всё понял, и опять закивал головой. — Да, баба Варя может… Сглазит, или, например, вылетит из трубы петухом и заклюёт насмерть…
— Насмерть? — У Вовки внутри всё съежилось. — Её нужно скорее арестовать.
Милиционер подумал-подумал и сказал:
— Нет, мальчик, арестовать её нам никак нельзя. Пока нет преступления — арестовывать нельзя. Такой закон. Но ты не отчаивайся — уберечь твоих маму с папой всё же можно.
— Можно?
— Конечно, можно. Тебя как звать-то?
— Вовка.
— Во-первых, Вовка, попробуй с бабой Варей разговаривать всегда весело. Помогай ей во всём и постоянно улыбайся. Тогда она и тебя, и родителей точно не сглазит. Во-вторых, когда станешь ложиться спать, пальцы на руках сделай крестом, вот так. — Милиционер показал скрещённые пальцы. — Тогда всё плохое мимо тебя пройдёт. А в-третьих, Вовка, я тебя успокою — твоя баба Варя давно уже вышла на заслуженную ведьминскую пенсию.
— На ведьминскую пенсию? Это как?
— А вот так. Отправили её на пенсию, и сказали сидеть тихо и не хулиганить. Мол, если не послушается, перестанут они ей пенсию платить.
— Кто — они?
— Ну, они. — Милиционер показал указательным пальцем вниз. — Эти самые главные колдовские силы. Но, всё-таки, на всякий случай, ты все мои наставления соблюдай, особенно первое. Ходи, как ни в чём не бывало, улыбайся, и помогай бабушке. И всё будет хорошо.
Милиционер, не попрощавшись, дёрнул за поводья, и лошадь опять лениво потащила телегу по деревенской улице.
Вернулся Вовка в домик бабы Вари подозрительно весёлый. И до вечера он улыбался как начищенный медный пятак. А когда ложился спать, не забыл скрестить пальцы на руках.
Ночью он долго не мог уснуть. Вовке с папой постелили на полу, рядом с круглой печкой — голландкой, мама устроилась на диванчике. Сама же хозяйка спала на огромной кровати с пуховой периной. Вовка с замиранием сердца ждал, когда же эта ведьма уснёт.
Вдруг, ближе к полуночи, когда все, кроме Вовки, давно спали, колдунья встала с постели и побрела в полной темноте на кухню.
— Сейчас начнётся… — содрогаясь от страха подумал Вовка и приготовился кричать и будить родителей. Но из кухни вместо петушиного «ку-ка-ре-ку» раздалось мяуканье. — Она, наверное, и в кошку умеет превращаться… — испугался Вовка и нащупал рукой на полу кочергу. Кочерга грохнулась и загремела.
— Вовка, это ты? — спросонья спросил папа.
— Нет, кочерга. — Вовка обрадовался, что папа проснулся, и прижался к нему всем телом. — Папа, ты не спишь?
— Ага… — пробормотал папа и тут же опять заснул.
А Вовка тут же услышал, как старушка зачерпнула из ведра воды, попила, и побрела обратно к кровати. Вовке в темноте присмотрелся и увидел у неё на руках кота.
Заснул Вовка, когда стало светать. Утром он кое-как проснулся, сразу всё вспомнил и снова начал улыбаться. А уж как он бабе Варе помогал — даже мама удивлялась. Не успеет старушка собраться что-либо делать, Вовка кричит — я сам! — и мчится с ведром к колодцу. Потом хватает лейку, мчится на огород, и капусту поливает с огурцами. А затем берётся за метлу и давай за папой опилки подметать. Работает, а сам слышит, как мама у папы спрашивает:
— Чего это с ним? В городе его тарелку за собой вымыть не заставишь, а здесь он как с цепи сорвался.
Папа пожал плечами, а баба Варя хитро улыбнулась.
— Это я его заколдовала.
Родители, услышали эти слова и снова засмеялись. А Вовка ещё сильнее метлой машет, чтобы только ведьма на маму с папой за этот смех не рассердилась. Он один раз Семёна в окно увидел, но выходить к нему не стал — некогда было.
Папа крышу починил, и предлагает бабе Варе:
— Тётя Варя, давайте я вам трубу почищу. Чтобы зимой из неё красные петухи не вылетали.
Вовка услышал такие слова и замер. Подумал, вот сейчас-то баба Варя рассердится обязательно. Рассердится, превратиться в настоящего петуха, и всех заклюёт. Но баба Варя почему-то, наоборот, обрадовалась и закивала.
— Давно её пора почистить, окаянную. А то и тяги-то никакой нет. Зимой печь топлю, а в избе дымища, как у чертей в аду.
Вовка набрался храбрости и спросил:
— А почему это у других петухи из трубы не вылетают, а у вас вылетают?
Баба Варя словно ждала этого вопроса. Обняла она Вовку рукой ласково, посадила на крыльцо и стала рассказывать:
— Нет, Вова, петухи у всех вылетают. У тех, кто печку осиновыми дровами топит. Так в старину печки чистили. Топят осиновыми дровами печь, а из трубы искры во все стороны — как петухи красные. От этого иногда беды случаются. И у нас раз беда случилась. Зима тогда была морозная, ветер сильный. Затопил мой муж покойный печь осиновыми дровами, а из трубы — петухи во все стороны. А один уголёк — от ветра — соседям на крышу сарая и упал. Ветром тут же пламя раздуло. А сарае, надо же такому быть, корова никак не отелится. Крыша как заполыхает, корова от испуга сразу и отелилась.
— Ну и что, сгорели соседи-то? — спросил Вовкин папа.
— Дом сгорел, — печально вздохнула баба Варя. — Люди-то все выбежали на мороз, кто в чём был одет, и давай сарай тушить, корову с телёночком спасать. Скотину спасли, а огонь на дом перекинулся. С тех пор-то про меня дурная молва и пошла.
— Так значит зря вас колдуньей прозвали? — Вовка с жалостью посмотрел на бабу Варю.
А она вдруг весело сверкнула глазами.
— Ну, и ладно, колдунья так колдунья. В деревне без колдуньи никак нельзя. Порой чья-то дурная слава кого-то на путь истинный наставляет. Раз у Митрофановых муж Николай запил по-чёрному. Месяц пьёт, другой пьёт, почернел весь, того гляди умрёт. А дети малые у него голодными сидят. Прибегает жена его ко мне, чтобы у меня, как у ведьмы, значит, помощи просить. Согласилась я, детей пожалела. Велела ей целый день от мужа водку прятать и на меня сваливать — будто она видела, как я её своровала. А я — на ночь глядя — нацепляю на себя простыню белую, беру косу острую, и иду к ним в гости. Захожу на кухню, а там Колька пьяный. Я ему бутылку самогонки на стол ставлю, поднимаю косу и говорю: «Пей за упокой своей души. Но знай, последний раз пьёшь, потому что меня за тобой черти послали». Он такое услышал, затрясся весь, враз протрезвел. С тех пор дом Митрофановых — самый богатый в деревне.
— Баба Варя… — Вовка прижался к старушке и почувствовал такое облегчение. — А давайте, я вам вашего резного петуха на коньке раскрашу.
— И правда, нужно его подновить, — поддержал Вовку папа. — Пусть все узнают, что у нашей родственницы новая жизнь начинается. Мы теперь к ней часто приезжать станем. И её к нам в гости в город пригласим.
Вовка с мамой сходили в магазин, накупили разноцветных масляных красок, и очень скоро петушок на коньке заблестел как новенький.
В момент расставания, когда семья садилась в автобус, баба Варя дала Вовке свёрток.
— Это тебе, Вовка, от меня подарочек, для тепла.
Птицыны долго махали бабе Варе из автобуса, а когда поехали через лес, Вовка развернул свёрток и засмеялся. В руках его оказались белые-белые шерстяные носки, а на каждом носке был вышит ярко-красный петушок.
— Для тепла, — прошептал Вовка и прижал мягкие носки к своим щекам.
