Солнце только поднялось над горизонтом, а на маленькой кухоньке уже вовсю кипела работа. Ульяна Ильинична еще с вечера поставила подходить сдобное тесто. И вот теперь давит картошечку на начинку. Она эти пирожки печет почти каждую неделю. Именно с картошечкой. Добавляет в неё мелко порезанный зажаренный до золотистого цвета лучок для запаха. Это её любимый рецепт. К тому же выходит недорого. Вполне можно себе позволить на небольшую учительскую пенсию.
Баба Уля, как её ласково называли все, уже давно на пенсии. Она была учительницей младших классов, долго работала в школе. Да и потом первые годы еще потихоньку брала подработку, готовила малышей к первому классу, подтягивала отстающих по просьбе их родителей за небольшую плату.
А последние пару лет уже и от репетиторства отказалась. Совсем стара стала. Устает возиться с активной малышней. Тяжело ей уже это все. Да и слух совсем стал садиться. Прислушиваться и переспрашивать у ученика не очень хорошо для учителя. Денег теперь стало совсем мало.
Но это ничего. Она все равно не унывает, находит выход из любого положения. Меньше стала тратить деньги на полуфабрикаты или готовую еду. Сама печет хлеб, перешла на овощи и крупы. Иногда на рынке покупает какое-нибудь мяско подешевле, долго его варит на бульон. И ничего, хорошие наваристые супчики получаются. А ведь другие люди берут такие обрезки на корм животным.
Но у бабы Ули все получается вкусно, даже суп из мясных отходов. Ну а уж пирожочки у неё — просто объеденье! И печет она их теперь всегда много, на большую компанию. Так уж повелось, что без детей она никак не может. Вот и пирожки эти она не для себя же готовит…
Старенькие сморщенные руки ловко лепили пирожки и укладывали их на противень. А мысли были далеко от этой кухни. Она снова вспоминала, как это все началось. Как напекла она пирожков с картошкой и пошла к своей давней подруге в гости. Та любила выпечку Ульяны Ильиничны еще со времен совместной работы в школе в былые годы.
Баба Уля шла через сквер. Погода стояла хорошая, спокойная, солнечная. Старушка притомилась и решила передохнуть на скамье. Пока она любовалась, как солнечные лучи пробиваются сквозь ажурную зелень платанов, на соседней лавке примостились на перекус четверо мальчишек. Они не были похожи на домашних детей. Ни поведением, ни одеждой, ни чистотой лиц и рук.
Вскоре к ним присоединились еще двое, постарше. Они принесли пакет, из которого раздали товарищам какие-то мятые подгнившие бананы, что-то сдобное, похожее на куски рулета. Детвора жадно набросилась на еду. Запивали они прямо из горлышка большой бутылки фанты, передавая её друг другу.
Она старалась не смотреть на них очень откровенно, чтобы не напугать. Такие дети, как мотыльки. Одно неосторожное движение и все, никого уже нет. Вспорхнули и улетели испуганно, и больше уже на это же место не прилетят. По возрасту было понятно, что дети должны быть в детском доме или приюте, но раз они здесь, и с такой жадностью поедают то, что в принципе и есть нельзя, то, скорее всего сбежали. Судя по внешнему виду не сегодня, а значит быть пойманными совсем не хотят.
Беспризорники так быстро и жадно поглощали нехитрую закуску, что было понятно — они давно уже не ели, да и не известно что и когда будут есть в следующий раз. У старушки сжалось сердце при виде голодных бездомных ребятишек. По опыту она знала, что такие дети сильно биты жизнью. Они воспитаны жестокой улицей и не идут на контакт, не доверяют взрослым. Но попытаться стоило. Иначе она никогда бы себе этого не простила.
И баба Уля открыла свою сумку с гостинцем для подруги. Свежие еще теплые пирожки вкусно пахли и почти сразу привлекли внимание мальчишек. Баба Уля взяла один пирожок и с большим аппетитом начала его откусывать маленькими кусочками и с наслаждением жевать. Пирожок действительно был очень вкусный, так что все получилось вполне естественно без всяких дополнительных актерских усилий.
Она хотела, чтобы они заинтересовались, почувствовали аромат, тогда будет легче заговорить, пойти на контакт.
Мальчишки тайком поглядывали на аппетитно жующую старушку. Запах печеного теста с картофельной начинкой был таким потрясающим, что они явно сглатывали слюнки, наблюдая да бабой Улей. А та с невозмутимым видом продолжала их дразнить.
И когда уже они решили, что лучше уйти и не мучить себя эти зрелищем, она посмотрела на них. И сделала то, что они не ожидали. Улыбнулась. Не нахально и высокомерно, не самодовольно или глупо. А искренней доброй, даже какой-то по-детски светлой улыбкой. И спросила
— Хотите тоже?
Кто-то из компании несмело кивнул.
— Ну, так я вас могу угостить. Берите! Попробуйте, они вкусные. Я сама их пекла.
Старушка продолжала спокойно улыбаться. А пирожок в её руке был такой желанный, такой ароматный и соблазнительный, что мальчишки не выдержали. Они медленно и недоверчиво подошли к этой странной бабульке.
Они же такие быстрые. Если она попытается их схватить, или кого-то позвать, то они сразу бросятся в рассыпную, и никто не сможет их догнать. Жизнь научила никому не доверять. Иногда, даже те люди, которые кажутся добрыми и хорошими, оказываются на деле совсем другими.
В её сумке действительно был целый сверток с пирожками. Теплыми и мягкими, с золотистой блестящей корочкой и вкуснейшим ароматом свежей выпечки. Старушка взяла один и протянула ребятам. Кто-то несмело взял первым, потом получили и остальные. Пирожки превзошли все ожидания. Они были даже вкуснее, чем мальчишки себе представляли.
Они просто растаяли в мгновение ока. А старушка предложила еще по второму пирожку каждому. Вот это объеденье! Когда пирожки закончились, сытые дети развалились на скамье рядом с доброй бабулькой. Они выглядели как довольные сытые дворовые коты. И так же смачно после облизывали пальцы пирожков, как коты умываются после вкусной еды.
При этом они оценивающе поглядывали на свою благодетельницу. Она явно была очень стара. Но старалась держать прямую осанку. Волосы аккуратно зачесаны, одежда опрятненькая, чистая, хоть и очень старая и простая. Она явно не из богатых, далеко как не богатых… А все же угостила их. Да еще и по две штуки каждому досталось. Она ведь все пирожки из сумки им отдала. Они это видели. А сама-то не богаче их будет… Уж они в этом разбираются. Давно глаз наметан.
— Ну, понравились пирожки-то? — спокойно и как то непривычно ласково спросила она.
— Вкууусные! Очень! — искренне похвалили они.
— Ну, вот и хорошо. А Людмиле Марковне я завтра других напеку еще. Да. Тогда придется завтра в гости идти. А то на сегодня все гостинцы закончились. Хотя нет, завтра не получится. На выходных пойду. Через пару дней. А то устала что-то сегодня.
— А давайте мы вас домой проводим, — вдруг пожалел старушку самый младший шалопай. Был он рыжий и лопоухий, но шло от него какое-то сумасшедшее обаяние. Глаза зеленые, яркие, наверное, еще не совсем душа очерствела.
— Ну, если вам не трудно… Я действительно устала сегодня возиться с выпечкой, — мило улыбнулась старушка.
Мальчишки шли с ней почти до самого дома. А по дороге она ненавязчиво пообещала их снова угостить пирожками. Когда будет печь их в следующий раз. Через два дня. Ну, если они, конечно хотят…
Так завязались из странные отношения. Баба Уля не пыталась наставить их на путь истинный, не проводила с ними нравоучительных бесед и вообще не лезла в их уличные дела. Просто иногда подкармливала их по мере своих возможностей. И всегда была с ними добра и ласкова, как с родными детьми. Искренне радовалась, когда они приходили.
И они это чувствовали. Знали, что эта безобидная старушка не попытается сдать их правоохранителям, чтоб их словили и упекли в ненавистный интернат. Она просто дарила им свое душевное тепло. То, чего лишила их улица. То, чего они не нашли в интернате, откуда сбежали. То, что нужно каждому ребенку, особенно такому. Это было настолько непривычно, что после встреч с бабушкой Улей, они какое-то время даже между собой общались как-то по-другому. Не хотелось материться, плевать сквозь зубы. Хотелось, хоть какое-то время побыть слегка нормальными, как все.
Вот кто-то прикармливает уличных кошек, а она умудрилась прикормить уличных детей. Таких просто так по шерстке не погладишь. Мурчать не будут, скорее царапнут и убегут. Но она спокойно и ненавязчиво прикармливала их пирожками и своей добротой.
Мальчишки уже почти освоились. Они знали, что баба Уля два раза в неделю печет пирожки и угощает их. Чаще не может. Денег не хватит. И так она столько муки на них изводит, да и всякой начинки. Они уже давно вычислили, что живет она на копеечную пенсию, практически на хлебе и воде. Причем хлеб печет тоже сама — так намного дешевле, чем тратиться на магазинный. И после нехитрых подсчетов поняли, что пенсию свою, практически всю на них тратит. Вернее на пирожки, которые так часто для них печет. Сама в таком старом пальтишке ходит, ни разу не видели, чтобы мясо себе покупала…
А им помогает. И они тоже решили пару раз воспользоваться подвернувшимся случаем. Притащили бабе Уле большой пакет яблок. Где они его раздобыли, она не спрашивала — могут обидеться и больше не прийти. А вот на следующий день были пирожки с яблочной начинкой. Много сладких пирожков с коричневой корочкой и белоснежным душистым мякишем. А начинка просто объедение. Намного вкуснее всего того, что продается в магазинах. Эти пироги они ели даже с большим удовольствием, ведь в них есть и их заслуга. Пусть они не сами эти яблоки вырастили, пусть сперли на рынке у злого продавца, но об этом бабушке Уле знать совсем не нужно.
А в другой раз они притащили ей почти целый мешок картошки. Поставили у дверей и презентовали его с таким гордым видом. Похоже, что не украли, а честно купили. И получили свои честно заработанные пирожки. Две недели у них была возможность оценивать вкусовые характеристики рассыпчатого розового картофеля в начинке. Никак не могли ребята определиться-с чем же все-таки пирожки вкуснее. Как только решали, что с яблоками, Уля тут же пекла с картошкой. Они точно определялись, что с картошкой вкуснее, но тут же появлялась другая начинка.
А потом баба Уля напекла с повидлом. И с вареньем. С малиновым сладким вареньем — что было в доме. А потом она получила пенсию и купила капусты… И каждый раз это был просто шедевр, щедро приправленный опытом и любовью.
Вот и сейчас она ловко заворачивает картофельное пюре в тесто и быстрыми аккуратными движениями защипывает его, кладет на противень следующий будущий пирожок. Ну, вот уже свободного места не осталось. Теперь смазать яичным желтком для румяной глянцевой корочки и можно отправлять в духовку.
За первой партией печется вторая, а потом и третья. Старушка пока убирает все со стола. Остается только большая миска с готовыми пирожками, накрытыми не новым, но чистеньким вафельным кухонным полотенцем. Так они лучше сохранят тепло и медленней остынут, не успев засохнуть при этом.
Ульяна Никитична немного торопится. Сегодня же день пенсии. Ей бы желательно успеть пораньше очередь занять. А потом почти сразу домой. Только в магазин зайти по дороге — дрожжи кончились, надо взять свежую пачечку. А за продуктами она потом завтра сходит.
Хоть в холодильнике уже пустовато, но она всегда утомляется, когда долго стоит на кухне за работой. Все-таки возраст уже преклонный, через пару лет восьмой юбилей отметит. Да ну ничего. Она еще держится молодцом. Еще побегает, еще попечет пирожков сколько сможет…
Она же еще нужна кому-то в этой жизни. Нужна этим мальчишкам. И ради них она будет и на девятом десятке стоять у плиты и лепить на противень аккуратные ровные ряды румяной сдобы. Ведь кроме неё некому больше любить детей. Они нужны друг другу. Она им, потому что они дети, и как бы не вели себя, как бы не старались показать свою независимость, но тепло и ласка им обязательно нужны. А ей.. Ей просто нужен кто-то, кому она нужна, кто в ней нуждается. Если человек никому не нужен, то и задерживаться на этом свете смысла нет.
Ульяна Ильинична достала последние пирожки, поставила противень сверху на плиту и накрыла горячие пирожки еще одним заранее подготовленным полотенцем. Ну, все. Теперь пусть они остывают, а она пошла одеваться и спешить за пенсией.
Она на удивление быстро выстояла очередь и получила свои деньги. Сложив их в старенький потрепанный жизнью кошелек, она направилась в супермаркет неподалеку. Уже скоро обед. В пятницу тут еще нет большой толкучки в это время. Народ начнет собираться ближе к вечеру, покупать продукты для хорошего времяпровождения на предстоящих выходных.
Это хорошо. Она постарается не сильно задерживаться, ведь мальчишки уже скоро придут во двор, будут ждать её со свежеиспеченными пирожками. Она сегодня может еще и ирисок купить им на угощение. Она всегда теперь покупает каких-нибудь недорогих сладостей с каждой пенсии. Для них. На дорогие у неё денег нет, но эти от души. И они это понимают и принимают с благодарностью. Эти дети, которых жизнь потрепала в столь раннем возрасте, вообще очень много понимают и чувствуют. Гораздо больше, чем многие взрослые.
Ульяна Ильинична сходила сначала за дрожжами, чтоб не забыть. Потом вернулась к стеллажам с развесными леденцами и недорогими конфетами. Сегодня она даже не ириски, а маленькие разноцветные мармеладные конфетки возьмет. Их только что выложили. Свеженькие, мягонькие… Мальчишки таким обрадуются!
Она набирала в пакетик трясущейся рукой мягкие, яркие конфетки и не обратила внимания на двух молодых людей, выбиравших на соседнем стеллаже пакеты с чипсами и дорогими фисташками. Они небрежно бросали их в тачку, выбирали не глядя на цену. Там уже стояла упаковка пивных банок. Парни собирались отдохнуть с пивком и закусками.
Старушка совсем на них не обращала внимания, была где-то в своих мыслях, в предвкушении встречи со своими непростыми подопечными. А они рядом с усмешкой наблюдали за её слегка дрожащими руками.
Хоть она была очень опрятно одета и выглядела культурно, они решили, что руки трусятся от алкоголизма. Не часто они видели в своей сытой жизни настоящих алкоголиков с трясущимися руками. Не мог ли даже предположить, что так может быть еще и от сильной усталости в таком пожилом возрасте. Они отпустили даже пару шуточек по поводу того, что горькое нужно сладким закусывать, но Ульяна Ильинична их просто не слышала. С возрастом слух совсем плохой стал.
Пока они ходили взять себе еще сушеных кальмаров, она уже доковыляла до кассы и оказалась в очереди перед ними. Парни с издевкой наблюдали за старушкой-нищенкой. А она неожиданно для них расплатилась на кассе за свою мелочевку крупной купюрой. И сдачу складывала в кошелек к таким же купюрам…
Ульяна Ильинична устало шла домой. Она не заметила, что двое покупателей из супермаркета идут за ней следом. Когда уже до дома осталось всего ничего, они догнали старушку. Остановили её при входе во двор. У торца дома под глухой стеной. Тут нет окон, так что не будет случайных свидетелей того, что они задумали.
— И куда это вы так торопитесь? — с наглой ухмылкой сказал один из них, подскочив прямо к ней и перекрыв дорогу.
— Мы с вами знакомы? — ошарашено переспросила старушка. Она не понимала, что происходит. Взгляд у них какой-то злой, как будто она обидела их чем-то. Но она точно была уверена, что они не знакомы.
— Заткнись! Не с тобой разговаривают! — вдруг резко гаркнул парень.
Он толкнул и без того еле державшуюся на ногах бабку на своего дружка. А тот толкнул её обратно к нему. Но следующего толчка не последовало. Старушка повалилась на дорожку. Когда она падала, парень слегка отодвинулся, чтоб тело пролетело мимо него, но при этом он успел схватить сумочку и со всей силы дернуть её к себе. Ульяна Ильинична зажмурила глаза. Успела выставить перед собой руку, чтобы не разбить лицо. Очень больно ударилась локтем и коленом. Тело взвыло от того, как она ударилась.
Старушка распласталась в пыли на дорожке, а два негодяя весело потрошили её сумочку. На землю перед ней летели её вещи — футляр с очками, гребенка для волос, носовой платочек… Вот и сумка плюхнулась прямо перед ней. Пустая, выпотрошенная, с вывернутой наружу подкладкой. Следом за ней полетел на землю пустой кошелек…
— Куда ж вы, мои миленькие торопились? Куда вас несли от нас, а? Непорядочек! — парень издевательски пританцовывал перед бабкой, изображая разговор с деньгами, которые забрал из её кошелька.
— У нас на сегодня намечается неплохой вечерочек! Сейчас мы с вами пойдем в магазинчик и прикупим что-нибудь поинтереснее пиваса! Сегодня мы гульнем, дорогие мои!
— Отдайте! Это же вся моя пенсия! — жалостливо простонала старушка, впрочем не надеясь на доброту жестоких отморозков…
-Пожалуйста, прошу вас.. Это все, что у меня есть, мне же не на что жить будет.
Старушка пыталась подняться. Один из парней водил деньгами перед ее лицом, как бы дразня. Ульяна Ильинична уже на колени встала, по щекам слезы катились, смешивались с пылью и оставляли грязные бороздки на щеках.
-Пожалуйста, не делайте этого.
Не успели они придумать ответ поязвительней, как кое-что заставило их напрячься. Из-за угла показались люди. Точнее, группа пацанов. Они тоже увидели парней, заметили старушку, узнали её сумочку, валявшуюся в пыли… Поняли, что на земле беспомощно пытается ползать на коленях и собирать что-то в пыли не кто иная, как их баба Уля!
Они пошли решительно, а в глазах была холодная злоба. Они заходили, окружая парней с разных сторон. Так волчья стая охотится на дичь. По спинам парней пробежали мурашки. Они поняли, что эта дворовая шпана, может быть жестокой и абсолютно безжалостной. Старший, явно вожак стаи, не отрывая стального взгляда от лиц жертв, коротко скомандовал младшему, рыжему парнишке:
— Уведи отсюда Улю. Веди её домой.
После этих слов парни поняли, что дело намного хуже, чем можно было подумать сначала. Шпана явно знала эту бабку. Вон как заботливо рыжий пацаненок её поднял и потащил за угол, во двор дома.
Парни явно стушевались еще больше, они стали как-то заискивающе заглядывать в жесткие лица беспризорников. Деньги в руке теперь были не радостью, а уликой, обвинительным приговором. И, судя по взглядам исподлобья, сейчас этот приговор исполнят прямо здесь, на месте. Без права на помилование. Кольцо вокруг них сжималось. По спинам парней потек пот. Такие дети и прибить могут, в них жалости нет..
Парни начали что-то лепетать, про шутку, неудачную шутку, про то, что они все вернут, вот бабкины деньги… Но никто не смягчил свой взгляд. Старший подошел впритык и, глядя прямо в глаза, забрал деньги из протянутой руки. А потом резко мотнул головой, отдавая своей своре безмолвный приказ к нападению… И свора налетела. Все, сразу. В драке, особенно, когда дерутся такие дети, правил нет и быть не может.
У грабителей не было такого большого опыта уличных драк. Они никогда не дрались с более сильным противником. На немощную старушку напасть, попинать ногами бомжа — это они могли. А вот так — против сплоченного и сильного противника, дравшегося не на жизнь, а на смерть уже не раз… Такого у них никогда не было. И не будет. Этот опыт был достаточно поучительным. Шанса просто не было. Если эти беспризорники не дадут им уйти, то сами они точно не вырвутся. Чем все закончится, не известно. Парни пытались прикрываться, но где там. Дети были везде.
Они еле унесли ноги, погоняемые болезненными пинками под зад. При этом они лишились не только отобранных у старушки денег, но и собственных средств, конфискованных в качестве моральной компенсации для бабы Ули. Покупки свои они тоже бросили на поле боя. Просто были рады, что ушли живыми. Зареклись когда-нибудь еще появляться в этом районе.
А победители молча собирали свои трофеи и сумочку с выброшенными из неё вещами бабы Ули. Старший положил в её кошелек и отобранную обратно пенсию, и все деньги, которые забрали у отморозков.
Баба Уля сидела на лавочке у своего подъезда. Рыжик старательно отряхивал с её одежды пыль и грязь, гладил ручонками растрепавшуюся прическу непослушных седых волос. А она жалостливо всхлипывала, вытирала слезы, тихим голосом поясняя, что там же вся её пенсия…
Рыжик даже обнял ее несколько раз.
-Не плачь Уля, там же ребята, они все решат, вот увидишь..
Подошедшие ребята принялись успокаивать свою старушку. Они стряхивали остатки пыли с её пиджачка, гладили её, обнимали, утешали. Старший показывал, что они все-все собрали в её сумочку обратно. И её пенсию тоже положили в кошелек. Все на месте. А эти… Ну, они больше сюда не сунутся. И вот её пакетик с конфетками, и даже какой-то сверточек с чеком из магазина.
— Это дрожжи для теста. Я же вчера последние использовала на пирожки, — наконец-то улыбнулась баба Уля.
— Дома-то пирожки стынут. С картошкой, как вы любите… А пойдемте ко мне все вместе. Будет чай пить. И конфеты я вам купила.
Это было необычно. Как это домой? Они же уличные…
Мальчишки согласились. Раньше они только во двор приходили, домой к ней никогда не заглядывали. Как будто не хотели, не могли видеть обычную тихую жизнь в квартире, уют и тепло дома, которого у них никогда не будет… Зачем расстраиваться, потом только хуже будет…
Но сейчас они должны были отвести бабу Улю домой. Она после всего пережитого еле держится на ногах. Как бы ей плохо не стало. Тут уж стоит переступить через себя и принципы суровой уличной жизни. Можно и зайти разок к этой доброй безобидной старушке, которую так приятно опекать, утешая гладить руками, обнимать…
И вся компания пошла к подъезду. Дома все дружно мыли в ванной руки с мылом. И даже умывали чумазые после драки лица. Теплой водой из-под крана. С душистым туалетным мылом с запахом цветов. И вытирались махровым полотенечком.
— Ой, а чашек-то у меня не так уж и много на кухне… Ну ничего! Зато есть парадный сервиз. Мне его когда-то очень давно подарили. В честь выхода на пенсию. Как будто на пенсии все сразу начнут принимать гостей и поить их чаем в таком количестве. Я его тогда как убрала, так ни разу и не воспользовалась. Зато теперь и будет повод его достать. Накрывайте, мальчики, скатерть на обеденный стол в комнате. Я уже чайник поставила.
Когда закипел чайник, на обеденном столе уже красовался на льняной скатерти простенький чайный сервиз на шесть персон с аляповатыми цветочками и пузатым заварником. В центре стояли тарелки с пирогами, лежали боевые трофеи — пакеты с чипсами, фисташки, сушеные соленые кальмары. Вся компания с довольным видом принялась за поедание военных трофеев и любимого угощения.
Пока они сидели за столом, то превратились в обычных детей. Чисто вымытые лица, руки, улыбаются, смеются, болтаю ногами. Обычные дети. Глядя на них и не подумаешь, что всего час назад они были волчьей стаей. Безжалостной, жестокой и страшной…
А старушка с нежностью смотрела на своих мальчиков. Скоро начнутся осенние холода. Хорошо, что они уже к тому времени привыкнут приходить к ней в квартиру на горячий чай, а не только стесняясь брать у неё пирожки в подворотне. Вот и сервизу дело нашлось. А ведь когда-то она думала, что он ей так и не понадобится…
Главное, протянуть подольше. Рыжику совсем мало, десяти еще нет. Как он без ее пирожков? Еще бы годика три четыре, чтоб подкармливать, поддерживать. Чтоб подросли немного мальчишки.. А там уж и помирать можно будет. Тогда они уже большие станут…
Автор Кристинка
