Случилось невероятное: хмурая, необщительная Таисия Ложкина, проживающая в деревне Ключики, и ведущая уединенный образ жизни, родила дочку.
Самое странное, что отца ребенка никто в деревне не видел, никто не слышал о таком. Из дома Ложкина не отлучалась никогда. Деревенский люд посмеивался, может ветром надуло?
Дочку Олю, Ложкина воспитывала, крепко держа в ежовых рукавицах.
Если вдруг у Оли заводились подруги, мать тут же «oтгaвкивала» их от дочери. Не пуская ни Олю к ним, ни их к Оле.
Если даже к подругам такое отношение, то о каких парнях могла быть речь? Молодые люди посмеивались и обходили девушку стороной:
— Ой, да ну ее, лучше не связываться. Сейчас как мать ее выбежит, да как начнет pyгaться!
Сколько Оля помнит, мать всегда перед глазами, кулаком машет:
— Смотри у меня! Насквозь вижу твои мысли! Никаких гулять, дома сиди!
Так мать Ольгу оберегала ото всяких соблазнов.
Оля пробовала бунтовать, тайком сбегала из дома в клуб, но в конечном итоге оказывалось, что Таисия стоит за деревом, или забором, подглядывая за дочерью.
— Мама, у тебя паранойя, так нельзя! — злилась Оля.
— Сама такая! — принималась ворчать мать.
Так и жили вдвоем, всегда мама с дочкой вдвоем что-то делают дома, во дворе, в огороде, так и дни у них проходят, дни, похожие друг на друга.
Когда Оля школу закончила, так надеялась, что обретет свободу, да куда там.
Мать договорилась с родственницей в городе, та сдала им комнату. Оля поступила учиться на продавца-кассира, мать все также ходила за ней хвостиком. А ночевала мать прямо в комнате студентки, раскладывая на полу привезенный с собой матрас.
У Ложкиной имелись небольшие накопления, которые женщина очень экономно расходовала, поэтому могла себе позволить не работать, а посвящать всю себя, слежке за дочерью.
После учебы Оля с мамой вернулись в деревню.
А работы в деревне для Ольги не нашлось. Занято все, рабочих мест нет, желающих работать — много. Ничего не поделаешь.
Тут Оля попала в ловушку, которая оказалась палкой о двух концах: работу можно было поискать в городе или в райцентре, однако мать встала на дыбы: туда я тебя не отпущу и все тут.
Знаем мы мол, вашу свободу. Отпустишь тебя одну, вернешься домой брюхатая, мужичками обдуренная, и без работы. Уж лучше тогда дома сиди, как-нибудь прокормлю.
А часики тикали, прибавляя годочки, Ольга моложе не становилась. Не успела оглянуться, уже тридцать стукнуло.
Ольге любви хочется, свиданий, отношений. Семьи наконец!
Однако за спиной мать ходит, шаркает своими ногами, ворчит:
— А куда это ты вырядилась? Я с тобой пойду.
— Ты сумасшедшая, мама! Ты просто параноик! Так нельзя!
— Но ведь ты — моя, я тебя родила, — возмущалась мать. — Ты часть меня, без меня тебя б не было! Значит я имею право обращаться с тобой, как сочту нужным.
— Ты считаешь меня своей собственностью?! — злилась дочь.
— Вот именно.
— Но я не вещь, мама, я человек! Мне хочется жить своим умом!
Окружающие поглядывали на негромкие перебранки Таисии с дочерью и крутили пальцем у виска. Да и чего скрывать, Таисию все в деревне считали чокнутой, а теперь видимо и Ольгу заодно.
…Так бы Ольга и сидела дома, под маминой юбкой, пока не подвернулась возможность устроиться на работу.
В деревню приехал предприниматель, открыл частный магазин, куда требовался продавец. Слух об этом облетел всю деревню и желающих на вакансию оказалось много.
Ольга с матерью тоже пришли попытать счастья.
И вот что странно, когда владелец магазина, незнакомый лысый дядька с небольшой бородкой, увидел Ложкиных, сразу указал пальцем на них:
— Зайдите.
Ольга только рот раскрыла, собираясь представиться, мужчина уже рукой махнул:
— Диплом есть? Все, принята. Завтра выходи на работу, моя мать тебе покажет все.
Ольга едва не лишилась чувств. А Таисия, сдвинув брови, посмотрела на владельца магазина.
***
…В первый рабочий день Оли, мать как обычно, встала спозаранку, и пошла за Ольгой следом.
Ольга, мягко говоря, от такого поворота лишилась дара речи.
— Мама, мне нужно работать! Что такого со мной может случиться в магазине?!
— Ничего не случится, но мне скучно будет дома, — пробормотала Таисия.
Полдня мать провела около магазина, время от времени заглядывая внутрь, чтобы удостовериться, что с дочерью ничего не случилось.
Надо ли говорить о том, какой стресс испытывала сама Ольга, как стыдно ей было перед посетителями и матерью хозяина магазина, которая приехала специально, чтобы обучить Ольгу всем премудростям работы продавца.
А вскоре в жизни Ложкиных произошло еще одно событие: напротив их дома началась стройка.
Оля с матерью наблюдали из окна за тем, как понаехала техника, привезли стройматериалы, поставили вагончик, в который позже заселилась бригада рабочих.
Это были крепкие молодые мужчины, загорелые, фактурные. И среди них один старичок.
Таисия потеряла покой и сон, строго-настрого запретив Ольге выходить из дома. Она выпускала Ольгу только на работу, причем провожала ее до самого магазина.
Все остальное время Ольга сидела под замком, в собственном доме.
Так Таисия Ложкина берегла честь дочери.
…Но Ольга ведь в магазине работает, куда кумушки сплетни носят, вот и узнала, в чем дело.
— Говорят, хозяин магазина решил в нашей деревне дом построить. Видать денег у мужика девать некуда.
Ольга очень удивилась. Она редко видела хозяина магазина, тот приезжал буквально два раза, поручив все дела вести своей матери.
И в эти два визита хмурый пожилой мужчина не сводил с Ольги глаз.
«Ой, — заволновалась тогда женщина. — Чегой то он, смотрит так?»
Имя у шефа было под стать: Лев Борисович. Сходство с царственным зверем придавала рыжая борода: она росла у мужчины от уха до уха, аккуратно подстриженная по кругу, как полусолнышко. Голова же была лысая, Ольга еле удерживала в себе улыбку.
***
А тут вечером когда Оля шла с работы, рядом с мамой под ручку, со стройки окликнул кто-то.
— Девушка, не могли бы остановиться на минутку?
Ольга от услышанного окаменела, встав на месте как вкопанная, а мать ее вообще рот раскрыла.
— Да, что вы хотели?
Высоко, на кирпичной стене сидел полуголый молодой человек, с волосами цвета пшеницы. И был он настолько загорелый, что белели на лице только зубы, в красивой улыбке.
Пот стекал по его бицепсам, обтянутым загорелой кожей.
— Заметил я, что вы живете по-соседству, милая девушка. Можно к вам зайти попросить соли? У нас соль закончилась, а купить не успели. Магазин как я понимаю, закрылся.
Тут Таисия Ложкина опомнилась:
— Обойдешься без соли!
Но было поздно. Ольга уже стояла, склонив голову, пристально глядя на рабочего. Она казалась загипнотизированной мужским телом.
— Мама, прекрати, — проговорила она прерывисто дыша и взмахнув головой.
Все, перед Таисией стояла не дочь. А развратная женщина, которая сорвалась с катушек. Таисия с ужасом смотрела на то, как грудь дочери вдруг выпятилась, живот втянулся, а прежде сгорбленная спина разогнулась с диким хрустом мышц.
…Таисия открыла глаза посреди ночи, в темноте.
Ее разбудило смутное предчувствие. Она ощупала постель, и не обнаружив в ней дочь, закричала жалобно, словно сойка:
— Оля-я-я-яааааа!?
…Беспокойная мать свет включила и принялась бегать по дому, заглядывая под кровати, в шкафы.
— Оля, где ты, откликнись.
Не было девушки и во дворе. Тогда Таисия поглядела на новый строящийся дом, что стоял напротив.
«Да чтоб тебя!» — осенило ее.
…Она пошла в тот дом, несмотря на то, что время было полуночное. Таисия кляла себя и ругала за то, что уснула и не доглядела за дочерью.
«Видно плохо я ее воспитала, раз она осмелилась меня ослушаться и сбежать из дома, пользуясь моим сном.»
Ни при каких обстоятельствах Таисия Ложкина бы не подошла к вагончику приезжих строителей. Но что не сделаешь ради единственной дочери?
Воображение уже рисовало ей ужасные, неприличные картины, от которых женщина болезненно морщилась и всхлипывала.
«Грязь, вонючий пот и разврат», — постучав в дверь вагончика, прошептала она.
Ей почудилось, что она чувствует запах мужских тел, сквозь эту дверцу. Ей открыл полусонный старик-строитель.
— Я ищу свою дочь, — потребовала Таисия.
— Каво? — скривившись, протянул мужчинка. — Шутите? Вам заняться нечем, дамочка? А ничего что тут люди спят.
Таисия еще больше разозлилась. И сгруппировавшись, впрыгнула внутрь вагончика, оттолкнув дедульку. Там она нащупала у двери выключатель и щелкнула им.
— Не прикидывайся! Спят они!
…На Таисию удивленно смотрело несколько пар сонных глаз. Строители спали кто где, действительно спали в своих постелях, и среди них не было Оли.
«Слава Богу», — выдохнула незваная гостья.
Приглядевшись, Таисия поняла, что и того белобрысого загорелого мужчины среди спящих нет!
Это значит, Олька с ним ушла, тут и к гадалке не ходи, засвербило у девки в одном месте.
Более Таисии в вагончике было нечего делать, она снова оттолкнула стоявшего на пути дедульку и вышла.
Побродив по улицам, Таисия нигде не обнаружила свою дочь. Светало, когда она вернулась в дом.
Впервые в жизни Ложкина почувствовала себя обманутой и обделенной. Она села у окна и принялась лить слезы, по своей маленькой, глупенькой Олечке.
Ту Олечку уже не вернуть. Вместо нее теперь — коварная хитрюга Ольга. Которая переступив через собственную мать, ушла с мужчиной.
…Как дочь вернулась домой, Таисия видела, ведь не дура.
Эта парочка обнявшись, пришла со стороны берега, и присосавшись друг к другу силуэтами, вскоре разъединилась. Он, сиганув через заборы, прячась, пятясь и посылая Оле воздушные поцелуи, юркнул в свой вагончик.
А Ольга, попетляв, и постояв у ворот, на цыпочках, прошла в дом.
— Ну и где же тебя черти носили? — громко поинтересовалась у нее Таисия. — Набегалась, ну и кто ты у нас теперь? Присоска? Блудница? Женщина легкого поведения?
Однако Оля безвозвратно изменилась и Ложкина поняла это по ее ответу:
— Ну что ты такое говоришь, мать? Олежка хороший и воспитанный, мы хотим пожениться!
— И ты ему веришь? Да у него таких как ты, на каждой стройке, целая пачка дур!
— Откуда тебе знать, мамуль, много ты в мужчинах смыслишь, — улыбнулась Оля. — Ложись спать, хватит с ума сходить. Я тоже посплю, у меня выходной сегодня.
Ольга уснула, улыбаясь во сне.
А Таисия схватилась за голову.
***
Теперь Оля знала как получить свободу.
Она открывала окно и махала своему любимому строителю рукой, а тот бежал к ней окрыленный. Нисколько не обращая внимания на Таисию Ложкину, кричавшую, визжащую и топающую ногами…
А что могла теперь сделать Ложкина, когда у дочери «любовь» в глазах?
Бесполезны воздействия.
Все что могла, только приговаривать вслед:
«Глупая, он тебя бросит скоро, вот увидишь».
…Все изменилось, когда о романе Ольги узнал хозяин магазина. Он самолично приехал в магазин, услышав о слухах.
— Ольга, я хотел с вами поговорить.
Ольга окрыленная своей любовью, улыбнулась ему:
— О чем же?
— Слышал я, у вас роман с моим строителем. Ну и зря, все так глупо. Вся моя бригада рабочих — это женатые люди. Так что не тратьте время на ерунду, занимайтесь работой. Опять же, предупреждаю сразу: если не прекратите шашни крутить, то я вас уволю. Мне не нужны декретницы, мне нужна работница!
Ольга вспыхнула от услышанного.
Шеф снова посмотрел на нее странным взглядом, словно ревновал ее, к своему строителю.
…Олег клялся и божился, что у него нет жены. Даже паспорт грозился показать, но когда кинулся искать его, не нашел.
— Ожидаемо, — усмехнулась Оля. — Мой начальник человек серьезный, врать не будет.
— Ну Оль, я тебе не вру, у меня нет никакой жены… Стал бы я, с тобой знакомиться, будь она?!
— Не верю, — расплакалась Ольга. — Больше не попадайся мне на глаза!
Но чувства женщины — величина непостоянная. Ольга то ненавидела, то прощала Олега, метаясь и не находя места.
Хозяин магазина стал приезжать каждый день, молча сидел в магазине, просто глядя на Ольгу, а у той холодок шел по спине.
А когда Лев Борисович увидел Ольгу возле стройки, рядом со строителем, то не сдержался, указал пальцем на Олега и громко прокричал:
— Отойди от нее! Ты уволен!
Олег побледнел от известия, Оля поглядела на любимого с ужасом.
Симпатичный строитель стал ей настолько родным, что она готова была кинуться за ним и в огонь и в воду, поэтому подошла к Льву Борисовичу и спросила:
— За что вы так с ним? В таком случае, и меня увольте!
Начальник изменился в лице, глядя на Ольгу. У него даже затряслись руки.
— Нет, девочка моя, что ты такое говоришь?..
Конец всему положила Таисия Ложкина. Она вышла из своего дома и прикрикнула на хозяина магазина:
— Эй ты! Отойди от Оли!
— Да что происходит?!
Таисия подошла к дочери и поглядела на Льва.
— Если ты думаешь, что Оля твоя дочь, то ты ошибаешься.
— А если моя? — с вызовом произнес мужчина. — Я посмотрел в анкете у Оли, у нее возраст подходит, если подсчитать сроки.
— Ч-что? — искренне удивилась Ольга. — К-как? Вы что, знакомы?
— Еще как, — улыбнулся Лев. — Я прятался от закона… Ну было дело, так получилось. Залег можно сказать, в подполье… Единственная, кого я мог видеть, это мать твоя, Таисия Петровна.
Ольга долго смотрела на своего начальника.
— Почему я ничего не знаю об этом?
— Потому что мать у тебя — очень сложная женщина. Могла б и сообщить, что забеременела! Я когда увидел вас вдвоем, то сразу понял все.
Ольга стояла словно громом пораженная и глупо улыбалась Льву Борисовичу.
— А вы думаете… Я похожа на вас?
— Очень, — кивнул головой «папашка». — Только нужно будет тест родства сделать. Так, на всякий случай. Я человек недоверчивый.
— Мама, — потребовала ответа от родительницы Оля. — Это правда, все что говорит Лев Борисович? Скажи, ну?
Таисия Ложкина ничего не ответила на это.
Она повернула к своему дому и скрылась в нем.
— Совсем не изменилась, — заметил Лев.
Олег вышел из вагончика, собрав вещи. Ольга с жалостью посмотрела на него:
— Олежка…
Затем повернулась к «отцу».
— Почему вы его уволили? Он мне очень дорог.
Лев Борисович долго молчал, сжав губы. А затем изрек:
— Ты вообще не о том думаешь, Олечка. Нам с тобой о многом нужно поговорить. А ты о каком-то лоботрясе речь ведешь… Я уволил его потому, что мне не хочется, чтобы моя девочка… Моя дочь, путалась со всякими… Строителями!
Тут Олег словно с цепи сорвался, накинувшись на шефа:
— Вы зачем наврали ей, что я женат?! И куда мой паспорт делся?!
— Ты вообще молчи, не пара ей!
…Из всего происходящего, Ольга поняла только одно: теперь у нее не только мать, но еще и отец, тоже. Параноик.
Эпилог
Никто Ольге не в указ, она уехала вслед за строителем.
Осталась у окна мать.
Остался биологический отец. Лев Борисович закрыл свой магазин на замок и пошел на стройку.
Та уже близилась к концу, рабочие сделали террасу возле входа.
Лев Борисович поставил на эту террасу кресло-качалку и столик с напитками и закусками. И сев в кресло, принялся пожирать глазами дом Таисии Ложкиной.
